— По-моему, это вовсе даже не определение, знаете ли. Скорее уж существительное, если хорошенько поразмыслить. По правде говоря, я думал, что вы это не вы, а ваш племянник.

— Вы думали, я не я, а мой племянник? Почему я должен быть моим племянником?

— Я имею в виду, я считал, что попал к нему в комнату.

— Мы с племянником поменялись комнатами. Я всегда сильно нервничаю, когда сплю на последнем этаже. В загородных домах нередко бывают пожары.

Впервые с начала нашего разговора я немного пришёл в себя. Несправедливость того, что произошло, взволновала меня до такой степени, что я почувствовал себя человеком, а не жабой, попавшей под колесо телеги. Я осмелел до такой степени, что даже посмотрел на этого отъявленного труса в розовой пижаме с презрением и отвращением. Только потому, что он панически боялся пожара и предпочитал, чтобы Типа сгорел вместо него, мой план с треском провалился. Я бросил на него уничтожающий взгляд и, кажется, слегка фыркнул.

— Я не сомневался, что ваш камердинер сообщил вам о моём решении поменяться комнатами с племянником, — сказал сэр Родерик. — Я встретил его незадолго до ленча и попросил передать вам, что мой племянник будет занимать помещение на последнем этаже.

Я покачнулся. Хотите верьте, хотите нет, у меня за кружилась голова, и я не стесняюсь в этом признаться. Я не был подготовлен к этому известию, и оно ошеломило меня, дальше некуда. Значит, Дживз знал, что этот старый хрыч будет спать в постели, которую я собирался протыкать штопальными иглами, и позволил мне отправиться на верную смерть, даже не предупредив об опасности. Это было невероятно. Я пришёл в ужас. В полный ужас.

— Вы сказали Дживзу, что будете спать в этой комнате? — задыхаясь,

спросил я.

— Да, конечно. Я знал, что вы дружны с моим племянником, и не хотел, чтобы вы зашли ко мне по ошибке. Должен признаться, я не мог себе представить, что вы зайдёте в три часа ночи. Какого чёрта, — внезапно рявкнул он, распаляясь от собственных слов, — вы бродите по дому в столь позднее время? И что у вас в руке? Я опустил глаза и понял, что всё ещё изо всех сил сжимаю палку со штопальной иглой на конце. Клянусь вам чем угодно, в вихре обуревавших меня эмоций, вызванных известием о предательстве Дживза, я по-настоящему удивился, увидев своё грозное оружие.

— В руке? — переспросил я. — Ах да.

— В каком смысле «Ах да?» Что это такое?

— Видите ли, это долгая история…

— Ничего, у нас вся ночь впереди.

— Тут дело вот в чём. Я попрошу вас представить себе, как несколько недель назад, после обеда в «Трутне», я тихо-спокойно наслаждался сигаретой и…

Я умолк. Старикан меня не слушал. Глаза у него выпучились, и он, тяжело дыша, смотрел на струйку воды, которая потихоньку текла с кровати на ковёр.

— Великий боже!

— …наслаждался сигаретой и болтал с друзьями о том, о сём…

Я снова умолк. Он поднял одеяло и уставился на труп грелки.

— Это вы сделали? — спросил он придушенным голосом.

— Э-э-э… да. По правде говоря, да. Я как раз рассказывал вам…

— А ваша тётя ещё пыталась убедить меня, что вы не сумасшедший!

— Я нормальный. Абсолютно нормальный. Если вы разрешите объяснить…

— Молчать!

— Всё началось…

— Молчать!

— Как скажете.

Он проделал несколько дыхательных упражнений, втягивая воздух носом.

— Моя постель промокла насквозь.

— Всё началось с того…

— Молчать! — Он зашевелил своими кустами. — Вы, жалкий, несчастный идиот! Будьте любезны, сообщите мне, где находится ваша комната?

— Этажом выше.

— Благодарю вас. Я найду дорогу.

— А?

Он поднял один из кустов.

— Я намереваюсь провести остаток ночи в вашей постели, которая, надеюсь, находится в надлежащем состоянии для сна. Желаю вам расположиться здесь со всеми удобствами. Спокойной ночи.

И он умотал, оставив меня с носом.

Мы, Вустеры, старые вояки и стойко переносим превратности судьбы. Взглянув на постель, я убедился, что спать в ней могла золотая рыбка, но не Бертрам. Оглядевшись, я пришёл к выводу, что удобнее всего будет провести ночь в кресле. Я умыкнул с кровати несколько подушек, укрыл ноги пледом и принялся считать овец.

Это не помогло. Моя бедная черепушка гудела от мыслей, которые не давали мне уснуть. Чёрная неблагодарность и предательство Дживза приходили мне на ум каждый раз, когда я начинал дремать; кроме того, в комнате становилось всё холоднее, и я уже начал думать, что вообще не усну, когда в районе моего левого локтя кто-то сказал: «Доброе утро, сэр», и я подскочил в кресле.

Я мог бы поклясться, что всю ночь не сомкнул глаз, но, по-видимому, я всё-таки спал. Шторы были подняты, и дневной свет заливал комнату, а Дживз стоял рядом со мной с чашкой чая на подносе.

— Весёлого рождества, сэр!

Я с трудом поднял руку, взял чашку, сделал несколько глотков живительной влаги и слегка приободрился. У меня болело всё тело, а черепушка, казалось, была налита свинцом, но мыслительные способности ко мне вернулись. Я посмотрел на предателя ледяным взглядом и приготовился всыпать ему по первое число.

— Чего ещё ты мне пожелаешь? Многое, смею тебя уверить, зависит от того, как ты понимаешь определение «весёлого». Более того, если ты предполагаешь, что тебе будет весело, ты глубоко заблуждаешься. Дживз, — непреклонным тоном произнёс я, делая очередной глоток чая, — я хочу задать тебе один вопрос. Ты знал, что прошлой ночью в этой комнате будет спать сэр Родерик?

— Да, сэр.

— Ты признаешься!

— Да, сэр.

— И ты ничего мне не сказал!

— Нет, сэр. Я счел более благоразумным промолчать.

— Дживз…

— Если вы позволите, я всё объясню, сэр.

— Объяснишь!

— Я предполагал, что мой поступок может поставить вас в неловкое положение, сэр…

— Ах, вот как?

— Да, сэр.

— Твое предположение подтвердилось, — мрачно произнёс я, прикладываясь к чашке.

— Но мне казалось, сэр, что бы ни случилось, всё будет к лучшему.

Я хотел сказать ему пару тёплых слов, но он не дал мне такой возможности.

— Я думал, по зрелому размышлению, сэр, учитывая ваши взгляды, вы предпочтёте не иметь с сэром Родериком Глоссопом и его семьёй близких отношений.

— Мои взгляды? В каком смысле мои взгляды?

— На брак с мисс Гонорией Глоссоп.

У меня возникло такое ощущение, что я получил электрический шок. Толковый малый заставил меня посмотреть на дело другими глазами. Внезапно я понял, к чему он клонит, и догадка озарила меня, как вспышка молнии: оказывается, я зря плохо подумал о своем преданном слуге. Пока я негодовал, считая, что попал из-за него в переплёт, он изо всех сил старался вытащить меня из беды. Мне на ум невольно пришла одна из историй, которую я читал в детстве, где путешественник брёл однажды ночью, а собака схватила его за ногу, и он сказал: «Лежать, скотина! Как ты смеешь, негодная!», а собака продолжала висеть у него на ноге, как он на неё ни ругался, и в это время луна выглянула из-за туч, и он увидел, что стоит на краю пропасти… Ну, в общем, вы меня поняли, а говорю я это к тому, что сейчас со мной произошла примерно такая же история.

Просто удивительно, как парень может потерять всякую осторожность и позабыть, что опасности подстерегают его на каждом шагу. Даю вам честное слово, у меня и в мыслях не было, что тётя Агата, как самая настоящая интриганка, подсунула меня сэру Родерику, чтобы впоследствии его дочка надела мне хомут на шею.

— Великий боже, Дживз! — воскликнул я, бледнея.

— Вот именно, сэр.

— Ты думаешь, я рисковал?

— Да, сэр. Сильно рисковали.

Мне пришла в голову ужасная мысль.

— Но, Дживз, разве сэр Родерик, немного успокоившись, не поймёт, что моей жертвой должен был стать Тяпа, и что протыкание грелок — одна из веселых забав в рождественском духе, к которой следует отнестись со снисходительной улыбкой и не более того? Молодая, горячая кровь, и всё такое, знаешь ли. Я имею в виду, если до него дойдёт, что я не хотел ничего плохого, все твои труды пойдут насмарку.