Я выбежала наружу.

Позже, ночью, я слышала, как "отец" вернулся домой. Я боялась, что произойдет самое худшее, и так и случилось. Он прошел в мою комнату и выглядел он так, каким я его раньше никогда не видела.

- Не притворяйся, что спишь, - сказал он.

Я открыла глаза.

- Ты кому-нибудь рассказала о том, что видела?

Я помотала головой. Слова застряли у меня в горле.

- Ты им понравилась, - произнес он. - Они хотят ещё раз тебя увидеть.

- Я никому не скажу.

- Бизнес есть бизнес.

И, как бы в доказательство своих слов, он изнасиловал меня, когда моя родная мать спала в соседней комнате. Я была девственницей до этого дня. Он насиловал меня почти каждую ночь, несколько недель. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что было дальше.

Я стала звездой.

Твоя Черри 

Муха и Паук

- Паук? Ты здесь? Нужно поговорить.

Гулливер прислушался. За дверью царила тишина, тяжелая мрачная тишина, которая проникала прямо под кожу.

- Паук?

Трясущимися руками Гулливер открыл дверь и вошел. Несмотря на то, что весь район был полон бездомных и наркоманов, Паук никогда не запирал свой дом. Двери его всегда были открыты для всех, независимо от намерений и наклонностей. Однажды Гулливер спросил, не боится ли он, что его могут убить или ограбить, на что Паук спокойно сообщил:

- Пусть приходят. Выйти отсюда гораздо труднее, чем войти.

Гулливер вошел и в нос ему ударило зловоние. Отвратительно. Раньше ему никогда не доводилось чувствовать подобную вонь. Здесь готовилась какая-то еда, но какая? Он представил суфле из крови и человеческих волос, мясные пироги, вытекающий из кишечника расплавленный сыр и намазанные на хлеб мозги.

Он осмотрелся и никого не нашел. В кино такое бывает, когда кто-то проникает в квартиру, начинает шариться в вещах хозяина и тут он возвращается. Но Гулливер не собирался ничего подобного делать. Он решил уйти.

Он пришел за Эдди, хотел, чтобы Паук держался от него подальше... но в глубине своей поэтичной души он знал, что опоздал. Очень сильно опоздал.

Гулливер вышел на улицу. Снаружи всё ещё никого не было. Он издал вздох облегчения и смахнул со лба капли пота. Он двинулся к дому, но через несколько кварталов заметил сутулую, звероподобную фигуру. Это был Паук. Никаких сомнений. Даже там, где жили одни безумцы, эксцентрики и извращенцы, Паук выделялся, будто отрезанный большой палец. Он вырядился в кожу - вылитая девочка-гот из комиксов - его волосы были заплетены в косы и зализаны назад. В одной руке он нёс кожаный чемодан, а в другой держал что-то похожее на кусок черного винила. Если бы существовал настолько целеустремленный человек... или человекоподобное существо, это был бы именно Паук.

Гулливер пристроился сзади и пошел за ним, стараясь не подходить слишком близко. Разок он смог разглядеть его лицо, оно выглядело довольным. Паук раскрасил себя так, чтобы стать похожим на призрака. Лицо его было выкрашено белым, а губы и глаза подведены черным. Во всём этом был какой-то смысл, и Гулливер решил это выяснить.

Он шел следом.

- Хули ты задумал, Паук? - тихо произнес Гулливер.

Он держался примерно в половине квартала от Паука. Если он заметит слежку, никто не мог сказать, как он отреагирует. Он был увлечен каким-то делом, и Гулливер справедливо решил, что дело это было гадким.

Примерно через полчаса Паук дошел до района складов. Он двигался медленно и осторожно и никогда не оборачивался. Видимо, мысль, что за ним могут следить, никогда не приходила ему на ум.

Он подошел к берегу и остановился. При свете луны посмотрел на часы, кивнул и огляделся. В лунном свете его кожаные перчатки светились, будто неопреновые.

Гулливер спрятался в кустах неподалеку. В отдалении слышалась суматоха и шум большого города, но здесь было тихо. Здесь, почти у самой кромки воды, находились склады и цеха. Всё здесь выглядело покинутым и заброшенным. Казалось, вот-вот, появятся бульдозеры и снесут здесь всё, чтобы построить новые дома.

Он услышал голоса и разглядел три приближающиеся фигуры. До него донесся звонкий женский смех и низкий грубый мужской голос. Это был Эдди, Гулливер знал наверняка. От напряжения у него всё сжалось в животе.

Между двумя женщинами, Эдди и Пауком завязался разговор. Судя по всему, девушки были проститутками. Было ли это тем, чем казалось, думал Гулливер. Обычная вечеринка и всё?

Они куда-то пошли, смеясь и шутя, женщины выражали восхищение внешним видом Паука. Им это всё казалось каким-то маскарадом, потому что они не знали Паука, не знали, на какие зверства способен его извращенный разум.

Гулливер двинулся следом, оставаясь на почтительном расстоянии.

Какое мне, вообще, дело? Он не знал, но зайдя так далеко, он решил не отступать. Если они просто собрались потрахаться и пососать друг другу, что ж, он тоже развлечется.

Они пролезли через дыру в заборе, ограждавшем старую пивоварню. Это место пустовало уже... сколько? Лет 20? Не меньше. Гулливер подождал, пока они не скроются за зданием и пошел следом.

Главные ворота были взломаны вандалами и он прошел внутрь, надеясь, что они следовали тем же путём. Внутри было пусто и просторно, как на стадионе. Сквозь разбитые окна проникал лунный свет, освещая куски дерева и камней.

Затем до него донесся мокрый, похожий на шлепок, звук.

Он двинулся в его направлении и остановился возле двери. Он услышал голоса. Это были Эдди и Паук, шлюх слышно не было. Затем донесся ещё один звук, будто уронили что-то тяжелое. Из-за расстояния, голосов было практически не слышно. Гулливер проскользнул в дверь и оказался в коридоре. Никого не было видно, но он слышал их, в отдалении, они смеялись.

Пол был мокрым. Луч лунного света выхватил какую-то лужу. В воздухе висел странный тяжелый запах. К его горлу подкатила тошнота. Кровь. Гулливера пронзил холод, он оперся о стену. Спустя какое-то время его перестало трясти. Этот город знавал жестокие убийства, но сам Гулливер ещё никогда так близко с ними не сталкивался. Всё казалось очень ярким и, вместе с тем, очень уродливым. Запах крови заполнил его ноздри, проник в легкие, голова начала кружиться. Он не мог сдвинуться с места. Пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить разбушевавшийся желудок.

Нужно было уходить, бежать, прятаться. Если они поймают его, ему придется несладко. Но он не мог сдвинуться с места. Подобное бывает, когда становишься свидетелем страшного ДТП. Его охватило какое-то мрачное любопытство, которое требовало удовлетворения. Даже ценой своего собственной жизни, своего собственного разума.

Он двинулся вперед, шлёпая ботинками по лужам крови. Желудок готов был выскочить изо рта.

Найти их было несложно, след крови привел его. Он шел по нему, стараясь не шуметь.

В конце коридора была открытая дверь.

Сквозь вонь чего-то ужасного пробивался тихий свежий ноябрьский ветерок. Он слышал их, слышал, как они говорили друг с другом. Он выглянул из-за двери и увидел внутренний двор, со всех сторон зажатый зданиями. Повсюду на земле лежали какие-то инструменты. Эдди и Паук надели черные виниловые плащи. Рядом горела лампа.

Гулливер следил за ними, смотрел, как они, склонившись над инструментами, обсуждали лежавшие рядом тела. Они выпрямились, держа в руках ножи. Выглядели они при этом, как пара мясников, коими, по мнению Гулливера, и являлись. Когда он увидел, что они начали делать, то упал на колени. Они работали очень аккуратно. Сначала раздели одну девушку, затем другую и принялись рассматривать их.

Гулливер отполз в сторону, его стошнило и он упал лицом в собственную рвоту. Какое-то время он так и лежал, пока реальность вокруг него распадалась на части. Со двора доносились хлюпающие звуки разрезаемой плоти.

Придя немного в себя, он встал на четвереньки и рукавом стер с лица рвоту. Сознание убеждало его бежать, но тело вопило о том, что сил двигаться больше нет.