— В отношении снабжения метизами я пришел. Варакуксинский завод задерживает наши наряды, Пал Палыч…

И завязался деловой разговор. Проблема расширения кругозора П. П. Косякова была отложена.

Примета, которая оправдалась

Из протокола, составленного в отделении милиции:

«В 12 часов дня в Петельском переулке гражданин П. С. Козоев, до того момента спокойно шедший в сторону Бугаевской улицы, внезапно побежал поперек переулка. В то же время гражданин Г. Д. Чупуренко, шедший в обратном направлении, в свою очередь бросился бежать наискось и поперек. Близко к тротуару переулка на четной стороне оба названных гражданина столкнулись и вследствие этого упали. Гражданин Чупуренко при падении стукнулся головою об Петельский переулок, а гражданин Козоев сперва рухнул на Чупуренко, затем скатился с него на мостовую и тем самым подшиб еще гражданку Сниткину Аграфену Павловну, 1892 года рождения, каковая в свою очередь упала от толчка на хозяйственную сумку, несомую ею в правой руке. Вследствие изложенного все находившиеся в сумке продукты и товары пришли в состояние потребительской негодности. На вопрос: с чего это он побежал с такой скоростью и почему не смотрел, куда бежит и на какие предметы натыкается? — гражданин Козоев заявил, что бежал с целью не дать переходившей через переулок черной кошке, ему доселе неизвестной, перебежать ему дорогу. А гражданин Чупуренко со своей стороны заявил, что и он желал обогнать означенную кошку. Гражданка же Сниткина заявила, что никакой кошки не видела. Видела она этих двух граждан, которые мчались прямо на нее, но по старости Сниткина не смогла убежать с дороги, а посему и понесла убытки на почве разбития, сминания и сплюснутия, а также полного смешения продуктов в сумке. А также имели место у Сниткиной из-за падения и толчков на ее собственной коже ссадины, синяки и даже легкий вывих плеча. Затем гражданин Фуфряков Н. Т. со своей стороны заявил жалобу в отношении якобы принадлежащей ему черной кошки…»

Впрочем, лучше опишем, как разбиралось это сложное дело в отделении милиции — в результате чего и возник приведенный выше протокол…

К барьеру, за которым расположен стол дежурного по отделению, постовой милиционер из Петельского переулка подвел двух граждан. А за ними, всхлипывая и плача, плелась старуха. Еще дальше двигались свидетели и любопытные, а замыкал процессию немолодой человек, несший на вытянутых руках нечто черное. Постовой обратился к дежурному со следующими словами:

— Вот, товарищ лейтенант, ни с того ни с сего эти двое учинили между собою драку и данную как раз бабку сшибли с ног вместе с ее сумкой…

— Пьяные? — осведомился дежурный.

— Вроде нет, товарищ лейтенант… На запах не пахнет. И ступают твердо… если, конечно, не считать хромоты от ушибов.

— Кккакие мммы пьяные? Ммы пполностью ттрезвые! — заикаясь и подмигивая левым глазом вследствие тика, возразил один из приведенных.

— Тогда из-за чего подрались?

— А мы же абсолютно не дрались вовсе, товарищ лейтенант! — фальцетом пояснил второй участник происшествия.

Старуха тем временем, утирая слезы, рассматривала содержимое своей видавшей виды хозяйственной сумки.

— А вы, бабушка, как думаете?

— Думаю: это — звери какие-то, вот вам крест… чистые лошади… Я себе шла с магазину домой. Никого не трогала — так? И вдруг — нате вам: налетели оба, ненормальные! Мало того, что промеж себя кулаками, еще и на меня свалились — сперва один, потом другой!.. Вот, погляди сам, сынок: что они натворили…

И старуха раскрыла перед дежурным свою сумку, в которой колыхалось странное месиво из молока (две разбитые бутылки), огурцов, морковок, размокшей вермишели, какого-то порошка и еще чего-то, что определить на глаз уже не представлялось возможным…

— За что же вы бабку-то так обидели? — укоризненно обратился дежурный к тем двум.

— А мммы пппро нее меньше вввсего ддумали — ппро вашу бббабку!

— Тогда зачем ее было ронять?

— Простите, но если мы сами объективно не имели возможности устоять на ногах, как же мы могли обеспечить устойчивость данной бабки?!

— Иду я, никого не трогаю, слышишь, дочка? — это старуха рассказывала уже сотруднице милиции, которая принесла дежурному казенные бумаги. — Даа… и вдруг ка-ак эти вот бугаи на меня накинутся, словно паровозом переехали… Ты погляди: чего они мне с покупками натворили! Поверишь? — тут еще жидкого мыла пузырек был да наждаку я купила ножи чистить…

— Давайте по порядочку возьмем. С чего все началось? Ну вот вы, гражданин, расскажите.

— Охотно. Я вышел из дому, поскольку мне безотлагательно надо в прачечной получить белье.

— Так. Получили?

— Нет… Представьте: не дошел! А почему? Иду я, следовательно, по Петельскому переулку и вдруг вижу: персонально мне хочет перебежать дорогу — кто? — абсолютно черная кошка.

— Ттточно! Ккккак уголь все равно!

— А вы знаете, товарищ лейтенант, какая это страшная примета, когда — черная кошка?.. Вот я лично ни в одну примету не верю абсолютно, но в отношении черной кошки я многократно убеждался, что объективно ее недооценивать нельзя!

— Ттточно!

— Кого недооценивать?

— Да кошку! Черную. Если она там темно-серая или полосатая, — знаете, еще такие бывают раскраски, как арбуз…

— Какой еще арбуз?

— У меня арбуза в сумке не было, сынок! Это он путает!

— Нет, я говорю: кошки бывают абсолютно как арбуз полосатые. Но те как раз безвредные. А эта как нарочно: будто из чернил сделанная… И вот видите: до чего она нас всех довела… бандитка!

— Это кошка — бандитка? А что она вам сделала?

— А через кого я попал именно к вам? Абсолютно через нее! Главное, я ее предупредил сперва, чтобы она не думала бы перебегать мне дорогу!

— Как это «предупредил»?

— Ну, пугнул, если хотите…

— Да если бы ты меня пугнул, я бы сама с дороги свернула, идол ты этакий!

— Я абсолютно не вас пугал, бабушка, не вас, — понятно? Я сперва обратился к данной кошке: «Дескать, уходи с дороги! Не смей перебегать!»

— Вы слышите, товарищ офицер? Я же вам говорю: они оба психи. Он с кошкой зачал разговаривать по-человечьи!

— Нуте-с… Кошка на мое предупреждение — абсолютно ноль внимания: продолжает перерезать мне путь. Ну, скажите сами: могу я это допустить? Ни в коем случае!

— Ттоочно!

— Тогда что мне остается делать? Тогда я сам начинаю бежать, чтобы как-то опередить данную кошку и объективно лишить ее возможности навредить мне своей перебежкой!

— Тттточно!

— Что вы заладили «ттточно» да «ттточно»?! Откуда вы знаете, что я именно так поступил?!

— Ттттак я же сам пппобежал в этих ццццелях…

— В каких целях?

— А ччччтобы мммне кккошка ннне ппп… ппп…перебежала дддорогу…

— Как?! И вы — из-за кошки?

— А иззз-ззза ччего же? Я шшшел с дддругой стороны.

— Позвольте, выходит, вы столкнулись, потому что оба хотели обежать эту несчастную кошку?

— Именно: абсолютно несчастную, товарищ лейтенант! Вы же видите, что она натворила…

— Натворили вы, а не кошка!

— Верно, сынок, верно: кошка на меня не обрушилась. И кошка меня вместе с сумкой уронить не могла. Что я теперь дочери скажу насчет покупок? Как меня зять ругать-то будет: деньги истратила, а есть нечего! Посади ты их обоих вместе с той кошкой под арест, я тебя прошу, сынок! И потом пущай они мне заплатят за молоко, за вермишель, за наждак, за огурцы, за мясо, за мыло, за булки, за морковку…

— Ну, положим, морковку вы вынете из сумки, элементарно оботрете и съедите как ни в чем не бывало!

— Сам ешь такую морковку с наждаком!

— А зачем вы клали наждак туда же, где еда?!

— А зачем ты падал на мою сумку?

— Тише, граждане!.. Вот видите — вы и вы тоже, — как нехорошо предаваться суевериям.

— Каккким суевериям?

— Вот хотя бы верить во вред черной кошки.

— Кккак же не верить, если вы сссами убббедились, до чего она нас довела!