– Сразу, как только я поем, идет? – с надеждой спросила я и виновато улыбнулась.

Пусть мой салат был испорчен, но гуляш так и просил его отведать.

– Лучше натощак, – некромант выдавил улыбку, от которой меня передернуло.

Не то чтобы я была трусихой, просто мне рисовалось два варианта развития событий: либо вернусь на обед восставшим мертвецом, либо не вернусь вообще. Липовый дар водника исключал возможность сопротивляться и в качестве единственного оружия оставлял мне истошный визг. И это против создания, умело балансирующего на границе между жизнью и смертью, и потому обладающего властью как над живыми, так и над мертвыми!..

Испытывать на себе возможности некроманта совершенно не хотелось, ставить в противовес свою силу было нельзя, искать защиту у преподавательского состава – трусливо, воспользоваться помощью бывшего парня… Я умоляюще посмотрела на некроманта, но не добилась никакого проблеска добродетели в прямом и безучастном взгляде зеленых глаз. Не долго думая зло сунула поднос бывшему, которого моя реакция порядком озадачила. А чего он ждал? Что буду его умолять, пообещаю дюжину поцелуев за услугу? Мог бы и сам проявить инициативу!

Подхватив пухленькими пальчиками подол платья, я прошла к дверям. К утвердившемуся чувству гадкого утенка добавилось ощущение, будто иду на виселицу. Страх, что угроза реальна, будоражил кровь. Мысли, заставляющие прибегнуть к иллюзии жалили, словно змеи. Одно необдуманное действие и я буду вынуждена бежать, только на сей раз из академии…

Черта-с два!

Шаткой поступью я пересекла внутренний двор, затем повинуясь жесту некроманта, вошла в старинное здание мужского общежития, миновала холл, что в дневные часы утопал в естественном свете. Желание разглядывать интерьер отсутствовало. Допытываться куда ведут и зачем – не стала из принципа. Перед узкой лестницей, ведущей в подвальные помещения, я помедлила, но, не видя иного выхода, уступила необходимости.

Брезгливо касаясь перил, спустилась в запыленный коридор с облупленным потолком, спутанной паутиной и комьями пыли в углах.

Я встревожено шла вперед, разглядывая старые, разбухшие понизу двери заброшенных комнат. Чувствовать за своей спиной некроманта, слышать его твердые шаги и не трястись от липкого страха, было тем еще испытанием.

– Направо, – скомандовал он и я неуверенно толкнула дверь, в считанные мгновения избавляясь от беспокойства, навеянного женскими предрассудками.

ГЛАВА: 15

Комната была средних размеров, мрачной, но чистой. Мое внимание приковала картина, рисованная черной пастой прямо на стене. Посреди неясных очертаний, окутанных туманом, и странных форм, не поддающихся осмыслению, было изображено мертвое низкорослое дерево. Его высушенные корни словно бились в агонии, вспарывая голую, обескровленную землю. Пара жутких горбатых птиц на изломанных ветках «рассматривали меня» с нездоровым интересом. Ужаса и реалистичности рисунку придавали трещины и облупившиеся, местами выщербленные участки стены.

Между невольным желанием раскрыть рот от восхищения и порывом передернуть плечами, отдаваясь власти жутких ощущений, я выбрала первое.

– Словно самый чудовищный кошмар вырвался из самых темных глубин сна. Истерзанная земля несуществующих теней и ее недремлющие вороны. Все как в легендах… Это впечатляет, тревожит… и гипнотизирует. Я… я в восторге! Такие странные штрихи, будто дрожащие от холода! И туман, что хранит свои тайны… У меня мороз по коже! С ума сойти! Что же надо было чувствовать, создавая все это? – я медленно провела пальцами по крылу горбатого стража и, обернувшись к некроманту, спросила прежде, чем встретилась с его взглядом и смутилась:

– Сколько времени занял этот акт творения?

Вопрос и удивил, и озадачил парня, даже не знаю что больше, но он довольно скоро совладал с эмоциями.

– Никак не ожидал увидеть в твоем лице столь искреннее восхищение. Я редко принимаю гостей и не привык к подобной реакции, впрочем, неважно… – некромант вдруг без всякого стеснения принялся расстегивать пуговицы своей рубахи. – Ты действительно хочешь знать ответ?

– С тобой сложно быть откровенной, – процедила я, отворачиваясь от него к картине. Его действия начинали тревожить меня, в голове стала твориться какая-то чертовщина. – Я тоже рисую… но мои рисунки не такие целостные по настроению. И вроде та же четкость и точность, но до такой степени задевать за живое… Наверное, для этого необходимо пробудить в себе нечто опасное, дать ему выход… полную свободу действия… а не искать в искусстве лекарство от скуки.

– Скука… в моем случае именно она правила мной, была моей покровительницей и музой… – признался парень и, шагнув ко мне, понизил голос. – Стоит взойти луне и пролить серебристый свет на стену как картина оживает: туман окутывает выжженную землю, обретает дыхание, а вороны… Вороны это отдельная тема. В такие мгновения хочется говорить об ужасе, овладевающем грешными душами.

– Не упускаешь возможности запугать меня? – недоверчиво спросила я, развернувшись и скрестив на груди руки в защитном жесте. Взгляд против моей воли прошелся по обнаженному торсу парня.

– Не пропадать же времени даром! – непонятно чему усмехнулся некромант и вложил мне в руки свою рубаху.

Я удивленно вскинула брови.

– Пятна лучше отстирывать сразу, – выделяя каждое слово, пояснил он причину своего стриптиза.

Я закрыла глаза и пристыжено кивнула. Все верно. Хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть его ухмыляющуюся физиономию.

– Как твое имя? – спросила я, услышав удаляющиеся шаги.

Под пристальным взглядом изумрудных глаз, брошенным в пол-оборота, виновато пожала плечами и добавила, – запамятовала, стресс и все такое…

– Фицион, – сказал он, распахивая дверцы шкафа.

– Фиц, так сколько времени ушло на картину?

Некромант дернулся как от пощечины, сжал кулаки – на руках проступили синеватые вены. Отвратный скрип дверцы стенного шкафа и непонятная мне заминка с ответом отрицательно действовали на мою нервную систему. Я задала такой простой вопрос, что его так перекосило?

Сдавленно выдохнув, я поняла, что ничего хорошего ждать не следует и поспешила развеять возникшее между нами напряжение шуткой:

– Штаны тоже снимешь? – я указала пальчиком на сливающиеся с темной материей пятна в области, черт, той самой. Стыдливый румянец вновь окрасил щеки, благо у некроманта хватило ума не язвить.

– Не трясись, раздражает… – опомнился он и потянулся за чистой рубашкой. – Расскажи, где достала перо?

– Приняла в дар от одного философа… – послушно ответила я, украдкой изучая бледную, немощную на вид спину, усеянную короткими шрамами. Парень натянул рубашку, оставив ее расстегнутой. Его руки потянулись к завязкам на штанах. Я тут же отвернулась и, терпеливо уперев взгляд в разрисованную стену, дожидалась протянутых для стирки штанов.

– И что же ты сделала этому философу, что он не поскупился на столь щедрый подарок?

– Кое-чему научила, – улыбнулась я (долгих лет жизни попугаю).

– Девушка с опытом, говоришь? Я бы не сказал, судя по той сцене, невольным свидетелем которой стал.

Небрежно брошенные слова резанули слух, однако свое рассуждение, где я желала бы видеть его умозаключения относительно моей просвещенности, я приберегла.

– Возьми. Буду ждать здесь.

Без штанов? И не надейся! Отстираю, развешу сушиться и свалю по-тихому… Ух, ну и манеры у этого повелителя мертвых!

Я приняла штаны и, не оглядываясь, вышла. Едва я успела сделать несколько шагов по направлению к лестнице, как меня окликнул некромант.

Нашел девочку на побегушках! Плод своей неосторожности я согласна исправить, но со всем остальным, путь катится…

Выказывая явное недовольство, я вернулась и, сердито уставившись на Фица, поинтересовалась:

– Забавляешься?

– Тебе в другом направлении, – завязывая шнурок на штанах, пояснил он, даже не глядя в мою сторону.

Я хмыкнула, демонстративно развернулась и пошла в «другом направлении», одной рукой прижимая скомканные вещи к груди, другой дергая ручки запертых дверей.