— Ага, — кивнула я. В комнате было темно. Я подошла к стеклянным дверям и раздвинула тяжелые шторы, впуская внутрь солнечный свет. — Я вернулась.

— Я подумал, что ты на меня разозлилась! — воскликнул Джек, возбужденно прыгая на кровати.

— А я злюсь на тебя, — отозвалась я и обернулась, чтобы взглянуть на парнишку. Правда от вида сверкающих морских волн у меня зарябило в глазах, так что я не смогла четко его рассмотреть.

— Что ты имеешь в виду? — Джек прекратил скакать. — В смысле, ты на меня злишься?

Слушайте, я не собиралась водить ребенка за нос, ясно? Хотела бы я, чтобы со мной все разговаривали так же честно, когда я была в его возрасте. Тогда, вполне возможно, я бы не спешила пускать в ход кулаки, так как не пришлось бы сдерживать внутренний гнев, что накопился за долгие годы вранья, начиная с тех пор, как мне стукнуло восемь. «Да, Сьюз, конечно, Санта Клаус существует, но нет, привидений не бывает». А потом самое лучшее: «Я сейчас сделаю тебе укол, но это будет совсем не больно».

— Тот призрак, которого ты изгнал, — напомнила я, уперев руки в бедра и взглянув ему в глаза. — Он был моим другом. Моим лучшим другом.

Я не собиралась называть его парнем или кем-то типа того, поскольку это было не так. Но, видимо, та боль, что я испытывала, как-то проявилась в моем голосе, так как Джек вдруг выпятил нижнюю губу.

— О чем ты говоришь? — требовательно спросил он. — Как это он был твоим другом? Та леди говорила совсем другое. Она сказала…

— Та леди — лгунья. Вот что та леди сделала со мной прошлой ночью, — ответила я, стремительно шагнув к кровати и подняв челку. — Видишь? Ну или, во всяком случае, ее муж сделал. Она же попыталась пырнуть меня ножом.

Стоя на кровати, Джек оказался выше меня. В его взгляде, направленном вниз на мой синяк на лбу, ясно читалось что-то вроде ужаса.

— О, Сьюз, — выдохнул он. — О, Сьюз.

— Ты облажался, — сообщила я ему, убрав руку. — Не нарочно. Я понимаю, что Мария тебя обманула. Но ты все равно облажался, Джек.

Теперь его нижняя губа задрожала. Вернее сказать, весь его подбородок. А глаза наполнились слезами.

— Прости, Сьюз, — промямлил он. Его голос звучал на три тона выше, чем обычно. — Сьюз, мне так жаль!

Джек изо всех сил старался не расплакаться. Однако у него ничего не вышло. Слезы хлынули из глаз, стекая вниз на пухлые щечки… единственную часть его тела, что была пухленькой, за исключением, разве что, его торчащей во все стороны, как у Альберта Эйнштейна, шевелюры.

И я вдруг обнаружила, что, помимо собственного желания, заключила мальчонку в объятья и, пока он рыдал, уткнувшись в мою шею, похлопывала его по спине, заверяя, что все будет хорошо.

А потом я испытала нечто, похожее на ужас, от осознания, что точно так же делал отец Доминик, когда успокаивал меня!

И так же, как и он, я откровенно врала. Потому что ничего хорошего уже не могло быть. По крайней мере, для меня. Никогда больше. Если только я сама что-нибудь не предприму, и поскорее.

Дав Джеку несколько минут, чтобы выплакаться, я не выдержала:

— Слушай, хватит рыдать. У нас много дел.

Джек поднял голову с моего плеча, — которое, кстати, стало мокрым от соплей и слез, поскольку на мне было платье без рукавов.

— Что… что ты имеешь в виду?

Его глаза покраснели и опухли. Мне очень повезло, что в тот момент никто не зашел в комнату. В противном случае меня бы совершенно точно обвинили в жестоком обращении с ребенком или чем-то подобном.

— Хочу попробовать вернуть Джесса обратно, — бросила я, стаскивая Джека с кровати. — И ты мне поможешь.

— Кто такой Джесс? — не понял Джек.

Я объяснила. Во всяком случае, попыталась. Я рассказала, что Джесс — это тот парень, которого Джек изгнал, и что он был моим другом, и что подвергать людей экзорцизму плохо, если только они не совершили какой-нибудь очень-очень плохой поступок, ну например, попытались тебя убить. Хотя Джек сказал, что, со слов Марии, Джесс именно это и пытался со мной проделать.

Тогда я поведала Джеку о том, что призраки такие же, как люди: некоторые из них хорошие, а некоторые — лжецы. И заверила малыша, что если бы он хоть раз встретился с Джессом, то сразу бы понял, что тот ни капли не убийца.

В отличие от Марии де Сильва…

— Но она казалась такой милой, — промямлил Джек. — Я хочу сказать, она очень красивая и все такое.

Мужчины! Я серьезно. Даже в возрасте восьми лет. И это печально.

— Джек, ты когда-нибудь слышал выражение «не суди книгу по обложке»?

Джек сморщил нос.

— Я не очень-то люблю читать.

Мы вышли в гостиную, и я открыла сумку.

— Что ж, тебе придется немного почитать, если мы собираемся вернуть Джесса. Нужно, чтобы ты прочел это.

Я передала ему карточку для записей, на которой нацарапала кое-какие слова. Джек покосился на нее.

— Что это такое? Написано не по-английски.

— Нет. — Я стала доставать из сумки остальные вещи. — Это португальский.

— Что-что?

— Язык, на котором говорят в Португалии. А еще в Бразилии и некоторых других странах.

— О! — Джек указал на небольшой пластиковый контейнер, который я вытащила из сумочки. — А это что?

— О, куриная кровь, — откликнулась я.

Джек скривил лицо.

— Фу!

— Слушай, если мы собираемся провести ритуал экзорцизма, то должны сделать все правильно. А чтобы сделать все правильно, необходима куриная кровь.

— Я не использовал куриную кровь, когда Мария была здесь, — заявил Джек.

— Ага, — кивнула я. — Но Мария действует по-своему, а я — по-своему. А теперь пойдем в ванную и сделаем это. Мне нужно нарисовать кое-что куриной кровью на полу, и я очень сомневаюсь, что команда уборщиков оценит по достоинству, если мы осуществим это здесь, на ковре.

Джек проследовал за мной в ванную, соединяющую их с братом комнаты. Какой-то части моего мозга, которая не была сосредоточена на том, что я делаю, было вроде как интересно узнать, где Пол. Странно, что он не перезвонил после того случая, когда подвез меня к дому, и мы обнаружили там кучу полицейских машин и всего прочего. В смысле, можно было бы предположить, что ему, по крайней мере, станет любопытно, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор.

Но от Пола не было никаких известий.

Не то чтобы я переживала по этому поводу. У меня были более серьезные причины для беспокойства. Но все равно это казалось немного странным.

— Ну вот, — сказала я, когда мы все подготовили.

На это ушел целый час, но, когда мы закончили, у нас получился вполне сносный образец того, как должен выглядеть обряд экзорцизма — во всяком случае, бразильская его версия. По крайней мере, если верить прочитанной мной однажды книге по данной теме.

Куриной кровью, которую я приобрела в одном из гурманских мясных магазинов в центре города, я нанесла на пол посреди ванной всякие специальные символы, а вокруг расставила подходящие свечи (такие, знаете, в стаканах, вроде церковных — единственные, которые я смогла раздобыть в сжатые сроки по дороге из «Сосновой шишки Кармела» в отель; у них был насыщенный запах корицы, так что ванная пахла прямо-таки по-рождественски… ну, если не обращать внимания на не столь праздничное благоухание куриной крови).

Несмотря на то, что все было состряпано по-дилетантски, у нас образовался самый что ни на есть рабочий портал в загробный мир — ну, или образуется, как только Джек выполнит свою задачу и прочитает записи. Мы обсудили произношение каждого слова, и, кажется, он все отлично усвоил. Единственный недостаток нашего плана заключался в том, что мы собирались провести обряд экзорцизма, ну, надо мной.

— Но ты ведь живая, — все повторял Джек. — Если я отделю твой дух от тела, разве ты не умрешь?

По правде говоря, я об этом как-то не особо задумывалась. Что же случится с моим телом, когда душа его покинет? Я отдам концы?

Нет, это невозможно. Мое сердце и легкие не перестанут функционировать только потому, что души не станет. Скорее всего, я просто буду лежать здесь, как человек в состоянии комы.