Он прислушался, со двора не доносилось ни звука.

Они ушли? Унесли жертв с собой, чтобы закончить начатое?

Гулливер надеялся именно на это. Если они ушли не тем же путём, что и пришли, то он мог считать себя везунчиком. Но они были здесь, пытка не окончена.

Он поднялся и дошел до конца коридора. И тут со двора донесся ещё один звук.

Он вжался в угол, снова нахлынула тошнота. В этот раз это не было физической реакцией на увиденное, его пробрал холодный первобытный страх. Он зажал ладонями рот, стараясь не издать ни звука, из глаз потекли слёзы.

Они, точно, были ещё здесь. Он слышал шелест виниловых плащей и звук ножа режущего плоть.

Он хотел увидеть это, несмотря на то, что он понимал, что увиденное навсегда исказит его, высосет всю душу. Он хотел самому себе доказать, что всё происходило на самом деле. Он снова выглянул из-за двери, его собственное дыхание оглушительно стучало в ушах.

Эдди и Паук склонились над телом. Лучи лампы освещали их мокрые плащи, плясал на лезвиях ножей. Могло показаться, что они аккуратно срезали с трупа одежду, если бы тело уже не было голым. В лунном свете были видны длинные ноги девушки, её полные груди, торчащие соски. Эдди и Паук перешептывались. Чем бы они ни занимались, работали они тщательно и кропотливо. Паук сделал надрез скальпелем, а Эдди принялся аккуратно что-то отрывать. Это было похоже на кусок ткани с болтающимися внизу полосками.

Они сдирали с неё кожу.

Да, очень осторожно и очень медленно они снимали со шлюхи кожу, подставляя содранные куски лунному свету. Насколько он мог видеть - или догадываться - они надрезали скальп, сделали надрезы на шее, под мышками и в районе ягодиц, вертикально разрезав каждую ногу до самых пят. Паук резал, а Эдди аккуратно свежевал её, словно апельсин. Это была долгая работа и очень трудоёмкая. Но они проделывали её с поразительной тщательностью, надрезая и отделяя куски кожи, похожие на лохмотья шелка. Звук при этом стоял такой, будто срывали бумажную обертку. На это у них ушел почти час и всё это время Гулливер смотрел на них, напуганный, преисполненный отвращения, но восхищенный процессом и слишком пораженный, чтобы пошевелиться. Самым сложным оказалось снять кожу с груди и пальцев на руках и ногах. Они не стали срезать кожу с вагины и ануса, просто обошли их стороной. Наконец, они срезали скальп. Под ногами у них хлюпала красная жижа.

Эдди приподнял шлюху и Паук внимательно её осмотрел. Гулливер разглядел лицо девушки, овалы рта и глазниц, клочья темных волос... она была похожа на безглазое чудовище из фильма ужасов.

- Да, да, - говорил Паук. - Неплохо, неплохо... местами грубовато, но неплохо.

- Всё верно? - спросил Эдди.

- О, да.

Гулливер попытался подняться на дрожащих ногах, но кровь отхлынула от головы, ноги стали ватными. Он сполз на пол и ощутил холод.

***

Он очнулся от звука шагов за дверью. Сердце колотилось в груди, готовое взорваться, словно переполненный воздушный шарик. Он прикусил язык и рот наполнился кровью. Горло сдавило удушье. Он снова попытался подняться, но ноги не слушались и он опустился обратно на пол.

Шаги остановились, он услышал, как кто-то присел на веранду, всего в футе от него. Зажглась спичка, понесло сигаретным дымом.

- Грязная работа, - послышался голос Эдди.

- Зато важная, - ответил Паук. - И сделать её нужно как следует.

Гулливер подавил вскрик.

Господи, думал он, им же совершенно наплевать. Будто готовят мясо на обед.

Он слышал, как Эдди затянулся и выпустил дым, ну чисто рабочий во время перекура.

- Почему ты разрезал спину именно таким образом? - спросил Эдди.

Паук работал увлеченно, он резал, бормоча и ругаясь себе под нос. Влажный звук режущего ножа, будто кто-то рубит замороженное мясо, сводил Гулливера с ума.

- Демонстрирую, - ответил Паук, - позвоночник.

- Зачем?

- Поверь мне, - сказал он. - В моем безумии есть логика.

Гулливер услышал, как Эдди выкинул окурок и присоединился к Пауку, шелестя виниловым плащом. Послышался звон инструментов.

- Ткань крепкая, блин, - ругался Эдди.

- Попробуй секционный нож, - сказал ему Паук. Что-то оторвалось. - Есть. Передай ножницы, пожалуйста.

- Для следующего раза ножи снова придется точить.

Этот неспешный безобидный разговор продолжался всё время, пока они резали, отрывали или пилили тело. В конце концов, Гулливер перестал обращать на всё это внимание. Ужаснее всего было упоминание "следующего раза". Что за безумные игры они тут устроили? Неужели они и правда собираются делать это каждую ночь?

Нужно вызвать полицию, подумал Гулливер.

Они прекратили резать, до Гулливера донеслись звуки вытираемых рук, звона убираемых ножей, снимаемых плащей.

- Помоги, - сказал Паук.

- За ноги?

- Ага. Так проще будет.

Гулливер не мог ничего с собой поделать. Он выглянул из-за двери. Они привязывали к ногам трупа веревку. Лампа почти погасла, но лунного света оказалось достаточно. Было страшно. Убитые женщины были похожи на куски мяса, со всех сторон свисали куски мышц и сухожилий.

Веревки были завязаны и закреплены, инструменты собраны. Паук застегнул чемодан.

- А с этим, что собираешься делать? - спросил Эдди.

- Сохраню на обед.

- И как? Вкусно?

- Если правильно приготовить.

- Попробуй маринад, - сказал ему Эдди. - Отменно получается.

Гулливеру снова захотелось блевануть. Убийство. Расчлененка. Каннибализм. Что за ужасный процесс он запустил, когда познакомил их?

Паук и Эдди тихо переговаривались, смеялись. Они убивали и расчленяли людей без каких-либо сомнений. Подобные люди не допустят чьего-либо вмешательства. И перед убийством они не остановятся. Если Гулливер хотел выбраться отсюда живым, сейчас самое время.

Снова послышался какой-то звук. Они тащили тела к двери.

Беги! Гулливер дернулся, но ноги не слушались. Единственное, что он смог - это отползти от двери. Он заполз в нишу в дальнем углу и принялся молиться. Первым появился Эдди, за ним Паук, оба пахли потом, кровью и чем-то первобытным. Они прошли мимо Гулливера, не заметив его, таща растерзанные тела и оставляя за собой кровавые следы.

Когда они отошли подальше, Гулливер поднялся на ноги и выбежал во двор. Он осмотрел прилегающие здания и понял, что из этого кровавого театра только один выход - тот, по которому ушли эти двое.

Выбора не было.

Нужно было возвращаться и прятаться где-то в здании, пока они не уйдут.

Он медленно, осторожно, чтобы не услышали, пробрался по коридору в главное здание. На кону стояла его жизнь, к тому же Гулливер никогда не был храбрецом. Однако если он будет осторожен и при определенной удаче...

Он дошел до конца коридора и открыл дверь. В глаза ударил ослепительный свет.

Но это было ещё не всё.

Перед ним спиной друг к другу висели женщины. Одна была подвешена за ноги, другая за шею. Гулливер замер, глядя на них, голова его закружилась. Ему в нос ударил запах крови и сырого мяса. Женщины были вскрыты очень аккуратно, от паха до груди. Большая часть органов была вынута, во все стороны торчали оголенные кости. Их гениталии были удалены, вместо них зияли дыры. Их лица ухмылялись кровавыми страшными улыбками.

Рядом, освещая весь этот ужас, висела лампа. Кожа женщин была прибита к стене.

Во всём этом безумии было какое-то совершенство. Трупы были не просто растерзаны полным гнева и похоти маньяком, они были тщательно разрезаны и... разобраны. Во всём этом была какая-то совершенно безумная, но четкая методика.

Гулливер упал на колени перед ними, будто язычник перед ликами древних богов.

- Ну и кто здесь? - поинтересовался Эдди. В его голосе не было ни капельки удивления. - Гулливер собственной персоной.

Он не мог даже взглянуть на них.

- Мелкий пиздюк за нами шпионил.

- Да? - обратился к нему Эдди. - Это так, Гулли? Подглядывал за нами?