― Думаеш-ш-шь?!― Макс вытаращился и его глаза из ярко-зелёных стали малахитовыми.
― Да пошутила я, Максик! Слёзы так слёзы! Только обычные слёзы прозрачные, а эта жидкость мутновата. Может она просто испортилась?
― Да ну тебя! Ис-с-спортилась! Она не портится!
― А ты откуда знаешь?!― Дайк подбросил ампулу и ангалин поймал её на лету.
― Может, у вас поэтому с превращениями ничего и не получалось, что все сроки годности на эту жидкость давным-давно вышли.
Макс ещё больше вытаращился, словно я сказала что-то совсем из ряда вон:
― Да быть такого не мож-ж-жет!― а потом как-то обмяк и, задумчиво глядя на зажатые в чешуйчатых пальцах ампулки, принялся почёсывать когтем нос. Мне стало так жаль его, прямо невыносимо. Я присела на пол и повернула его голову к себе:
― Не переживай, ведь мы ничего не знаем наверняка. У меня дома, на Земле, на любом продукте или товаре, да на чём угодно, обычно пишут дату изготовления и указывают, сколько времени этим можно безопасно пользоваться. Однако есть такие вещи, на которых пишут, что срок их годности неограничен. А вдруг и «слёзы богов» относятся к такой категории, ведь никаких маркировок на них нет.
Макс поднял на меня глаза:
― З-з-зато на бочке ес-с-сть...
― На бочке?! Где?!
― Там, с другой с-с-стороны,― и махнул хвостом в нужном направлении.
Мы обошли «слёзное» хранилище и обнаружили вдавленную в корпус и окрашенную какой-то светлой краской надпись. Дайк вгляделся в чёткие, хорошо читаемые символы и его брови поползли вверх:
― Макс! Но ведь тут написано на языке древнейших!
― Да,― ангалин кивнул.― Только я его плохо з-з-знаю...
― А как же язык ангов?! Ведь это их Храм?!― Дайк продолжал удивлённо пялиться на короткий текст.
Макс пожал плечами:
― Это одна из-з-з загадок. Никто не з-з-знает, почему на бочках надпис-с-си на языке древнейш-ш-ших.
Я пихнула Дайка в бок:
― Читай, только ты из нас можешь это сделать!
Мой дорогой Нянь важно сложил руки на груди и высокомерно глянул сверху вниз, ведь он был выше меня сантиметров на десять:
― И вот чтобы вы без меня делали?! Всё же правильно, что мы пришли сюда вместе, а кто-то ещё разглагольствовал о том, как нужно чтить законы древнейших и священные заветы ангов.
― Читай!!!― завопили мы с Максом.
Нахмурив брови, Дайк принялся размеренно читать:
― Каплю в чаше раствори,
Выпей сразу и умри...
Ты восстанешь к жизни вновь,
Обретя былую кровь...
― Это точный перевод?― я смотрела на значки так, будто могла их разобрать.
― Ну да, никакие слова сомнений не вызывают...
― На инструкцию по применению похоже...― я продолжала размышлять над услышанным.― А как вы раньше принимали «слёзы», растворяли в воде?― этот вопрос был адресован Максу.
Ангалин уже был похож на огромную, пучеглазую, испуганную ящерицу:
― Нет... на яз-з-зык вроде капали, но я точно не з-з-знаю...
― А тут написано, что растворять надо...
Макс очень сильно разволновался и забегал по залу, цокая когтями о гладкий пол. В Храме было достаточно светло ― мы даже угловые факелы не зажигали. Свет проникал сквозь полупрозрачный потолок, и для меня осталось загадкой как за столько веков и тысячелетий на крыше не скопилось ни листьев, ни веток, ни грунта ― ничего, что могло бы препятствовать естественному освещению. Стены и внешние колонны покрылись густой растительностью, ступени были засыпаны перегнившей листвой и толстым слоем почвы, а вот крыша осталась достаточно чистой и пропускала столько света, что мы смогли прочитать надпись на бочке.
Ещё несколько раз я обошла загадочный контейнер, вглядываясь в тёмную, цвета морёного дуба поверхность:
― А как её обратно задвинуть?
― Да не з-з-задвинется она уж-ж-же...― Макс быстро подскочил, всунул хвост в боковое отверстие и что-то там переключил, но ничего не случилось, кроме странных звуков изнутри. Я вслушалась в тихие, ритмичные и какие-то натужные щёлканья: «Будто пытается включиться... Словно в машине, когда аккумулятор садится или батарейки "сдохли" в каком-либо приборе, а может искры не хватает... Так... Стоп! Аккумулятор! Батарейки! Конечно, за такое количество времени, тысячелетия, так сказать, любой аккумулятор разрядится, даже придуманный великими ангами! Механизм же не использовался!»
Я улеглась на пол, всматриваясь в отверстие:
― Макс, подсвети... Нужно посмотреть, что там внутри.
«Включив» свет, ангалин пристроился рядом. В глубине, действительно, виднелся переключатель почти такой же, как и в Банкорском Храме за чередой камер, а вот внизу я заметила небольшие круглые дырочки в виде треугольника: одна сверху и две снизу.
― А это что такое, под рычажком?
Макс ещё дальше просунул нос, держа светящийся хвост как подвешенный фонарик:
― Дырки какие-то...
Я смотрела на непонятные отверстия, на светящиеся пальцы Макса и в голове медленно, но уверенно зарождалась идея: «Для того чтобы что-то включить нужна энергия, а свет ― это поток фотонов, то есть частиц, обладающих определённой энергией, импульсом и ещё чем-то там, и у Макса она есть. Он в буквальном смысле излучает её...».
Я уставилась на друга, а потом схватила его за хвост:
― Всунь туда пальцы! Там как раз три отверстия!
Он так! дёрнулся, но я держала основание хвостовой кисти «мертвой» хваткой.
― Что-о-о-о?! З-з-зачем?!― ангалин начал вырываться, однако ничего у него не вышло.
― Только так мы сможем проверить, сработает или нет! Всунь, я сказала!
Макс вращал испуганными глазищами и оторопело смотрел то на меня, то на Дайка, а потом всё-таки просунул хвост к рычажку:
― Ну вс-с-сунул...
― А теперь сверкни! Только хорошо так, сильно.
― Глаза з-з-закройте, ос-с-слепит...
Мы с Дайком зажмурились, но даже сквозь сомкнутые веки, я ощутила мощную вспышку. Мы открыли глаза, а через секунду что-то громко треснуло, будто замыкание случилось. Внутри колонн по всему периметру заплясали искры, как в люминесцентных лампах и пространство Храма залилось ровным, ярким светом, исходящим из каждой колонны.
От случившегося Макса словно парализовало, а Дайк бегал по залу, трогая каждую колонну и восхищённо приговаривал:
― Вот это да! Вот это да! Они светятся! Никаких факелов не нужно!
А вот мне стало более-менее понятно, какую же энергию использовали анги. Я подошла к бочке и нажала круглую кнопку. Панель отодвинулась и на пол упала ещё пара ампулок. Дикий вопль Макса чуть не оглушил. Он начал носиться по залу, подпрыгивая в каком-то сумасшедшем танце:
― Получилос-с-сь!!! Получилос-с-сь!!! У нас получилос-с-сь!!! Кари, я з-з-знал! З-з-знал, что ты с-с-сможеш-ш-шь! Получилос-с-сь! Храм включилс-с-ся! Включилс-с-ся!!!
Он отпихнул меня и принялся тыкать в кнопку, и каждый раз выпадала следующая порция двойных упаковочек.
― Хватит, Макс! Зачем нам столько?!― я опять схватила его за хвост.― Вон уже столько нападало!
Но он никак не мог угомониться: то вопил на ангалинском, то причитал, какая же я умница и как правильно мы всё сделали, что пророчество сбывается и отец оказался как всегда прав, и что он сам никогда бы не догадался, как тут всё устроено и так далее и тому подобное. Если мы с Дайком уже справились с первыми впечатлениями, осматривались и решали будем ли спускаться, чтобы посмотреть на подземные уровни, то Макс распалялся больше и больше ― ангалинская энергия била через край. А то, что он вытворил потом, ещё раз подтвердило уверенность в том, что мой любимый чешуйчатый друг обладает очень импульсивным характером.
Макс опять всунул хвост в эту своеобразную розетку и выдал мощнейшую световую вспышку ― я не успела его остановить. Мы еле-еле закрылись от выброса его энергии. Внутри колонн коротнуло так, что я подумала, всё... они сейчас взорвутся. Макса отбросило на середину зала, а в гигантском сосуде словно заработал мотор и бочка начала вращаться. Несколько минут скорость только нарастала, пока не послышался звук, очень напоминающий визг тормозов. Бочка вздрогнула, остановилась и, от шума куда-то сливающегося потока, я отшатнулась: