Для решения этих задач выделялось 8 тысяч снарядов различных калибров.
Наша подготовка к операции разворачивалась, приобретая все более углубленный характер.
А тем временем переброска войск 2-й ударной армии в «Лебяжьенскую республику» шла своим чередом. До начала ледостава в Ораниенбаум было доставлено свыше 600 орудий и минометов, до 1300 вагонов грузов и снаряжения. Когда залив замерз, войска стали переправдять по ледовым трассам в район Малых Ижор.
Вся передислокация армии была завершена 31 декабря. Командование выражало удовлетворение скрытностью, которую удалось соблюсти в этом нелегком деле. И, как оказалось, для такого удовлетвореция были все основания. Из неприятельских документов стало известно, что гитлеровцы обнаружили наши крупные войсковые перевозки лишь 30 декабря. Причем, проанализировав эти данные, противник пришел к выводу, что войска переводятся... с ораниенбаумского плацдарма в район Ленинграда.
Подготовка
Однажды утром во второй половине декабря мне позвонил комендант сектора.
— Товарищ Мельников, — услышал я в трубке голос Владимира Тимофеевича, приготовьте батарею к учению и осмотру. Сейчас прибудет командующий второй ударной армией.
Едва мы успели привести в боевую готовность одну башню и командный пункт, как в блоке появился генерал-лейтенант Иван Иванович Федюнинский с группой генералов и офицеров. Сопровождал их Владимир Тимофеевич Румянцев.
Обход и осмотр батареи начали с низов. В погребе командарм живо интересовался весом и разрывной силой снарядов. Тут же при нем один снаряд подали в перегрузочное отделение. А вся наша группа по трапу поднялась в боевое отделение башни. Командующему показали, как выполняется раздельное и автоматическое заряжание орудий. Чувствовалось, что все это производит на Ивана Ивановича большое впечатление. Он не стеснялся проявлять интерес к окружающему, не изображал из себя этакого всезнающего человека. Подойдя к штурвалу вертикального наведения, генерал попробовал слегка повернуть его. Орудие быстро и плавно пошло на подъем. Командарм не впал и в другую крайность: не предался неумеренным восторгам. Он только покачал головой и произнес:
— Ничего подобного я еще не видел.
Из башни мы перешли в боевую рубку. Командующий сел за визир, осмотрел морской сектор и побережье Карельского перешейка.
— Вот такой бы визир поставить нам на НП в районе переднего края, заметил он.
На командном пункте, у планшета, генерал подробно расспрашивал меня о возможностях батареи, о дальности ее стрельбы. Он попросил показать ему на карте, до каких пунктов достаем мы своими снарядами, поинтересовался, сколько можем сделать выстрелов в минуту. Потом спросил:
— А как вы осуществляете корректировку огня на такое расстояние?
Я доложил ему о системе постов сопряженного наблюдения, об организации стрельбы на сухопутном направлении. Более всего командарма интересовали районы деревень Гостилицы, Дятлицы, Кожерицы и Ропша.
— Советую вам самому выехать для пристрелки реперов, в направлении Гостилиц, — сказал он на прощание.
Насколько я понял, генерал Федюнинский. нанес нам свой визит, чтобы лично убедиться в боевых возможностях форта, составить собственное представление, какую помощь от него можно получить при прорыве неприятельской обороны.
Сразу после встречи Нового года — а встретили мы его довольно буднично, в больших заботах и хлопотах — я выехал в район Гостилиц, на передний край. Даже непродолжительного пребывания на наблюдательном пункте было достаточно, чтобы убедиться: в селе находится сильный опорный пункт. Об этом свидетельствовало и усиленнее движение автомашин к центру, где, по-видимому, располагался немецкий штаб, и неплохо замаскированные оборонительные сооружения на окраинах.
Теперь было понятно, почему командарм предложил уделить Гостилицам особое внимание: несомненно, этот крепкий орешек лежал в полосе прорыва 2-й ударной.
Я пристрелял здесь несколько реперов. Пристрелка помогла нам испытать установленную организацию стрельбы, связи, корректировки огня. При этом мы отстреляли подобранную партию зарядов, убедились, как действуют снаряды. Словом, была проведена проверка всей предшествующей подготовки к бою. А подготовка эта была основательной и многогранной.
Начать с того, что связисты сектора и форта капитан Лещенко, старший лейтенант Юсипов, старшина Пупышев и их подчиненные за короткое время среди лесов и болот развернули 120 километров полевого и проложили 5 километров подземного кабеля. Кроме того, они проверили исправность 200 километров постоянных воздушных линий.
В районе предстоящих действий 2-й ударной армии было развернуто 26 новых наблюдательных и корректировочных постов. Создали даже подвижной корпост на специальной машине. Ему предписывалось наступать вместе с боевыми порядками частей и оттуда корректировать огонь красногорцев. Во главе поста был поставлен старший лейтенант Юрий Кузнецов с нашей батареи, занимавший у нас должность заместителя командира башни. В оперативное подчинение подполковника Проскурина, командира первой артгруппы, был выделен еще и самолет-корректировщик Ил-2.
На командном пункте форта развили кипучую деятельность старший лейтенант М. И. Кончаков, собиравший и анализировавший разведданные, и младший сержант В. И. Муравьев. Я посмотрел маленькое чудо искусства, изготовленное руками Муравьева: панораму переднего края обороны противника от деревни Воронино до Петергофа. Впечатление оставалось сильное: ну прямо подлинная местность в миниатюре. Любой мальчишка отдал бы за такое все свои игрушки. Но здесь панорама нужна была, понятно, не для игры — она имела силу точного боевого документа. Для ее составления младшему сержанту пришлось облазить множество деревьев и наблюдательных пунктов.
Готовились к наступательным боям и сами батареи.
Частично снялась с места 211-я, которая нередко работала в унисон с нашими двенадцатидюймовыми. Две ее стотридцатки были перебазированы ближе к переднему краю, в район деревни Пеники. Туда же полностью перебралась и 518-я сто двадцатимиллиметровая. Для железнодорожных транспортеров были оборудованы позиции в районе между Малыми Ижорами и Ораниенбаумом, а также неподалеку от села Калище. Бронепоезд «За Редину» перешёл от Красной Горки к платформе Мартышкино, а «Балтиец» оставил поселок Большие Ижоры и занял место на путях у станции Ораниенбаум,
Вовсю готовились и на нашей флагманской. Под руководством старшин Чуева, Поленова, Тарана комендоры произвели текущий ремонт электромоторов, постов заряжания, поворотных и подъемных механизмов и других узлов артсистем. Работы эти велись поорудийно, так, чтобы три пушки все время оставались в готовности к открытию огня.
Трехдневному предупредительному ремонту подверглись и приборы управления стрельбой. Трудились артэлектрики самоотверженно. В центральном посту у одной из шестеренок сломалась ось. Старшина Покидалов и младший сержант Божанов, уподобившись ювелирам, за сутки вручную восстановили ее.
Надо отдать должное инженер-капитану Сирому, капитану Жигало и его подчиненным из артмастерской форта старшине Чернышеву, сержанту Несмачному, краснофлотцам Рожкову и Снеткову. В наших ремонтных работах они принимали самое деятельное участие.
Артиллеристы с особой тщательностью готовили боеприпасы. Энергетики в который раз проверяли дизель-генераторы и распределительные щиты, заботясь о том, чтобы башни не знали перебоя в электропитании.
Но подготовка техники, оружия — это была лишь одна сторона дела. Другая, не менее важная сторона заключалась в работе с людьми, в совершенствовании их выучки. Была ли в этом нужда? Ведь все наши боевые коллективы в подавляющем большинстве состояли из испытанных огнем артиллеристов, отточивших свое мастерство во многих стрельбах. Все до единого люто ненавидели врага и мечтали хоть как-то сквитаться с ним, все ждали дня, когда поступит приказ освободить Ленинград от осады.