Этот человек удивлял меня все больше и больше. Я начал сомневаться, а человек ли он?

Мысль о том, что надо вернуть дневник на место заставила Кэнсина подняться на ноги. Ему отчего-то понадобилось положить его обратно в стол - иначе Томоэ расстроиться, узнав, что он читал его без спроса. В то, что Томоэ - по сути его враг, шпион Токугавы и пришла, чтобы ослабить его, лишить должной концентрации, необходимой хитокири. И ведь со своей задачей она справилась. Но ничего из этого не интересовало Кэнсина, он шагал обратно в дом, не глядя по сторонам. Положив дневник обратно в ящик, он только тогда заметил клочок бумаги, лежавший на столешнице.

"Не ищи меня, - было написано на ней, - я не могу больше быть рядом с тобой. Прости меня, Кэнсин" Почерк был тем же, что и в дневнике. Но ниже совершенно другим почерком, человека больше привыкшего к рукоятке меча, нежели писчему стилу, была сделана короткая приписка: "Томоэ твоя у нас. Хочешь увидеть ее еще раз ищи в первом доме по Северной дороге".

Кэнсин смял эту записку в кулаке и вышел из дома.

Яси пришел в себя через несколько часов после поединка с такамо, одевавшимся как гаидзин. Он открыл глаза, непонимающе огляделся. Он лежал на полу в небольшой темной комнате, единственным источником света была маленькая лампадка в углу - в круге тусклого света от нее Яси увидел фигуру сидящего человека.

- Не вставай, - произнес тот. - Ты еще слишком слаб взрыва. У тебя сломана левая нога и почти все ребра, выбито несколько зубов и все внутренние органы серьезно повреждены. Плюс к этому кто-то очень грубо покопался в твоих мозгах и чудо, что ты не остался идиотом.

- Кто ты? - прохрипел Яси, слова давались огромным трудом, да и вообще дышать было сложновато.

- Сайто Иэмицу, - ответила фигура. - Я - гэнин ниндзя Кога, мои люди спасли тебя.

- Зачем? - Не смотря на то, что каждый вдох давался Яси дикой болью, и он, в принципе, знал ответ, не задать этого вопроса он просто не мог.

- Присоединяйся к нам, - был ответ, - у тебя неплохие навыки для убийцы, такие люди нужны мне.

- Особого выбора у меня, - Яси перевел дыхание и продолжил, - как и я понимаю, нет.

- Выбор есть всегда, - усмехнулся Иэмицу, поднимаясь на ноги.

Вдова, приютившая нас, влила мне в горло некое жуткое пойло, взорвавшееся в теле не хуже недавней маленькой пороховой бомбы. Однако оно в миг привело меня в себя - прошел кашель и глаза перестали слезиться. Я поднялся на ноги, не смотря на укоризненный взгляд вдовы, которым она одарила меня. Делакруа стоял у входа в комнату, куда притащил меня с улицы, и также всем видом демонстрировал мне, что надо еще оставаться на татами.

- Этот дым был не так прост, как кажется, - произнес он. - В нем был яд, правда я вовремя вытащил тебя из облака.

- И не такое переживали, - отмахнулся я, набрасывая на плечи куртку и плащ. - А ты отлично понимаешь, что задерживаться здесь нельзя. За нами могут прийти еще люди. К тому же, мне надо проведать одного своего знакомого в провинции Тори. Вот только где бы достать лошадей?

- Лошади будут, - отмахнулся Делакруа, - они домчат нас до Тори еще до рассвета.

Распрощавшись с вдовой, которая продолжала так же укоризненно глядеть на меня, но не сказала ни слова против, мы зашагали в воротам города. На полпути нас перехватил Лизука. Он выступил из ночной тьмы, заставив Делакруа выхватить черный меч (снова из воздуха!). Адрандец прошептал что-то, но я не расслышал слов.

- Что стряслось, Лизука? - спросил я, стараясь унять нервную дрожь.

- Я нашел шпиона Токугавы, - ответил он. - Это Томоэ, та девица, что Кэнсин притащил к госпоже Масако.

- И чего ты хочешь от меня? - поинтересовался я. - Шпионом, кажется, Ёсио-доно поручил заниматься тебе, не так ли?

- Ты должен прикрывать Кэнсина, - не остался в долгу Лизука, - а на него уже вышли ниндзя Кога.

- Тогда нам стоит поторопиться, - бросил я. - Где там твои лошади, Делакруа?

Адрандец усмехнулся и коротко свистнул. Через секунду из тьмы вышли три здоровенных вороных жеребца, уже полностью оседланных и взнузданных. Ни слова не говоря, я вскочил в седло (я привык уже к странным вещам, творимым загадочным адрандцем), Лизука все же промедлил мгновение - неизменная выдержка изменила обычно невозмутимому главе убийц.

Кэнсин шагал по рыхлому снегу Северной дороги. Он словно бы находился в двух разных местах - телом в лесу, на Северной дороге, душой и мыслями - с Томоэ. Он вспоминал эпизод за эпизодом их недолгую совместную жизнь, от знакомства до вчерашнего дня.

- Я... Я не враг тебе... Не враг.

Он шагал дальше, вспоминая и вспоминая...

- У тебя столько книг. Ты много читаешь?

- Просто на них удобно спать.

Человек в черном буквально вылетел из кустов, в руке его сверкнул клинок. Тело Кэнсина среагировало раньше разума. Он выхватил меч, парировал молниеносный выпад противника, ответил ему столь же быстрым ударом. Ниндзя пролетел мимо, скрывшись в голых придорожных кустах, точнее за высоким сугробом. Он припал к земле, оттянул полумаску, скрывавшую нижнюю часть лица (оказалось, что он довольно молод, хотя этого никто не видел в просыпающемся лесу), надсадно кашляну - на снег пролилась кровь. Он и не заметил как именно и, главное, когда успел задеть его мальчишка со шрамом. По левому боку ниндзя начала растекаться боль, кимоно пропитывалось кровью. Юноша понял, что не протянет больше нескольких минут с таким ранением, значит, пора показать противнику первый из "сюрпризов" (как назвал их Иэмицу), приготовленных специально для него.

Молодой ниндзя понял, что немного замешкался и молодой самурай почти прошел место закладки "сюрприза". Надо поторопиться! Ниндзя рванулся, наплевав на боль в боку, для отвода глаз делая вид, что атакует врага. Этот маневр стоил ему очень дорого. Кэнсин вновь среагировал абсолютно рефлекторно - клинок его катаны прошелся по животу ниндзя, однако удар не сбил траектории полета молодого воина-тени. Он рухнул на снег, нащупал пальцами веревку и дернул за нее...

Гэнин ниндзя Кога Сайто Иэмицу лишь поднял глаза, услышав взрыв на дороге, ведущей к дому, куда пришла по его приказу Томоэ. В отличие от него, девушка вздрогнула всем телом. Она повернулась к единственному в доме окну и еще успела заметить оседающий столб снега и земли.

- Твой приятель жив, - заметил Иэмицу. - Одного моего парня на него не хватит.

Томоэ посмотрела на гэнина с нескрываемой ненавистью, но смолчала. Ей было не до слов, она готовилась к тому, чтобы покончить с собой. Однако Иэмицу, словно читая ее мысли, рывком привлек ее к себе и сунул в рот два пальца.

- Ты бы все равно не смогла откусить себе язык, - также спокойно, как и всегда, произнес гэнин. - Не хватило бы силы воли.

Томоэ затряслась всем телом, из глаз ее хлынули слезы. Иэмицу выдернул пальцы у нее изо рта и девушка рухнула на пол, надсадно кашляя.

- Хотя можешь кончать с собой, если хочешь, - равнодушно пожал плечами Иэмицу, - ты свое дело сделала. Кэнсин навряд ли сражается даже вполсилы, так что не думаю, что он сумеет добраться до этого дома. Дальше его ждут люди куда серьезней первого юнца.

Взрывом Кэнсина, действительно, не убило, но контузило очень сильно. Из ушей его текла кровь, он ничего не слышал, разум его помутился, он полностью ушел в мир своих воспоминаний.

- Мы уходим из столицы и поселимся в провинции Тори, в доме, снятом на деньги Ёсио-доно. Мы станем жить как торговец лекарственными травами и его жена, чтобы не вызывало подозрения то, что у нас постоянно водятся деньги.

Звона и скрежета стали Кэнсин не услышал, тело вновь сработало быстрее разума. Он покатился по снегу - результат принятого на клинок удара здоровенного масакари, который сжимал в руках крупного телосложения ниндзя. Как только Кэнсин попытался подняться на ноги, как в плечо его вонзился мощный сюко, напоминающий более медвежью, нежели тигриную, лапу, обладатель его засел в ветвях сосны, нависающих над дорогой. Юный хитокири взвыл от боли, даже не заметив, что не слышит собственного крика.