— Послушайте… как вас… Вы же председатель сельского Совета. Вы…

— Какой я председатель, товарищ Пирогов? Числюсь — и все.

— Это как же понимать, — растерялся Корней Павлович.

— А чего тут понимать? Не годен я для такой работы. И сказ весь… Характеру смолоду как не добрал, так и — амба. Буду писать прошение в исполком.

— Давно к такому выводу пришли?

— Год уже.

— И не соберетесь никак написать. Чернил не можете найти? Или и здесь характеру не добрали?

Князькин, набыча голову, глядел в пол.

— Вам легко шутить, — сказал негромко, с жалобинкой в голосе. — А я спать ложусь и думаю: встану ли…

— А зачем вам вставать? Вы не вставайте.

— Молоды вы, товарищ лейтенант. Не задумываетесь еще о неминуемом конце. О боге не думаете. Я тоже с рождения не верил в бога. Издевался над верующими: как же бог на небе сидит, если воздух один на небе. А теперь снится мне ночами, будто бы мать моя просит заступиться… И стал я думать: а вдруг?.. Ведь верили люди тыщу лет. Поди, были среди них умные головы, не чета моей.

«Вот так фрукт! — Пирогов не находил слов. — Он уже вроде не председатель. И получается, какой с него спрос за безобразия… Характеру он не добрал! В деревне через дом, через два похоронки лежат, а он в богоискательство кинулся. Фру-укт!»

Поднялся со скамьи. Попросил собрать людей. Сколько удастся. Сказал, что пока сходится народ, он прогуляется по селу, поговорит о кражах.

— Вы ничего не напутали здесь? — Прикоснулся пальцем к карману со списком.

— Все, которые знаю. А те, которые не знаю, не обессудьте.

— Вы думаете, есть кражи, о которых вам не доложили? Почему?

— Боятся, поди… Болтают, немцы в Оби пароходами появились. А еще слух идет, будто Турция и Япония…

— Прекратите! — перебил Пирогов. — Постыдились бы…

Глава шестнадцатая

Первой докладывала Полина Ткачук. Стояла навытяжку, напряженная, бледная, сознавая важность момента. Светлые, гладкие пряди волос, убегающие ото лба и висков к затылку, серебрились, как седина, облагораживали нахмуренное сосредоточенное лицо.

— Товарищ лейтенант, машина принадлежала автобазе облпотребсоюза. Шофер Пустовойтов Сергей Никанорович. Девятисотого года рождения. Сорок два ему… Женат. Имеет троих детей — сына и двух дочек… Беспартийный. Ранее не судимый. Стахановец. Есть две характеристики. От дирекции и профкома. Хорошие характеристики. Вы познакомитесь с ними, если хотите. В начале войны Пустовойтов написал заявление в добровольцы. Ему отказали… Известен и груз. — Она развернула бумаги, которые на протяжении доклада держала в руке, взволнованно тискала, скручивала в трубочку незаметно для себя. — Это копии фактур. Настоящие у шофера. Первый экземпляр. Второй и третий — в облпотребсоюзе… В фактурах записано: соль поваренная — двести килограммов; масло коровье, топленое — сто килограммов; мука ржаная — тысяча триста шестьдесят килограммов; сахар — двести килограммов; мясо тушеное, в банках — сто килограммов.

— С верхом нагружена была. Кстати, какой марки машина? — Он разглядел марку с первого взгляда, там, на дороге, но в докладе Ткачук она не была названа.

— Грузовик марки ЗИС-5, товарищ лейтенант. — Немножко испуганно сказала Полина.

— Правильно. Продолжайте.

Полина опустила руку с бумагами.

— Механик гаража и вахтер продбазы говорят, что в кузове была фляга с бензином. Для дозаправки в пути. Фляга стояла в же… металлической бочке, чтоб не прикасаться к продуктам, была расклинена четырьмя… палки такие. Клинья! Это сам Пустовойтов придумал… При разборке остатков машины найдена мука — сто шестьдесят килограммов, соль — пятьдесят шесть. Все это испорчено огнем и бензином. Не найдены банки из-под мяса, фляги из-под масла. Нет и бочки. Фляга из-под бензина, вся обгорелая, мятая, в куче лежит… Госпожинспектор присутствовал при осмотре машины и остатков. — Полина снова перебрала бумаги, нашла нужную. — Он считает, что огонь возник в кузове. Но сначала и груз и кузов были напитаны бензином. Иначе мука, да и остальное, не сгорело бы так сильно… Мы считаем также, что прежде чем груз пропитался бензином, часть его сняли.

— С кем вы так считаете?

— С Постовой. Да и пожинспектор тоже.

— Почему? — искренне заинтересовался Пирогов.

— На весь груз не хватило бы горючего, товарищ лейтенант. Бак был почти пустой, когда машина до места пожара добралась. Остается только фляга. А в ной тридцать пять литров. Тридцать пять… А что осталось от груза да и машины? Ноль без палочки. Сгорело все… Опять же, куда банки подевались?.. Мы считаем, было снято масло, мясо, часть муки, сахара и соли. На остальное достаточно было тридцать пять литров…

«Вот ото да! — Пирогов восхищенно глядел на нее. — Вот это хватка! Как по книжке прочитала…»

— Пытались искать шофера? — спросил, сдерживая восторг.

— Разослали ориентировки по соседним районам. По нашим селам. Указали приметы, адреса родни, некоторых знакомых… Искали вдоль дороги. Там, где случилось… Пока — нет.

— Дайте-ка фактуры. — Пирогов разгладил их на столе. — Сто, двести, еще раз двести… Сколько может унести один человек?

— Мы искали следы телеги. Их нет.

Она была больше чем молодец. Пирогов радовался за нее, наверное, залюбовался бы, но… Но именно исчерпывающие ответы Полины указывали, что пожар у своротка на Сарапки совсем не простое дело, так какая уж тут радость и любование.

— Ваше мнение, что случилось с машиной? И с шофером?

— Ой, товарищ лейтенант. — Она сразу утратила бойцовский молодцеватый вид. — Боюсь и подумать.

— Страшно, но такая наша доля. Учитесь рассуждать. Это необходимо… Из вашего дельного — спасибо — рассказа явствует, что либо машина была ограблена посторонними, либо шофер сам растранжирил, растерял груз и решился подделать покушение, грабеж… Вот два направления, по которым вам предстоит ломать голову в ближайшее время. Что вам необходимо знать? Из чего складывается доказательство вины или невиновности: показания свидетелей, заключение экспертов, вещественные доказательства, письменные документы и объяснения подозреваемого, обвиняемого ли…

Полина слушала внимательно. То, о чем говорил Пирогов, требовало немедленного заучивания, осмысления на простом привычном языке, показания, заключение, доказательства, объяснения… Как мячик — вверх-вниз, скок-поскок… Вина — невиновность, подозреваемый — обвиняемый. Не сразу сообразишь без привычки: кто есть кто.

— Искать, искать шофера надо, — продолжал Пирогов. — В любом случае. Живого или мертвого. — Полина при этом вздрогнула. — Шофер прояснит не только версию, но и все остальное.

— Сами-то вы как думаете?

— Как и вы. Или — или.

— А что если случайный пожар? Ведь могла загореться бочка в кузове? Опрокинуться и загореться. Могла вполне. Я помню такой случай на тракте, когда машины пошли. Да и не один.

«Вот и выход, — мысленно усмехнулся Корней Павлович. — Несколько таких свидетельств, и дело — с плеч долой. Там депутат с горы упал, здесь пяток типичных загораний…»

— И получается, не виноват шофер, — говорила между тем Ткачук. — Обжегся, испугался и убежал.

— Шофер виноват уже в том, что не боролся с огнем до конца, что не пытался спасти груз, машину. В полукилометре от места пожара Урсул течет. Подходы к нему ровные… И потом. — Пирогов положил ладонь на фактуры. — Судя по бумажкам, загружена машина была, что называется, под завязку. Дальше некуда. Следовательно, упасть бочка не могла. Она стояла прижатой скорее всего к переднему борту. Даже если поверить, что бензин все-таки загорелся, то огонь ударил вверх. Как из трубы. Как думаете?

— А фляга не могла взорваться?

— Полная — нет. А она была полная. Иначе тогда не хватило бы бензина на груз. Согласны?

Полина помялась, не решаясь спорить открыто.

— Я не понимаю ничего в бензине. Но человек… Он мог испугаться. А когда опомнился, поздно тушить было.

— Я понимаю, вы не хотите быть строга… Я согласен утвердить и третью версию. Но и для нее нужен шофер. Шофер!.. Кстати, побывайте на руднике. Узнайте, кому было известно о дне поступления продуктов. И как точно выдерживается этот день.