Блестящее празднество воскресения с великолепными процессиями устраивалось в честь бога Мардука, древнего бога города Вавилона. С тех пор как Вавилон сделался властителем мира, Мардук стал властвовать над остальными вавилонскими богами. Первоначально он, может быть, был растительным богом, так как празднество его приходится на весну, а посвящен ему был телец. Но уже с древних времен он был светлым богом весенней и утренней зари. Как и Таммуз, он — сын Эа. Но как победитель чудовища хаоса, Тиамат, он получает гораздо большее значение, чем Таммуз, слывет создателем мира и богом-избавителем от всяких несчастий. Он любит воскрешать мертвых. Он — владыка владык и царь царей.

Мардук умирает зимой и воскресает весной. В определенные дни происходит траурный плач по нем, почему он называется также bel nubatti, богом погребального плача. Древние знали также его гробницу, гробницу Бела.

Когда Мардук весной воскресал, происходило главное празднество в честь его, называющееся Замгук и упоминаемое также в II Маккав., 15, 36. Одновременно оно являлось и празднеством в честь его бракосочетания. Оно происходило в начале месяца Нисана, соответствующего нашему марту, и было новогодним празднеством вавилонян. Может быть, оно находится в связи с римскими сатурналиями и с персидским праздником Jakaen. Оно во всяком случае оказало сильнейшее влияние на иудейский праздник Пурим, об установлении которого говорит книга Есфирь. Имена Есфири (Иштар) и Мардохая (Мардук) уже достаточно доказывают вавилонское происхождение рассказа кн. Есфирь.

О смерти и воскресении других богов вавилонского Пантеона (собрания богов) передавались такие же сказания, как и относительно Таммуза и Мардука. Так, Нергал спускался 18 таммуза в преисподнюю и снова появлялся на земле 28 кислева.

К этому же кругу явлений относится схождение Иштар в ад. Из других божеств интересны еще Шамаш[6] (Солнце) и Син (Луна). Но мы знаем о них лишь очень немного. Таммуз же и Мардук получили величайшее значение благодаря своему культу: один — благодаря элегическому (грустному) погребальному празднику в честь смерти, другой — благодаря блестящему весеннему празднеству своего воскресения.

Тождественным или, по крайней мере, наиболее часто отождествлявшимся с вавилонским Таммузом является финикийский Адонис[7], культ которого имел, однако, свое особое развитие и значение.

Центром культа Адониса был Библос на сирийском берегу, «Иерусалим или Мекка финикийцев». Здесь находилось знаменитое святилище финикийской Афродиты, великой Баалат-Гебал, супруги Адониса. Высокий обелиск, воздвигнутый в храме, был священным изображением богини. Другое ее святилище находилось в Либаноне, у истоков названной по имени Адониса реки, впадающей в море при городе Библосе и носящей теперь имя Нар-Ибрагим. Здесь, в лесистом горном ущелье, одном из прекраснейших во всем мире, судя по словам Ренана и других путешественников, было самое подходящее место для совершения празднования траурного торжества в память умершего молодого бога с надлежащим настроением. Пролитая кровь трагически убитого бога виднелась здесь и в расцветавшей красной анемоне, розе Адониса (которую и теперь еще арабы называют цветком паат, «возлюбленного»), и в горной речке, окрашенной в красноватый цвет землею, смытой и попавшей в реку во время таяния снега. Уже эти признаки ясно показывают, что празднество происходило весной, хотя определенных сведений о его времени мы не имеем, а в других местах, как, например, в Афинах, адонии (празднества в честь Адониса) приходились на лето.

Миф рассказывает, что Адонис вырос из мирты или был рожден своей матерью Миррой, превратившейся в дерево. Прекрасный юноша и охотник, он становится возлюбленным Афродиты (Астарты). Его имя обозначает «господин», и наряду с именами Бела или Ваала (тоже означают «господин») и Мелькарта (означает «царь»), является, в сущности говоря, нарицательным именем, которое в форме adon (i) употребляется в ветхом завете при обращениях к богу и во многих других случаях. Далее, миф говорит, что в смерти Адониса был виновен ревнивый Арес, пославший против него дикого вепря или сам превратившийся в такового. До сих пор еще не выяснено, что означает вепрь в этом мифе.

Центральное место в празднестве в честь Адониса, как и Таммуза, занимало траурное торжество. Но впоследствии, может быть, даже только после слияния культа Адониса с египетским культом Озириса[8], оно стало соединяться также с торжеством воскресения бога. Очевидец, римский писатель Лукиан описывает это празднество следующим образом: «в Библосе находится великое святилище Афродиты, в котором они устраивают тайные торжества и в честь Адониса. Я был очевидцем этого культа. Они рассказывают при этом, что история с вепрем случилась в их местности. И в память о страданиях бога они ежегодно бичуют себя, оплакивают бога и устраивают тайное празднество. Велика тогда печаль в этой местности. Насытившись самобичеванием и плачем, они приносят Адонису жертву, подобающую мертвецу. На другой же день они называют его живым и думают, что он возносится на небо».

В следующей главе автор рассказывает о другом замечательном явлении: ежегодно из Египта приплывает в Библос голова, гонимая ветром, совершающая свой путь в семь дней. Рассказ этот, вероятно, основан на том, что морские течения приносили нильский ил к финикийскому берегу. Еще Кирилл Александрийский знает, что египетские женщины ежегодно посылали в осмоленной кружке письмо женщинам города Библоса. В определенный день письмо это прибывало в Библос и приносило известие об обретении Адониса. Как только прибывало известие, раздавались радостные крики: «мы нашли его, мы радуемся». В Александрии праздник Адониса был известен с III века до Р. X. Здесь погребальному плачу предшествовало празднество бракосочетания Адониса с Афродитой, во время которого изображения обоих божеств выставлялись на носилках в комнате, украшенной гирляндами, венками и корзинами со зрелыми плодами. На следующий день праздновалась смерть бога; изображение его с громким плачем относили к морю и ввергали его в волны:

«Но плачь их не безнадежен, они поют о том, что погибший снова вернется».

Наряду с Библосом, финикийские колонии Амаф и в особенности Пафос на южном берегу Кипра были также центрами культа Адониса. Здесь этот культ был так сходен с культом Озириса, что часто смешивался с ним. В царских гробницах в Микенах[9] найдена была золотая модель святилища в Пафосе, изготовленная, по крайней мере, за 1200 лет до Р. X.

Значение этого святилища видно также из того, что Катон Старший предлагал Птоломею Авлету, изгнанному своим народом в 57 году до Р. X. из Египта, управление храмом в Пафосе, как достаточное возмещение в смысле денег и почестей. Еще и теперь женщины в Куклии, прежнего Пафоса, натирают свое тело маслом в честь вифлеемской девы, заменившей в их глазах старую богиню-мать.

Из Кипра культ Адониса перешел также к грекам. Уже Сапфо[10] в 600 году до Р. X. воспевает его, а Платону известны сады Адониса. Это наполненные землей горшки или черепки, в которых засеивали быстро прораставшие семена[11]. В летнюю жару они быстро расцветали и также быстро увядали: символ растительности, распускающейся весной и вскоре погибающей, и ее божества. Подобно тому как в других местах поступали с изображением самого бога, эти черепки бросались затем в воду. Первоначально это делалось для сохранения силы природы, находящейся в воде, как мужского начала, в противоположность силе природы, заключенной в воде, как женского начала.