Стоявший на ирландском столике Лопвитца телефон тихо и вкрадчиво зажужжал. Лопвитц снял трубку.
— Да?.. Правда? — Улыбка во весь рот. — Замечательно!.. Алло!.. Алло!.. Бобби? Слышите меня нормально? — Взгляд в сторону Шермана, улыбка облегчения и одними губами:
— Бобби Шэфлетт. — Затем взгляд вниз и полное внимание трубке. Лицо в складочках и морщинках чистейшей радости. — Говорите, о' кей?.. Замечательно! Да ну, о чем вы, я с удовольствием! Надеюсь, вам там дали что-нибудь поесть?.. Отлично, отлично. Слушайте сюда. Как что понадобится, сразу просите. Они ребята хорошие. Кстати, знаете — ведь они оба летали во Вьетнаме!.. Ну конечно. Мировые парни. Выпить захочется или что, только скажите. У меня там на борту есть арманьяк тридцать четвертого года. По-моему, где-то сзади хранится. Спросите того, что поменьше, Тони. Он знает где. Ну, значит, вечером, когда вернетесь. Колоссальная штука. Тридцать четвертый — это был лучший для арманьяка год. Мягко-мягко идет. Поможет расслабиться… В общем, нормально, говорите?.. Отлично. Н-да… Что?.. Да ну что вы, Бобби. Я всегда рад, всегда рад.
Когда разговор закончился, Лопвитц выглядел счастливейшим человеком на свете. Самый знаменитый оперный певец Америки сидит в его самолете, который он, Лопвитц, одолжил ему слетать в Канаду, в город Ванкувер, а двое личных пилотов, оба капитаны ВВС, ветераны Вьетнама в роли шофера и дворецкого везут его, подливают ему арманьяк более чем полувековой выдержки, ценой в тысячу двести долларов за бутылку, и вот теперь этот замечательный знаменитый толстячок благодарит его и оказывает ему всяческое уважение, находясь на высоте сорока тысяч футов над штатом Монтана.
Шерман, неотрывно глядевший на улыбающееся лицо Лопвитца, почувствовал страх. Лопвитц на него не сердится. Не бушует. Даже не особенно и разволновался. Нет, судьба Шермана Мак-Коя для него попросту не так уж много значит. Мнимо британский антураж жизни Лопвитца переживет проблемы Шермана Мак-Коя, и компания «Пирс-и-Пирс» их тоже переживет. Пикантная история на некоторое время всех развлечет, облигации будут по-прежнему продаваться в огромных количествах, а новый главный специалист по торговле ими — кто? Роли? или кто-нибудь другой? — будет заходить в этот стильный ирландский кабинет и обсуждать здесь очередную переброску миллиардов компании «Пирс-и-Пирс» с одного угла рынка в другой. Потом еще такой телефонный звонок класса «воздух-земля», и после разговора с очередной толстопузой знаменитостью Лопвитц не вспомнит уже, как Мак-Коя и звали-то!
— Бобби Шэфлетт! — проговорил Лопвитц с таким видом, будто они с Шерманом просто сидят вдвоем и выпивают перед обедом. — Он над Монтаной был, когда прозвонился. — Лопвитц качнул головой и прищелкнул языком, дескать, ну, мужик, это ж надо!