Я опускаю руки на ее голую задницу, сжимаю ее, тем самым вытягивая из нее череду быстрых вздохов.

— Почему тебе нравится, когда я трогаю твою задницу?

— Не знаю, — отрывисто отвечает она. — Мне просто нравится.

Вот так. Просто так. Просто нравится. Это мы. Мы возбуждены, все просто.

Я поднимаю руку и прижимаю ладонь к ее щеке.

— Распусти волосы для меня.

Харпер поднимает руку и освобождает свои рыжие локоны. Они опускаются на ее спину в легком беспорядке, и я запускаю в них пальцы, а другой рукой сжимаю ее бедро, пока она двигается на мне. Когда я чувствую, что ее оргазм приближается, я сильнее ее сжимаю, направляя вверх-вниз, контролируя ее движения, наблюдая, как на ее лице отражается восхитительное удовольствие.

Ее спина выгибается, грудью она прижимается ко мне, а затем кричит, и дикий, неистовый, долгий стон, который продолжается вечность, вырывается из нее. Схватив ее за волосы и наматывая их на кулак, я трахаю ее во время оргазма, вбиваясь в нее до тех пор, пока мое тело не начинает дрожать, когда я тоже кончаю.

Харпер обнимает меня, целует мое лицо, сжимает меня, и я не хочу, чтобы это прекращалось, не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу, чтобы Харпер хотела меня так же дико и сумасшедшее, так, будто она не может мной насытиться. Потому что, черт возьми, для меня все именно так.

Все именно так.

Глава 29

Джино высоко поднимает бокал с шампанским и широко улыбается.

— За создателя самого популярного шоу на ночном телевидении.

Море ярких, блестящих руководителей телеканалов, агентов, рекламодателей и других богатых и знаменитых людей шоу-бизнеса хлопают и скандируют: «Да! Правильно!».

Быстрым движением руки я машу толпе. Джино хватает мою руку и поднимает высоко так, будто мы на ринге и он — тренер, а я — его профессиональный боксер.

— Этот человек далеко пойдет, — добавляет Джино. — Его шоу скоро станет самым большим хитом на всех каналах. Вот увидите.

Еще больше радостных криков вырывается их толпы, находящейся в этом шикарном, высококлассном заведении в Верхнем Вест-Сайде.

— Я просто держу зрителей в возбуждении, — говорю я с улыбкой, так как Джино съедает такие шутки, как конфетки.

Он легонько стукает меня кулаком в плечо, а затем опустошает свой бокал с шампанским. Джино тянет меня прочь от толпы к краю дубовой стойки бара.

— Слушай, Хаммер. В понедельник я встречусь с Тайлером, и все встанет на свои места. Хорошие новости уже на пути к тебе, — говорит он с блеском в глазах.

— Все, что происходит — все к лучшему, — говорю я и перевожу свой взгляд на Харпер, которая ждет меня, сидя на краю красного вельветового дивана; ее напиток стоит на столике из темного дерева. Она сверкает улыбкой в мою сторону, и легкий изгиб ее губ одновременно сладок и сексуален, и, кажется, эта улыбка предназначена только мне. Я пытаюсь смаковать все эти моменты, проведенные рядом с ней, потому что знаю, что они истекут приблизительно через сорок восемь часов.

Черт.

Я хочу замедлить время. Хочу растянуть следующие два дня и три ночи на год.

Джино следует за моим взглядом.

— О, — сдержанно говорит он, пока облизывает губы. — Ты снова привел с собой свою подругу.

Я просто киваю. Мне ничего не нужно говорить Джино о Харпер.

Он качает головой.

— Она — загляденье, — он понижает свой голос и слегка подталкивает меня локтем. — Это правда, что говорят о рыжих?

О, нет. Только не это. Я резко поворачиваю голову в его сторону.

— Что за?..

Джино с тоской вздыхает.

— Чего бы я только не отдал за…

Моя челюсть сжимается, и я смотрю ему прямо в глаза.

— При всем уважении, вам действительно пора перестать говорить подобное каждый раз, когда я прихожу с ней.

Он приподнимает бровь.

— Извини?

Меня не волнует, если это его взбесило. Мне плевать, если он не захочет продлевать договор на мое шоу в понедельник, когда Тайлер придет к нему. Я устал от его игр и от его оскорбительного поведения.

— Это грубо. Имейте хоть немного уважения к женщинам.

Он расправляет плечи и бормочет:

— Я не имел в виду ничего неуважительного.

— Хорошо, — говорю я, хотя не верю ему. — Теперь, прошу меня извинить.

Я ухожу и присоединяюсь к Харпер, обнимая ее за плечи. Вряд ли у Джино есть шанс с ней, даже если наступит зомби-апокалипсис, или если он будет последним мужчиной на Земле. Но сегодня она со мной, и с ним она никогда не будет, так что пусть он жует эту таблетку горечи, когда я к ней прикасаюсь.

— Эй, красавчик, — говорит Харпер, и ее приветствие удивляет меня. Она не кокетка, но мне нравится это новое проявление нежности, особенно после прямого выстрела этого сумасшедшего, трепещущего чувства в мою грудь. — Ты выглядишь безумно горячо.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я, поглощая ее комплименты, нуждаясь и желая их еще больше.

Харпер кивает и взглядом пробегает по всему моему телу, задерживаясь на груди и руках. Она проводит рукой по моим бицепсам, и все то время, что я провожу в зале, поднимая тяжести, окупается, когда она меня трогает.

— Я не могла оторвать глаз от тебя, твоих волос, щетины и рук. Я восхищалась всем комплектом, — говорит она, позволяя последним словам соскользнуть с языка, и это похоже на то, будто Харпер накладывает заклятие на мой член. Она снова делает этот трюк со стояком.

— Ты можешь восхититься моими достоинствами с помощью своего языка чуть позже, Принцесса Жаждущие Глазки, — шепчу я, наклоняясь к ней ближе. Мне нравятся ее пошлые намеки.

Она изображает удивление и прикрывает рот пальцами.

— О, Боже. Было так очевидно, что я фантазировала о тебе?

— Нет, но будет очевидно, насколько сильно мне это нравится, когда я встану через несколько минут, чтобы увести тебя отсюда. Нам нужно избавиться от этой палатки в моих штанах. Расскажи о карандашах в носу, — я шлепаю себя по лбу. — Черт, это меня тоже заводит. Лучше о том, что я видел, как ты делаешь это голой, — я снова шлепаю себя по лбу. — Голой. Я сказал «голой». Это не помогает во всей этой ситуации. Окружающие подумают, что у меня банан в кармане, и это все из-за тебя, Харпер.

Она взволновано поднимает палец.

— Я знаю! Раздавленные бананы.

— Ауч. Ты — эрекционный дьявол. Спасибо за этот ужасный образ.

— Рада помочь, — говорит она, когда моя беременная пиар-агент вразвалочку подходит к нам, для поддержки прижимая руку к пояснице.

Я встаю и помогаю Серене сесть, хотя она и отмахивается от меня.

— Разве не пора тебе уйти в отпуск по беременности и родам? — спрашиваю я.

— Пф-ф-ф, — восклицает она, садясь на вельветовый диван.

— Когда тебе рожать? — спрашивает Харпер с озабоченностью в глазах, но Серена фыркает и убирает руку с поясницы. Она морщится, скрипит зубами и, кажется, считает.

— Год назад, кажется, — говорит она, и ее губы складываются в форме буквы «О», когда она глубоко вдыхает.

— Могу я принести тебе воды? Тебе нужно что-нибудь? — спрашивает Харпер.

— Только то, чтобы эти схватки прекратились.

Мои глаза округляются. Схватки. Это просто одно из тех страшных слов.

— Серена, ты шутишь?

Она смеется.

— Хотела бы! У меня уже пятый день подряд Брекстон-Хикс.

Я почесываю голову.

— Не могла бы ты говорить по-английски, пожалуйста?

Серена убирает свои кудрявые черные волосы с лица и неодобрительно смотрит на меня.

— Ты не знаешь, что это такое?

— Серена, я — двадцатидевятилетний одинокий городской парень. Я понятия не имею, что это такое. Почему бы тебе не просветить меня?

— Ложные схватки, — одними губами произносит Харпер.

— Это ужасно, — с шипением говорит Серена. — Это, по сути, обманные схватки. Они заставляют тебя думать, что ты можешь уже, наконец, изгнать демона из своего живота, но это всего лишь ложная тревога.