Может быть, не все практические предложения по изысканию средств, какие можно выдвинуть, будут всеми признаны удачными, но во всяком случае пора этот вопрос ставить практически в должном масштабе, ибо небольшими подачками кооперации по десятку миллионов в год мы к решению задачи быстро далеко не продвинемся. Нужно путём банковским и бюджетным вкладывать в это дело ежегодно по 200 млн. руб., чтобы втечение предстоящего десятилетия заместить частную торговлю (и её абсолютный прирост) во всех основных жизненно существенных отраслях (не только в деревне). Второстепенные отрасли могут удержаться пока в частных руках и дольше.

Реальный путь нахождения средств сейчас — это путь перераспределения национального дохода. Мне кажется, однако, что в этой области линия наименьшего сопротивления должна итти не в сторону претензий к среднему рядовому крестьянству, а в сторону уменьшения доли торговой буржуазии и увеличения доли рабочих. Все пять указанных мною очередных задач, связанных с решением вопроса об уровне розничных цен (экспорт, червонец, размеры промышленной продукции, капитальное оборудование, заработная плата), — эти пять пунктов в совокупности и составляют большую часть того, что мы понимаем под обеспечением роста индустриализации СССР, чем мы решаем и вопрос о деревенской бедноте на большую половину. Ведь рост числа рабочих означает не что иное, как перетягивание известного количества деревенской бедноты из невыгодных для неё условий нищенского существования в деревне в условия более человеческого существования в качестве рабочего в промышленности, на транспорте и т. д.

Последние годы мы имели следующее: в 1924/25 г. у нас передвинут примерно 1% всего населения из населения сельскохозяйственного в население несельскохозяйственное, а в 1925/26 хозяйственном году — примерно 1,5%. Этот темп, если бы мы его поддержали, и был бы собственно социальной сутью хозяйственного плана развития нашей страны на ближайшие годы. Сохранение подобного темпа ещё 10 лет — и вместо 20% населения, которые составляют рабочие и служащие с их семьями в настоящее время в СССР, через 10 лет мы имели бы не менее 30%, что, конечно, чрезвычайно увеличило бы и силу нашего режима и нашу роль в будущем мировом сражении за торжество социалистической революции.

Задача замещения нами буржуазии, особенно в деревенской торговле, является, таким образом, далеко не второстепенной. В неё в значительной мере упирается вопрос о темпе нашего хозяйственного развития. Если мы достаточно серьёзно её не воспримем, то мы и не будем о решении её особенно заботиться. Мы будем считать, что для нас основное — это только крупная промышленность, банки, внешняя торговля, оптовая торговля, транспорт, а деревенская розничная торговля — это, мол, не командная высота. В действительности же торговля в деревне есть одна из командных высот в нашей экономике, и опыт 1925/26 г. достаточно иллюстрировал это её значение.

Нужно понять, что решение основных вопросов, стоящих перед нами, требует как предварительного условия для ускорения темпа нашего развития — решения задачи о завоевании этой командной высоты, последней из крупных командных высот, оставшихся ещё в руках буржуазии. Потому, кстати сказать, особенно неприемлемы были предложения оппозиции (т. Пятаков, т. Смилга и другие) об изъятии советских средств из торговли. Ежегодный дополнительный отпуск по 200 млн. руб. на завоевание этой командной высоты вместо такого «изъятия» — конечно, такие вещи так быстро не делаются, опыт должен быть сначала больше накоплен, продуман, обобщён, переварен. Сразу это, молниеносно, не делается. Но самая задача должна ставиться. Без постановки этой задачи, без привлечения к ней общественного внимания, без уяснения того, что дело не только в просчётах, что в уровне розничных цен заключается задача первостепенной важности, что она может быть решена не путём техническим, а путём решения социальной задачи, — без этого мы темп нашей индустриализации не убыстрим.

Из всего этого не следует, однако, что без замены в деревне частника кооперацией нашему промышленному развитию вообще крышка, что оно будет плестись только через «пень-колоду». Такая паника была бы неуместна. Дело в том, что в советском хозяйственном развитии заложено столько условий мощности, сплошь и рядом нами недооцениваемой, что даже при недостаточно ясном понимании указанной очередной задачи, при недостаточном сосредоточении внимания нашего на ней, даже при дальнейшем оставлении розничной торговли в руках буржуазии и на ближайший ряд лет всё-таки нам, несомненно, обеспечен даже более быстрый рост промышленности, чем это в настоящее время предполагают планирующие органы, судя по «пятилетке» ВСНХ, обсуждавшейся на совещании промышленных плановых органов в июне 1927 г., и по «Материалам» Госплана СССР к пятилетнему плану, изданным перед тем.

Напомню об одном предсказании, какое я позволил себе сделать в 1922/23 г. Тогда у нас шёл второй год хозяйственного развития после окончания войны. У нас был принят Съездом советов в 1921 г. план восстановления хозяйства, так называемый план ГОЭЛРО, исходивший из того, что довоенный уровень нашей промышленности на 100%‚ будет достигнут только через десять лет — к 1931 г. Тогда, в 1922/23 г., на основании анализа, данного в докладе, если не ошибаюсь, в Деловом клубе, я указывал, что по состоянию нашего хозяйства и тем объективным возможностям, которые в нём заложены, мы (при отсутствии новой войны) достигнем 100% довоенного уровня промышленности и зарплаты не в 1931 г., а на четыре-пять лет раньше, т. е. приблизительно в 1926/27 г. Теперь мы знаем, что уровень продукции нашей промышленности в 1926/27 г. никак не меньше тех 100%, которые я на это время предвидел; подходит к этому уровню и зарплата. Между тем, когда я делал эти «предсказания» (например, печатая о зарплате в «Рабочей газете» и т. д.), ряд товарищей был этим весьма аффрапирован и говорил о «фантазиях и воздушных замках». Поскольку эти замки оказались из такого «воздуха», который может служить надёжным строительным материалом (ибо 100% мы достигаем не в 1931 г., а действительно в 1926/27 г.)‚ поскольку я теперь с ещё большей уверенностью, — потому что теперь гораздо больше изучена наша хозяйственная жизнь‚ — могу ожидать, что рост продукции нашей промышленности обеспечен даже больше ожидаемого плановыми органами (при отсутствии войны) и в том случае, если деревенские заготовки и снабжение деревни промтоварами останутся в руках частной торговли в нынешней степени ещё на ряд лет. Следовательно, мы не погибнем, не пропадём, процесс индустриализации не остановится, если у нас не произойдёт молниеносного вытеснения частной торговли из деревни. Но мы увеличим темп нашей индустриализации и его обеспеченность, мы укрепим наше хозяйство, мы сделаем ненужными расходы на покрытие нерентабельности экспорта, на поддержание курса червонца и т. д., мы сделаем все эти условия более благоприятными, если больше обратим внимания и средств на задачу завоевания позиции розничной торговли, на отвоевание её от буржуазии в пользу кооперации. Удешевится тогда, кстати сказать, и сама индустриализация. От темпа развития, от обеспеченности его зависит, между тем, многое. Если процесс индустриализации у нас не остановится и при условии значительного участия буржуазии в торговле с деревней, то темп роста этой индустриализации будет всё-таки отставать от того, что возможно при вытеснении буржуазии из этой позиции. У нас иногда — именно благодаря распространённости неправильного представления о том, что Европа находится в состоянии усиливающегося падения своего хозяйства (в то время как Европа находится, наоборот, в состоянии постепенного приближения к довоенному уровню производства и торговли) — относятся с прохладцей к темпу нашего развития, считая, что не особенно важно, развились мы на 5% или на 10% в год. В этом отношении совершенно правильно т. Бухарин недавно с особенной энергией подчёркивал, что вопросы темпа есть для нас вопросы, с важностью которых почти никакие другие сравниться не могут. Я взял темп нашего хозяйственного развития за последние пять лет и, с другой стороны, средний темп хозяйственного развития буржуазных государств за те же годы. Наш темп относительно быстрее, но у нас абсолютные величины незначительны. Поэтому, если посмотреть, какая же будет доля наша в мировой продукции ещё через пять лет, при сохранении того темпа, который имеется и у нас и у них, то окажется, что наша доля в мировой продукции, правда, прирастёт, удвоится, но по ряду важнейших пунктов будет всё же крайне недостаточна. В добыче электрической энергии, например, мы в 1925 г. имели 1% мировой добычи, а через пять лет после того можем иметь до 2,5%. По количеству автомобилей будем иметь 0,26%, т. е. увеличение в 2,5 раза против нынешнего, абсолютно очень большое (всё по подсчётам, сделанным в секторе мирового хозяйства Госплана), но значительно меньше, чем было бы желательно.