— Почему бы не рассказать всем? Лос-Лобос стал сейчас лучше с Дрю во главе.

— Нет, — Огден сжал руль сильнее. — После того, как вытащишь кота из мешка, его обратно не запихнуть.

— Решай сам, но спаривание изменит все. Изменение настолько плохо? — Джи почесал голую спину, потерев ее о кресло, напомнив Огдену, что его пассажир медведь. — Ты доволен своей жизнью?

— Черт, да, я счастлив.

Затем он вспомнил, как пуста его кровать была всякий раз, когда он мог спать в ней после долгих часов работы. Настолько плохо? Всегда оглядываться через плечо, бояться, что Дрю или один из доминатов обнаружат его испорченную наследственность и изгонят из стаи.

Ничего на каменном лице Джи не говорило, верит ли он Огдену.

— Ты прав, рассматривая это решение тщательно, а не в пылу страсти, — прокомментировал Джи. — Если ты не спаришься с ней, как будешь себя чувствовать, когда она уйдет?

— Как дерьмо, — признался Огден.

Он остановился у длинной уединенной дороги, ведущей к дому Джи, потому что мужчина предпочитает не видеть никого рядом со своим домом.

— Спасибо, за совет, — сказал Огден.

Джи открыл дверь и вышел.

— Я ничего не советовал.

— Правда, — Огден указал на пол. — Не забудь свой багаж.

Выдавливая из себя редкую улыбку, медведь захватил сумку, закрыл дверь и поднял руку в прощальном жесте.

Огден уехал более растерянный, чем когда-либо.

На следующее утро Лара надела другую рубашку и пошла на лесопилку, ее сердце низко и тяжело стучало в груди. Она не могла поверить, насколько близко подошла к спариванию прошлой ночью с Огденом около бара Джи. Ни один другой мужчина не вызывал у нее такое желание, как он, раздвинув ее ноги и овладев ею своими толстыми, сильными пальцами. Волна тепла прокатилось по ней до самого низа от мыслей о нем.

На что это было бы похоже, заняться любовью и испытать удовольствие вместо того, чтобы использовать секс, как оружие?

К сожалению, она не планировала это узнавать. Если она останется здесь дольше, они, в конечном итоге, окажутся в постели или на большом плоском камне, с сияющим солнцем на их голой, влажной кожей.

Перестань, Лара. Пришло время уехать домой. Пребывание здесь перевернуло бы обе их жизни.

Ее виза в это место все равно была ограниченна. Последнее, что она хотела, это просить об убежище и сне здесь. Обратно, в Йеллоустон, Тайлер Брукс ждал. Поскольку она убежала от сцены смерти своей матери, она, наконец, стала достаточно сильной, чтобы противостоять ему.

И она сделает все необходимое, чтобы остановить его и отомстить. Все, что угодно. Она даже раздвинет ноги, если надо. Слезы потекли из ее глаз, когда она поняла, что в следующий раз, когда отдаст свое тело человеку, это будет актом ненависти, а не любви.

Когда она дошла до лесопилки, Огден был занят, направляя бревно через пилу. Утреннее солнце светило на его мятно-зеленую рубашку и пыльные рабочие ботинки. Почему в этом месте она так хорошо себя чувствует? Почему рядом с ним? Но она уже знала ответ. Он был ее парой.

Она могла видеть себя здесь, помогающей ему с работой и выращивающей выводок щенков, милых, голубоглазых и сероглазых. Это сделало бы ее маму счастливой: видеть ее одомашненной и спокойной. Откуда взялась эта мысль?

Нет, Мама. Мне нужно спасти нашу стаю. Разве ты не хочешь, чтобы я отомстила за твою бессмысленную смерть?

Почему она не ушла на рассвете? Придя сюда, чтобы попрощаться, она рисковала потерять свое мужество уехать. В конце концов, она не могла предсказать, что может случиться, когда она столкнется с Бруксом. Что, если она потеряет контроль и убьет его или наоборот?

Она подождала, пока Огден закончит разрезать бревно, прежде чем приблизиться к нему.

— Доброе утро. Я рад видеть еще пару рук помощи, — его синий взгляд темнел по мере того, как он скользил им от ее лица и по ее телу, говоря взглядом, что она его.

— Я слышала, как ты рубил дрова за своим домом в течение нескольких часов прошлой ночью, — сказала она, наливая себе в кружку кофе. — Мне показалось, что ты пытался убить их.

— Никогда не бывает много дров, — он бросил свежую доску на кучу других. — Зимы здесь довольно суровые.

— Огден, я пришла попрощаться.

— Черт, — его загорелое лицо побледнело. — Давай зайдем внутрь и обсудим это.

Понимая, что он не хочет потерять свою пару, ее сердце затрепетало в груди. Они вошли в его кабинет и закрыли дверь. Комната выглядела полностью пропитанная им. Куски дерева, инструменты, пыльные бумаги и тряпки валялись на столе и в воздухе пахло древесиной и мужчиной.

Но у него, казалось, на уме был не разговор. Вместо этого, его сильные руки обвились вокруг ее.

— Не уходи, — прошептал он в ее волосы.

Его древесный запах, смешанный с похотью, вскружил ей голову. Ее пальцы впились в грубую, хлопчатобумажную рубашку на спине. Против ее воли когтистые ногти стали рвать ткань, вытаскивая его из джинсов. Они смотрели друг на друга, два хищника, словно кружащие вокруг убийства.

— Убеди меня, — прошептала она.

В ответ его рот напал на нее, силой толкнув спиной на его картотеку. Его язык буйствовал у нее во рту, требуя ее с такой скоростью, что ее дыхание дрогнуло. В то время, как она зарылась пальцами в его взъерошенные каштановые волосы, его широкие ладони сжали ее грудь, сделав ее соски твердыми, как горошины. Ее сердце стучало в ушах, она расстегнула свою рубашку, прежде чем он оторвал бы пуговицы и от этой.

Тяжело дыша, он остановился, чтобы спросить:

— Когда ты можешь забеременеть?

— В-в полнолуние, — ответила она, борясь за ее собственное дыхание. — Сейчас безопасно.

Он рванул вниз молнию на ее джинсах и крутанул ее на 180◦.

— Тогда держись!

Когда она наклонилась и схватила две ближайшие металлические ручки, ее набухшие груди вывалились из лифчика. Горячая влага затопила киску. Неважно, скольким членам она позволила войти в себя, по каким-то причинам она поклялась, что будет помнить только его.

— Только один раз, — она вздрогнула, когда он потянул вниз ее джинсы. — Я не могу остаться.

— Это не так работает, — выдавил он, когда схватил ее за бедра, удерживая на месте. — Ты моя пара, и ты останешься здесь, какому месту и принадлежишь.

Скользкая головка его члена коснулась ее ягодиц, опаляя ее кожу, прежде чем он вонзился в нее. Он наполнил ее киску с силой кувалды, заставляя кричать. Какие-либо сомнения, что этот мужчина не доминант испарились.

— Ты не Омега, Огден Вудс, — ее голос дрогнул, когда он вышел и погрузился обратно. — Ты доминант в одежде Омеги. Почему?

Картотеки грохотали под его резкими толчками.

— Я сейчас слишком занят, чтобы разговаривать.

Никогда не останавливайся! Она стиснула ручки шкафа, пока ее костяшки не побелели. Все, что она решила и планировала, вылетело в окно. Каждая встреча, которая у нее была, просто секс. Это же было божественно. Все ее тело ниже талии испарилось в облаке неземного удовольствия. С каждым ударом ее сердца она все больше привязывалась к мужчине. Его кедрово-мускусный запах въедался в ее ноздри. Рычание вибрировало в его груди и отдавалось в ее спине, просачиваясь в кости.

Было так хорошо, его сила позади нее и сильные, способные руки на ее бедрах, направляющие ее в сторону удовольствия. У нее не было плана соблазнить или даже смотреть на него. Отдаться в его руки было так легко, но она не могла поддаться искушению.

Она поклялась, что никогда не забудет его. Когда уйдет… если уйдет… то часть его уйдет с ней, и часть ее останется здесь.

Блин! Она должна была бороться сильнее, чтобы сопротивляться. Почему она не покинула его в спешке на рассвете? Слезы снова потекли из глаз, потому что она была так счастлива, смущена и возбуждена одновременно. Его член был идеального размера, жесткая длина правильно растягивала ее набухшую плоть.