Вместе это даёт около 220 млн. руб. Сюда надо прибавить около 60 млн. руб. капитала лжекооперативов, т. е. 25% промышленного кооперативного имущества (соответствует доле лжекооперативов в продукции кооперации), и несколько десятков миллионов, вложенных в раздаточные конторы в их различных формах (вероятно, до 70 млн. руб., имея в виду систему авансирования и объём продукции — всё имущество кустарной промышленности, по ЦСУ, составляло 474 млн. руб.). Таким образом получаем величину до 350 млн. руб. на 1 октября 1925 г., имея в виду и основной и оборотный капитал вместе.

Из всего промышленного капитала СССР на долю частных капиталистов на 1 октября 1925 г. приходилось‚ таким образом, до 5%, а на долю частного трудового производства — около 6%. Мы имеем возможность сопоставить с этим расчётом две оценки: комиссии ВСНХ СССР по частному капиталу (статья т. Гинзбурга, стр. 4 сборника ВСНХ «Частный капитал», М.‚ 1927 г.) и работника НКФ СССР т. Кутлера («Финансы и народное хозяйство» от 5 декабря 1926 г., стр. 8). Обе они относятся к тому же времени.

Тов. Кутлер разработал анкету НКФ о состоянии активов и пассивов на 1 октября 1925 г. нескольких сот предприятий. Выборку сведений производили фининспектора по предприятиям, считавшимся ими типичными. Сведения относятся только к оборотному капиталу. В конечном итоге величину собственного оборотного капитала частных промышленных предприятий (без заёмных средств) анкета НКФ получает в 205 млн. руб. Принимая во внимание значительность основного капитала (оборудование, здания и т. д.), можно считать‚что разработанная т. Кутлером анкета НКФ даёт указание, пожалуй, на более значительный размер частного (основного и оборотного вместе) промышленного капитала, чем подсчитано мною для того же периода, исходя из материалов ЦСУ.

Вторая оценка — комиссии ВСНХ СССР — основана на экспертных оценках и отдельных материалах по 23 важнейшим в этом отношении отраслям промышленности. Данные эти относятся к 1924/25 хозяйственному году, и итоговая оценка (в вводной статье т. Гинзбурга) не охватывает частного капитала в лжекооперативах и раздаточных предприятиях. Она гласит:

Если взять даже величину более близкую к 200 млн. руб. и прибавить средства капиталистов, вложенные в лжекооперативы и в раздаточную систему, то всё же получится величина до 350 млн. руб. на 1 октября 1925 г., как определено мною. Если же взять оценку более близкую к 300 млн. руб. и присоединить капитал, вложенный в домашнюю систему капиталистической промышленности и в лжекооперативы, то получится значительно более принятых нами 350 млн. руб.

Таким образом наш подсчёт частного промышленного капитала по данным ЦСУ на 1 октября 1925 г. косвенно подтверждается обоими другими имеющимися определениями: материалами НКФ по анкетному обследованию балансов и экспертными оценками органов ВСНХ, проработавших доклады по всем важнейшим отраслям промышленности, по каждой в отдельности. (Так, комиссия ВСНХ указывает, что в 1924/25 г. частный капитал в кожевенной промышленности составлял до 35 млн. руб., в рыбной промышленности также до 35 млн. руб.‚ в лесной — около 28 млн. руб., по химической — 7 млн руб. и т. д. Стр. 2 сборника «Частный капитал»).

Впрочем, предпочтение надо отдать данным ЦСУ, как единственному массовому сплошному обследованию, а не только анкетному или экспертному. Но всё это относится к 1 октября 1925 г.

По «Контрольным цифрам» Госплана, с 1924/25 г. по нынешний 1926/27 г. происходит рост частного производства на 31%, считая в червонных ценах (стр. 331 «Контрольных цифр»). Эти предположения Госплана оказываются, повидимому, отстающими от действительности. Так рост, например, продукции частной цензовой промышленности в червонных ценах за один только 1925/26 г. составил на деле уже 52% (стр. 22 сборник ВСНХ «Частный капитал»), т. е. больше, чем Госплан ожидал за два года. Кстати сказать, в предположительных построениях Госплана относительно частного капитала за минувшие годы всё время наблюдалась готовность «закидать» частный капитал если не «шапками», то «контрольными цифрами». И неизменно действительность оказывалась хуже (это относится и к доле частника в товарообороте, как увидим). Сюда же относятся такие приёмы «учёта», как забвение о лжекооперативах или о домашней системе капиталистической промышленности. Со всеми такими страусовскими традициями, хотя и свидетельствующими о ненависти к капитализму (даже видеть его не хотят), пора распрощаться.

Таким образом предположенный Госпланом к настоящему времени рост частной промышленности против 1924/25 г. примерно на треть надо считать превзойдённым. Во всяком случае — для капиталистической части этой частной промышленности, как о том свидетельствуют приведённые данные о цензовой её части, а также о концессионной промышленности. Продукция концессионных предприятий, согласно данным ВСНХ, в 1924/25 г. составляла лишь до 20 млн. руб., а в текущем 1926/27 г. — уже до 70 млн. руб.; увеличение более чем втрое (Сборник ВСНХ «Частный капитал», стр. 281). Если взять частную цензовую и концессионную промышленность вместе, то, по данным сборника, получается рост их продукции около 65% за один только 1925/26 г.

Возможно, конечно, и даже вероятно, что зато гораздо более медленным темпом идёт рост самостоятельного мелкого трудового промышленного производства (кустарь, не организованный капиталистом в систему домашней промышленности, не превращённый в фактического наёмного рабочего у себя на дому, с которым только по форме — для обхода налогов и т. п. — капиталист расплачивается как с имеющим патент «самостоятельным производителем»).

Но нас интересует сейчас рост продукции именно капиталистической части частной промышленности как придержка для суждения о росте частного промышленного капитала за последние два года, а не рост имущества всей частной промышленности вообще (трудовой и капиталистической вместе).

Основной капитал государственной и кооперативной промышленности (сверх износа) за те же два года, 1925/26 и 1926/27, по «Контрольным цифрам» Госплана (стр. 315), увеличился на один миллиард червонных рублей. Сопоставляя этот рост с ростом продукции и предполагая для частной капиталистической промышленности соответственный рост капитала сравнительно с ростом продукции (для концессионной части имеются прямые данные), получаем, что теперь (июнь 1927 г.) весь собственный промышленный капитал частных капиталистов (основной и оборотный вместе) должен составлять величину, близкую к 450 млн. руб. (червонных). Увеличение за два года — на четверть.

Если взять по этим подсчётам распределение всего промышленного имущества страны между четырьмя группами владельцев, то процентные изменения по отношению к общему итогу оказываются незначительными.

[— … — на 1 октября 1925 г. — на июнь 1927 г.]

— Капиталисты — 5,1% — 5,6%.

— Частное трудовое производство — 5,9% — 5,8%.

— Кооперация — 2,7% — 3,0%.

— Государство — 86,3% — 85,6%.

Доля капиталистов в промышленном имуществе страны сама по себе поднялась за два года на одну десятую часть, но она вообще так невелика, что от этого прироста общие соотношения почти не изменились. Небольшие изменения в этом направлении за период нэпа совершенно неизбежны, поскольку для нас желательно появление некоторых концессионных предприятий и т. п.‚ но вообще-то приведённые цифры говорят ясно: разлетелись впрах буржуазные надежды на торжество частного капитала в промышленности СССР. Эта песня пелась всего громче нашими врагами в 1921 г. при начале новой экономической политики: