Но когда мы используем традицию, чтобы оправдать что-то вроде употребления животной пищи, что делает каждый, это похоже на использование традиции для оправдания сексизма, или расизма, или чего-либо другого, что делают все. В этом примере, использование традиции особенно абсурдно и не приводит ни к чему, кроме как сказать, что эта практика длится уже очень долгое время. Нет ни одного обоснованного аргумента в пользу того, что поедание животных, как вид деятельности, является каким-либо особым образом частью идентичности конкретной группы.

Да, люди могут утверждать, что их отдельные этнические продукты животного происхождения являются частью их групповой идентичности, но это все равно что сказать, что конкретный вид порнографии является частью идентичности группы, практикующей сексизм. Когда речь идет о таких повсеместных явлениях, как потребление животной пищи или сексизм, использование традиции является ничем иным, кроме как попыткой сказать, что нечто критикуемое происходит уже долгое время. И, вместо сожалений о том, что нечто аморальное происходит уже так долго, аргумент традиции говорит: «Мы делали это в течение долгого времени, значит мы можем делать это и дальше».

Какой пищевой цепи?

Это «Но» является другим вариантом вопроса, дает ли нам наша сила и способность эксплуатировать животных моральное право так поступать? Мы бы сразу увидели проблему, если бы это «Но» использовалось в контексте человеческого измерения. Например, когда-то утверждалось, что белые западные европейцы обладают естественным превосходством над выходцами из Африки, поскольку первые смогли поработить последних.

Нет такого явления, как «пищевая цепочка». Это идея, выдуманная нами для того, чтобы эксплуатация нами животных выглядела якобы имеющей некую основу в природном мире. Это не так. Заявление, что мы находимся на вершине пищевой цепи тождественно заявлению, что мы способны угнетать и эксплуатировать все другие биологические виды на планете. Это может быть правдой, но не имеет никакого значения с точки зрения морали.

Отличаются ли люди от представителей других биологических видов? Конечно. Есть ли у людей способности, отсутствующие у представителей других биологических видов? Конечно. Но и у животных есть множество способностей, которых нет у людей. Да, люди могут писать симфонии (хотя большинство не пишет, кстати). Но птицы могут летать без самолета и рыба может дышать под водой без акваланга. Что, оставляя в стороне ангажированное нашими собственными интересами заявление, делает способности животных менее ценными с моральной стороны, чем способности людей?

Ответ: ничего.

В начале мы пообещали вам, что не будем подвергать сомнению ту часть общепринятого мнения, которая утверждает, что, хотя животные и имеют моральное значение, но не такое, как люди. Наше общепринятое мнение стоит на том, что даже если животные значат меньше, они все-таки что-то значат, и причинение им вреда или их убийство требует оправдания. Говорить в ответ на необходимость такого оправдания, что мы на вершине какой-то несуществующей цепи, это просто способ сказать, что убивать и причинять вред животным нормально без всякого морального оправдания.

И это просто способ сказать, что вы не считаете, что животные вообще что-либо значат с моральной точки зрения, и мы можем заставлять их страдать и убивать их просто потому, что у нас есть такая возможность. На самом деле, если вы остановитесь и на минуту задумаетесь над этим, вы поймете, что наша сила и способность эксплуатировать животных налагают на нас обязанность по их защите от эксплуатации!

И мы знаем. Оба эти случая.

И что?

Есть люди, выступающие в поддержку моральных вопросов любого рода, которые любят быть нравоучительными — то есть, они поучают, вместо того, чтобы учить. Есть также люди, которые ратуют за моральный вопрос, чтобы это ни было, и затем сами делают то, что вам советуют не делать.

Может ли любое из этих качеств отменить действительность моральной позиции, в поддержку которой они выступают?

Потребление продуктов животного происхождения является «выбором» только в той мере, в которой общество позволяет вам выбирать делать вещи, очевидно и неоспоримо аморальные. Свободны ли вы в выборе расистских взглядов? Да. Поэтому разговор о том, что нечто является «выбором», не скажет ничего о его моральном аспекте.

Мы не можем морально оправдать употребление продуктов животного происхождения. Точка. Употребление этих продуктов может быть вопросом «выбора», но только в самом поверхностном смысле. Это не вопрос выбора для тех, кто относится к морали серьезно. У нас может быть возможность решить причинять вред другим, но это не означает, что мы, в моральном смысле, можем сделать такой выбор.

Если посмотреть на проблему с другой стороны, нет смысла говорить, что мы считаем аморальным причинять ненужные страдания животным и потом заявлять, что причинение ненужных страданий животным является просто вопросом нашего выбора. Мы можем, в смысле закона, иметь свободу выбора делать что-либо, что мы считаем аморальным. Но с позиции морали, у нас нет выбора.

Если животные вообще что-то значат с моральной точки зрения, удобство действительно ничем не отличается от удовольствия или развлечения, когда речь идет о нелепых оправданиях.

Еще один пример из реальной жизни хорошо проиллюстрирует ситуацию.

Очень может быть, что Митт Ромни (Mitt Romney) проиграл президентские выборы 2012 года, по крайней мере, отчасти, из-за того, как он поступил с Шеймасом.[33]

Шеймасом звали ирландского сеттера Ромни, которого тот запер в ящике и прикрепил к крыше своего универсала на период 12-часового семейного путешествия в Канаду в 1983 году. Видимо, Шеймас испражнился, скорее всего потому, что был очень напуган. Ромни остановился на заправке, полил Шеймаса струей воды и запихнул его обратно в ящик, чтобы продолжить путешествие. По словам сыновей Ромни, Шеймас убежал, когда семья приехала в Канаду.

Люди были возмущены тем, как Ромни поступил с Шеймасом. Мы можем простить практически все, кроме намеренного причинения вреда животным без очень веского на то основания. Перефразируя знаменитую цитату Ганди: «Моральное величие кандидата в президенты может быть оценено по тому, как он обращается со своей собакой».

Удобство не может служить веской причиной для того, чтобы причинять страдания животному. Ромни расстроил нас, потому что просто не проявил достаточной заботы, чтобы удостовериться, что перевозка Шеймаса осуществляется безопасно и он не был испуган в течение нескольких часов. Ромни позволил своему удобству, своему нежеланию позаботиться о том, чтобы арендовать трейлер или более просторную машину, возобладать в этой ситуации. И это просто неправильно.

Хотя законы против жестокости не очень эффективны, одна из немногих областей, где они используются эффективно, включает ситуации, в которых люди пренебрегают животными, потому что им просто неудобно за ними ухаживать. Если вы оставите вашу собаку, лошадь или корову умирать голодной смертью или погибать от холода, потому что вы считаете слишком неудобным позаботиться о животном, вы вполне можете подвергнуться уголовному преследованию. Но о чем это говорит нам?

Это говорит нам о том, что наше признание того, что животные обладают моральной ценностью, исключает удобство в качестве основания причинения страданий животным. Животные имеют моральное значение; вы не можете заставить их страдать из-за того, что, как Майкл Вик, вы получаете от этого удовольствие или развлекаетесь, или потому что вы, как Ромни, находите это удобным.