— И давно вы это выяснили?.. — спросил Меченый после тяжелой, вязкой паузы.
— Несколько недель тому назад, — мысленно проклиная самого себя за этот никому не нужный приступ правдолюбия, ответил Аденор. Ну ладно информация о Римкине, там промолчать было нельзя, но здесь-то, спрашивается, кто его тянет за язык?.. Он внутренне напрягся, ожидая, что дан-Энрикс спросит, почему же он молчал все это время, но, как оказалось, собеседник думал о другом.
— Как его звали? — спросил он. Лорд Аденор даже не сразу понял, о чем речь, а когда понял, то страдальчески скривился. Что за извращенная привычка — интересоваться именами тех, кого тебе пришлось убить!
— Лансель Берру, — нехотя сказал он.
— Что вы еще узнали?
— Почти ничего. Сестра Эйварда Римкина вышла замуж за помощника капитана с канторны «Золотая цапля». Корабль пропал без вести во время плавания к Внешним островам, все команда считается погибшей. Римкин взял на себя все заботы о вдове и ее сыне. Это все, что я сумел установить.
Меченый хрипло рассмеялся — и внезапно со всего размаха саданул по подлокотнику своего кресла кулаком, заставив Аденора подскочить.
— Я начинаю понимать, что подразумевала леди Эренс, — сказал он, и Аденору сделалось не по себе от ярости, звучавшей в его голосе. — Действительно, забавный из меня выходит Эвеллир!..
Лорд Аденор подавленно молчал. На душе у него было исключительно паршиво. Ему очень хотелось сказать Криксу, что эта злосчастная история случилась не вчера, а девять с лишним лет назад, и, если уж на то пошло, парень погиб по своей собственной вине. Не силой же его поволокли в Шатровый город!.. Но язык у вельможи не ворочался во рту.
— Послушайте, мессер… — выдавил он в конце концов. Меченый резко дернул головой.
— Не надо, Аденор. Я знаю, что вы собираетесь сказать. Что эти люди первыми напали на Шатровый город, и у меня не оставалось выбора — либо смотреть на то, что они делают, либо найти какой-то способ их остановить. Но я…
- Хватит, — с досадой перебил лорд Аденор. — Если вам обязательно нужно кого-то обвинить, то обвиняйте не себя, а тех, кто подстрекал людей к погрому. Вы, конечно, помните, что лорд Дарнторн тогда готовил государственный переворот?.. Мы с ним совместно думали над тем, как подогреть общее недовольство, но при этом сделать так, чтобы оно не обернулось против нас самих. Я посоветовал сделать акцент на том, что император тратит деньги из казны на беженцев, пока столице угрожает голод. Было совершенно очевидно, что идея содержать каких-то чужаков в ущерб себе и своим детям быстро доведет людей до бешенства — особенно если почаще говорить о том, что беженцы приносят в город грязь, болезни и преступность. Так что смерть этого мальчика — это не ваша, а моя вина.
Вспышка, заставившая Аденора выпалить эту тираду, миновала, оставив после себя только опустошенность и холодный, липкий страх. «Это безумие, — с тоской подумал Аденор. — Он же меня убьет — и будет прав».
Дан-Энрикс с непонятным выражением смотрел на него через стол.
— Зачем вы мне все это рассказали, Аденор? — спросил он спустя несколько томительных секунд. — Только не пытайтесь нести чушь про запоздалое раскаяние. Даю вам слово, если вы посмеете сказать, будто вам жаль этого парня, я сверну вам шею.
Аденор поморщился.
— Вы правы, мне его не жаль… Но мне жаль вас. И, как ни странно, Римкина. Хотя это не главное.
— А что же главное? — сурово спросил Крикс.
— Помните, вы рассказывали, что происходило в этом вашем… Эсселвиле? Я тогда не придал этому значения. Не то чтобы я не поверил вам, но, честно говоря, я полагал, что все ваши слова про Темные Истоки — просто философская метафора. Но с тех пор, как я узнал про Римкина, у меня появилось чувство, словно мы давно и незаметно для себя запутались в какой-то жуткой паутине, и теперь, когда мы делаем попытки вырваться, все наши действия только усугубляют ситуацию.
— Понятно. Значит, вы поверили в Исток — и до смерти перепугались? — хмуро усмехнулся Меченый. Лорд Аденор помедлил и кивнул. — Ну что ж, по крайней мере, честно. Что вы собирались делать дальше — поджать хвост и убежать в Лейверк?.. — поинтересовался Меченый, заставив Аденора покраснеть. — Тогда езжайте. Я не стану вас задерживать.
— Спасибо, но я предпочту остаться здесь, — угрюмо огрызнулся Аденор. Странное дело, после того, как Крикс заставил его высказать мучавшие его мысли вслух, он ощутил такое облегчение, как будто бы самое худшее осталось позади, хотя с рациональной точки зрения это и было страшной глупостью. — Скажите лучше, что вы думаете делать с Римкином?
Лицо дан-Энрикса застыло.
— Я попробую поговорить об этом с Юлиусом Хорном, но не думаю, что это нам поможет. К сожалению, все ваши рассуждения недоказуемы. В ту ночь в Шатровом городе погибло больше сотни человек, и то, что я тоже был на улице в ту ночь, не дает оснований отстранить от участия в суде второго — после Хорна — человека в магистрате. А сам Римкин своей заинтересованности в этом деле не признает.
— Значит, обвините его в злоупотреблении законом и потребуйте допроса с ворлоком!
— Нет, Аденор. Этого я не сделаю, — покачав головой, ответил Меченый. — Вы не хуже меня знаете эдикт о злоупотреблении законом. Может быть, Римкин и хочет свести со мной счеты, но я сводить с ним счеты не хочу. В особенности после вашего рассказа… Ну, не делайте такое мрачное лицо! Одного Римкина на десять судей вполне можно пережить. Тем более, что суд наверняка возглавит Хорн, а он не выглядит, как человек, который ставит свои чувства выше справедливости.
— Юлиус Хорн — очень достойный человек. Вы правы, что не попросили его отказаться от участия в суде, — ворчливо согласился Аденор. — Но все же интересно, что у него там за поводы для «личного предубеждения»?..
Дан-Энрикс скорчил странную гримасу — поднял брови и при этом дернул углом губ.
— Да так… на редкость глупая история. Я, честно говоря, даже не сразу вспомнил, чем я мог его обидеть — а потом было уже неловко снова поднимать этот вопрос. Мне, конечно, стоило бы извиниться, но, боюсь, в сложившихся обстоятельствах он бы неверно меня понял, — эту мысль дан-Энрикс договаривал себе под нос, и Аденор разочарованно вздохнул, поняв, что продолжения не будет.