Он знал, что примет смерть в случае провала. Центр тогда перейдет в надежные руки Тиссовского и Куркова.

Странно, но это давало ему уверенность. Как акробат, совершающий опасный номер на большой высоте, работает смелее и спокойнее, зная, что невидимая публике спасительная лонжа у него за спиной, так и Гнедаш в стане врагов постоянно ощущал эту лонжу. Этой лонжей было — «согласно программе»… Во имя Родины и победы.

ВЫБОР

С увеличением числа радистов и раций Ким решил установить радиофицированную точку в самом Киеве с самостоятельным выходом на Москву. Это сулило большую оперативность в передаче разведданных. Киевских подпольщиков он попросил подготовить конспиративную квартиру на какой-нибудь тихой улице. И теперь лишь ждал от них сигнала. Вначале он хотел направить туда Немчинова, но потом решил, что по условиям конспирации выгодней послать женщину — все меньше подозрений. Значит, нужно было выбирать между Кларой и ее напарницей Надей.

Прежде чем посоветоваться с помощниками, Ким хотел решить для себя — готов ли он на любой вариант. Ибо лишь в этом случае стоило советоваться. Нужно было знать Кима. Он принадлежал к тому редкому типу людей, которые, посвятив себя делу, исключают из него всякий личный интерес и даже при двух, казалось бы, равных вариантах избирают худший для себя, следуя правилу: хочешь сделать как лучше, поступай не так, как хочется. Правило это имеет большую житейскую мудрость. В самом деле, при решении любой дилеммы даже очень умный человек невольно бросает на колеблющуюся чашу весов какой-то свой небольшой интерес: а как мне лучше, как мне выгодней? Но это-то и мешает ему быть объективным. Это свое «я» Ким полностью вывел из игры. В одном отношении ему стало сразу свободнее, легче — исчезли всякие сомнения, симпатии, пристрастия. Взвешивал его разум, решал холодный расчет. Конечно, по-человечески такой подход порядком осложнял ему жизнь, лишал многих удовольствий, радостей. Но в то время, без сомнения, именно это его умение все подчинить интересам дела помогло ему стать признанным руководителем украинского подполья. Окружающие сразу почувствовали в нем человека идеи, для которого цель выше всего.

Кого послать в Киев? Кто сильней — того и послать, размышлял он. А кто сильней? И он вызвал к себе Тиссовского, рассудив, что ему, опытному подпольщику, лучше знать, кто более подходит для этой работы. Когда Тиссовский пришел, Ким спросил, кого, по его мнению, следует послать в Киев. Тиссовский назвал Зоркую (кодовое имя Нади).

— Но как радистка и разведчица Смирная посильней, — возразил Ким.

— Да, пожалуй… Впрочем, Зоркая — девушка не без хитрости, Микки-Маус более простодушна… А в тех условиях?.. — задумался Тиссовский.

— Ну да! — рассмеялся Ким. — А случай с полицаем? Не всякий мужчина так среагирует…

— Это качество у них у всех отработано еще в школе разведки. Профессиональная реакция, не больше, уверяю вас. В остальном она — девочка.

— Да ведь и другая тоже девочка! Что делать — война.

— Ну Надя немного постарше — кажется, на год.

— Гм… То есть вы хотите сказать, что Зоркая, как наш агент в Киеве, будет более надежна? — помолчав, спросил Ким.

Пауза.

— Я бы судил… или, как у вас принято говорить, ставил вопрос не так. Радистка Смирная должна остаться не потому, что она слабее своей напарницы. Просто она нужна здесь. Какие еще требуются аргументы моему командиру? — улыбаясь, спросил Тиссовский.

— Это уж другое дело, — медленно проговорил Ким. — Теперь объясните мне, почему Клара нужна здесь, в центре, больше, чем Надя?

— Это нужно объяснять?

— Да.

— Кому?

— Мне.

— Но мне кажется, что я дал вам уже достаточно аргументов, чтоб, опираясь на них, принять то решение, которое вы считаете нужным и правильным.

Ким посмотрел на Тиссовского очень внимательно, как бы говоря: «Прости, вот теперь уж я перестал понимать тебя». Но Тиссовский не понял этого молчаливого вопроса или просто ушел от него.

— Товарищ командир, я могу быть свободным? — спросил Тиссовский.

— Иван Бертольдович! Очевидно, я обалдел сегодня от всех дел. Решительно ничего не понимаю. Сформулируй свою позицию.

— Дорогой друг, я тоже не совсем понимаю вас… Ваша цель…

— Цель вполне определенна, вполне определенна, Иван Бертольдович! Послать в Киев нашу лучшую разведчицу — Клару Давидюк. Не ясно?

— Вот этого я не понимаю.

— Все! Я понял, вы считаете разумным лучшую разведчицу оставить при центре. Это уже позиция.

— Одну минутку. Это несколько вольная интерпретация моих слов. Мы что, уже определили, кто из них лучшая?

Ким устало рассмеялся.

— Послушайте, Иван Бертольдович, ну что вам за охота морочить мне голову?

— Наоборот, я проясняю…

— Ладно, пошли спать, — Ким махнул рукой. — Утро вечера мудренее.

— Это самая любимая ваша пословица…

— Иван Бертольдович, ну признайся, ты меня сегодня спутал с немцем и отрабатывал на мне свою школу, — уже мирно сказал Ким.

— Но в отличие от немца вы знакомы с моей системой… Могли бы ответить тем же…

Придя в землянку, Ким еще долго размышлял над разговором с Тиссовским. Попытка возложить решение на помощника окончилась неудачей. И это бы решило дело. Но ему было б легче, если бы Тиссовский нашел какой-то веский аргумент в защиту своей позиции. Однако никаких аргументов не последовало. Да их и не могло быть. Оставалось одно: отправить в Киев Клару. Утром Ким послал за Кларой связного. Но тот вернулся один. По словам Нади, Клара ночью разбудила ее, сказав: «Меня посылают на задание». И ушла.

Ким отпустил связного и вызвал Тиссовского, который один имел полномочия без ведома командира распоряжаться людьми.

— В чем дело, где Давидюк? — спросил он.

— Радистка Смирная вместе с рацией послана мною в отряд Збанацкого.

— То есть как? — проговорил Ким, вставая.

— Збанацкий уже давно просил направить к нему радистку на две недели — на время его рейда к Чернигову, чтобы он мог поддерживать с нами связь. И вы дали принципиальное согласие.

— Да, но это было до того, как мы решили послать Смирную в Киев. И вы превысили свои полномочия…

Тиссовский покачал головой:

— Товарищ Ким, я старый солдат, дисциплину знаю… Окончательного решения послать Клару в Киев вы не приняли, по крайней мере еще вчера, — значит, полномочий своих я не превысил.

Он был прав. Ким советовался с ним, но последнего слова так и не сказал.

— Ну, делать нечего, готовьте Зоркую в Киев, — сказал Ким и отвернулся.

ЛОГИКА РЕЗИДЕНТА

По вечерам Ким и Тиссовский обычно работали в штабной землянке за столом из толстых дубовых досок, положенных на четыре березовых чурбана. Тиссовский при свече раскладывал пасьянс, то есть схему созданной ими на Украине разведывательной сети — небольшие кружки из картона с нанесенными на них условными знаками. Такие кружки лежали на Киеве, Остре, Чернигове, Прилуках, Житомире, Полтаве и еще на десятках мелких городов и деревень. В эти часы никто не тревожил командира и его заместителя, даже начальники разведывательных групп центра, имевшие прямой доступ к Киму в любое время суток. Разложив схему, Ким и Тиссовский несколько минут молчали, как бы входя во все детали создавшейся ситуации, которая постоянно менялась.

Сеть пульсирует, поступают новые донесения, разведчики меняют свою квартиру, выходят на связь, организуют диверсии и прочее. Все это отражается здесь, на карте. В начале марта сорок третьего года Ким получил задание взорвать Дарницкий железнодорожный мост через Днепр, по которому фашисты непрерывно гнали подкрепления на восток, в район Орловско-Курской дуги, где в скором времени развернется великая битва. Понимая стратегическую важность моста, фашисты поставили там усиленную охрану.

Ждать больше было нельзя. Сперва отталкивались от мысли, что план должен быть очень дерзким, даже невероятным. Имелся такой вариант: разведчику-подрывнику с толом ночью сесть на проходящий поезд и в момент, когда тот пойдет по мосту, спрыгнуть где-то в середине, поджечь шнур, броситься в Днепр и попытаться спастись вплавь. Курков сам брался за это дело, но сам же позднее засомневался в реальности осуществления его. Замысел этот не гарантировал успеха. Взрывчатку нужно было заложить капитально, где-то у основания фермы, так, чтобы по крайней мере один пролет рухнул в Днепр и немцам как можно больше времени потребовалось на восстановление моста.