— Мой отец обсуждал это с Вествудами.

Она нахмурилась пуще прежнего, а он очаровательно улыбнулся и скользнул рукой по шее, убирая волосы. Глупый, буйный материковец… и она просто не могла уйти!

— Все материковцы считают себя бессмертными, или это прерогатива вашего семества?

— Я буду в полной безопасности! Мой отец никогда не подвергал меня риску. И когда он перестанет злиться, клянусь, вернусь к тебе. А между тем, буду твоими глазами и ушами при Мирабелле, — он большим пальцем провёл по её маске. — Я слышал о том, что было в лесу. Тебе не стоило выступать против неё — это опасно.

Она оттолкнула его руку прочь.

— Ты уверен, что твой отец не заключил какую-то другую сделку? Ведь он всегда в Индрид-Дауне, с Арронами.

— Ему нравится Индрид-Даун. Там почти как дома. Цивилизированнее. И он с нетерпением ждёт свержения Арронов, когда ты станешь королевой.

Она закатила глаза, и он рассмеялся, пытаясь немного её ободрить.

— Ну, не волнуйся. Я его единственный сын, а там, откуда я родом, это что-то да значит!

— Разве никто не может изменить твоё мнение?

— Никто, — серьёзно ответил он. — Даже ты.

— Итак, ты уезжаешь. А когда?

— Сегодня мы отправляемся в Роланс.

— Но ведь ты только что вернулся! — внутри всё внезапно потяжелело. Она сделала неуклюжий шаг вперёд и обвила руками шею Билли. Он удивился — но обнял её в ответ.

— Не будь глупышкой, — выдохнул он куда-то в её волосы. — Как бы далеко я ни был, я всё ещё твой. Теперь мы на одной стороне. Мы теперь вместе, не так ли?

— Мы? — переспросила она.

Он поцеловал её в лоб. В щёку. Коснулся губами плеча, всё ещё слишком нервничая, чтобы поцеловать её по-настоящему, и это была её вина. А после он опустил руки и обернулся, чтобы уйти.

— Билли! — крикнула она, и он остановился. — Но почему ты выбираешь меня? Вместо одной из моих сестёр?

— Потому что я увидел тебя первой, — серьёзно ответил он и тут же шутливо подмигнул. — Я скоро вернусь. Но… На всякий случай, если я вдруг умру, хочу, чтобы ты помнила, что в тот день на лугу всё-таки могла б меня и поцеловать.

Джулс и Джозеф наконец-то водрузили на место бочки с элем. Ему следовало проехать по холмам в яблоневый сад к северо-востоку от дома Милонов, где состоится празднование и приветствование женихов.

— Ты такая крохотная и такая сильная, — промолвил Джозеф, когда они погрузили последнюю бочку, и утёр пот со льда.

— Это что, комплимент, обёрнутый в оскорбление? Или наоборот?

Он рассмеялся, и они медленно зашагали вперёд. Камдэн переставляла свои лапы на по прохладному каменному тротуару, а Джулс наклонилась вперёд и провела рукой по её голове.

— Поверить не могу, что отец Билли отправил его дегустатором, — промолвила Джулс. — Мы не должны его отпускать. Или ему следует отказаться.

— Он никогда не отказывал своему отцу, — промолвил Джозеф и задумчиво покачал головой. — «Никто никогда не отказывается от слов своего отца». Я это время жил с ними и наблюдал за тем, как люди целовали его в задницу и рассказывали ему всё, что он хотел услышать. Он привык получать всё, что удумает, — он пожал плечами. — Интересно, как так…

— Мне это не нравится, — промолвила Джулс. — Вся эта бесконечная льстивая ложь. Один из нас должен отправиться с Билли. Чтобы хоть Арсиное стало немного легче!

— Я отправлюсь с ним, Джулс, — промолвил он, и она шокированно уставилась на него.

— Я не говорила о тебе! И я действительно только ради одной Арсинои и…

— Я не могу остаться, — промолвил он, улыбаясь её вспышке. — Просто собираюсь заставить его поселиться, удостоверюсь, что всё в полном порядке, как и ты сказала, чтобы Арсиноя не переживала.

— Она всё равно будет переживать, — Джулс скрестила руки на груди. — Повидаешься с Мирабеллой? Или приляжешь в её кровать?

— Ну, это одна из причин, по которой я иду. Увидеть её! Не в кровати! — добавил он, увидев, как Джулс сжала руки в кулаки.

— И зачем тебе её видеть?

— Чтобы сказать ей, что всё закончилось. Чтобы убедиться, что она знает.

— Ей не надо знать, не так ли? — спросила Джулс, зная, как это звучало, но не в силах успокоиться. — С самого начала, когда всё это началось. Мирабелла умрёт — или выйдет замуж за одного из консортов. Не за тебя.

— Джулс, — Джозеф взял её лицо в свои руки и нежно поцеловал. — Я люблю тебя. Что б я ни сделал, и её я тоже обидел. Это моя ошибка. И она не знала о тебе, пока не стало слишком поздно…

Джулс вздохнула.

— Тогда идти.

— Так ты мне доверяешь?

Она обернулась и посмотрела прямо в его красивые, глубокой синевы глаза, сияющие изнутри.

— Ни капли.

Прибытие женихов

Индрид-Даун

Отель Хайбёрн был лучшим в столице — высокий, литый, серо-золотистый, состоящий из массы колонн и стен, такой близкий к Волрою, что даже бросал утреннюю тень на западные сады. Чёрно-белые флаги над дверью сменились чисто-чёрными, с тиснением в виде спиралями закручивающихся змей и ядовитых цветов. Да — это всё принадлежало королеве-отравительнице.

В большом бальном зале Катарина сидела между Натали и Николасом Мартелем, выслушивая его восторги относительно убранства зала. Для неё здесь не было ничего нового — она много раз пыла чай в Хайбёрне с Натали, много лет наслаждалась банкетами — и считала это место слишком старым, гнилым под пышными коврами. Но сегодня они открыли окна и двери, и она хотя бы могла наслаждаться свежим воздухом двора.

— Вы слышали новости из Хайгейта? — спросила Рената Харгроув.

Натали переменила места во время встречи с женихом, сдвинула столы теснее, и они сами изгибались змеями — а это значило, что Катарина, к своему восторгу, могла спрятать Женевьеву в дальний угол зала.

— Что за новости? — спросила Натали.

— Видимо, Элементаль призвала не одну — две бури. Сильные молнии, дым, пожары, видела вся округа!

— Но Природа жива, — ответил Лукиан Марлоу, единственный мужчина, что не был Арроном в Чёрном Совете.

— Как жаль, что этот экипаж — просто приманка. Можно было бы воспользоваться дождём, — Натали отпила ядовитое вино, и гости захихикали. — Хотя, если поведёт, она убьёт эту отвратительную природу, и нам не придётся прятаться за зашторенными окнами от вони этого гадского медведя.

— Но какова же это будет забава для нашей королевы Катарины? — промолвил Лукиан и тихо, издевательски рассмеялся.

Катарина проигнорировала их разговор и склонилась чуть ниже к Николасу.

— Пожалуй, ты считаешь нас ужасными из-за всех этих бесконечных разговоров о смерти…

— Совсем нет, — ответил он со своим мягким акцентом. — У меня было получено определённое образование относительно дам. И я видел смерть на поле битвы. В моей стране были потеряны десятки тысяч жизней, и в сравнении с этим Год Вознесения кажется очень цивилизованным.

— О, какая самоуверенность в голосе, — промолвила Катарина, — но напряжение, может, даже страх в глазах!

— Только что случайно съел нечто, что не предназначалось для моей Тарелки, — Николас улыбнулся и огляделся, словно пытался понять, что именно.

Праздник — это Поедание Черноты, но не здесь же… Каждое блюдо — это отдельный курс, и все присутствующие отравители едят — не одна лишь королева.

Катарина потянулась к своему салату с ядовитыми грибами и поправила зудящие перчатки на руках. Кожа под ними заживала после натираний крапивой. Сочетание пота и струпьев вызывали у неё желание содрать кожу заживо, сменить её, будто бы той змее.

— До фестиваля Белтейна мне казалось, что Поедание Черноты — это нечто вульгарное. Но потом… — он посмотрел на неё из-под завесы своих золотых волос. — В этом есть что-то заманчивое. Что ты можешь есть что-то, что я никогда не сумею попробовать.