– Это не заслуга твоего бога.

Голос, раздавшийся из-за спины, не был знаком Мусе, однако у опытного солдата были крепкие нервы, и он остался внешне спокойным, когда обернулся и увидел в нескольких метрах от себя высокого старика с окладистой бородой. Несмотря на то, что незнакомец, судя по всему, не был вооружен, что-то подсказывало мавру, что с ним не стоит связываться, если на то нет особой необходимости.

– Кто ты? – обратился он к гостю, стараясь ничем не выдать своего беспокойства. – Зачем пришел?

– Я – тот, с кем твой хозяин ведет войну, – последовал невозмутимый ответ. – Я – волхв, Ведагор.

– Нет хозяина, – прищурился Муса, с удивлением понимая, что ему все сложнее держать себя в руках под тяжелым взглядом старца. – Я свободный человек. Никому не обязан подчиняться, только себе.

– И все же ты раб, – усмехнулся Ведагор, подходя ближе. – Раб своей веры. И ты несешь свою рабскую сущность на наши земли, хочешь родить здесь детей и воспитать их по собственному образу и подобию. Верно я тебя понял?

– Зачем говоришь такие слова? – впервые за все время разговора мавр искренне удивился, заметив в интонациях собеседника откровенную неприязнь. – Я не враг тебе.

– Ты ошибаешься.

Волхв теперь стоял всего в двух шагах от Мусы, и тот поразился, заглянув в его глаза – они были черными и такими глубокими, словно в них навечно поселилась ночь. Тем временем Ведагор продолжал:

– Я слышу искренность в твоих словах. Ты честный человек, и я заранее прошу у тебя прощения за то, что собираюсь сделать.

Поняв, что медлить больше нельзя, мавр выхватил из-за пояса саблю и молниеносно взмахнул ей в сторону странного гостя. Муса всегда отличался прекрасной реакцией, и в любом другом случае его выпад закончился бы для его противника неминуемой гибелью, однако все это было не важно, потому что удар так и не достиг цели. Не пройдя и половины пути, рука телохранителя безвольно повисла, и он упал лицом вперед, выронив свое грозное оружие. Ведагор некоторое время задумчиво смотрел на него сверху вниз, а затем, надвинув на лицо капюшон, развернулся и неторопливой походкой направился в сторону леса. К тому моменту, когда Курьян вернулся с кувшином медовухи, волхва уже и след простыл. Заметив друга, лежащего навзничь, мужик тут же, забыв о своей ноше, которая с глухим звуком упала на землю и брызнула в разные стороны ароматным напитком, бросился к нему.

– Черненький, ты чего это удумал? Муса! Очнись!

Поняв, что все его попытки привести в чувство мавра ни к чему не приведут, Курьян вскочил на ноги и сломя голову бросился к дому Баламошки, в котором временно остановились Муса со своей возлюбленной. Не думая о том, что женщина может оказаться неодетой, мужик ввалился в хату и, отвечая на встревоженный взгляд Меланьи, замахал руками:

– Там с твоим что-то неладное. Лежит и не двигается, будто заснул.

Женщина изменилась в лице, однако не стала паниковать раньше времени и прежде, чем выйти наружу, привычными движениями собрала снадобья, которые могли бы пригодиться. Только после этого она развернула Курьяна к двери и подтолкнула:

– Показывай.

Дорога до места происшествия заняла меньше минуты, но за это недолгое время Меланья успела обругать себя последними словами за то, что пошла на поводу у своего упрямого жениха. Конечно, она была далека от того, чтобы обвинять его в чем-либо – нет, он почти ничего не знал ни о местных нравах, ни об опасности, которую представляли собой враги, которых они со своим Кириллом успели нажить. Владимир был самым безобидным из них, в этом знахарка не сомневалась. Несмотря на то, что женщина не могла соперничать в плане статуса даже с самым младшим из волхвов, ей были известны некоторые секреты этого таинственного ордена, и она точно знала, что с ними не стоило ссориться. Правда, у Меланьи еще была надежда на то, что Муса просто потерял сознание, потому что не рассчитал собственные силы и решил, что уже полностью оправился от недавнего ранения.

Увидев любимого, женщина подбежала к нему и склонилась над неподвижным телом. После беглого осмотра ей сразу стало ясно, что дело было не в ране – создавалось впечатление, что Муса, действительно, вдруг решил заснуть. Его лицо было безмятежным, однако, оглядевшись, знахарка заметила саблю, валявшуюся в нескольких шагах от мавра, и поняла, что здесь произошло нечто из ряда вон выходящее. Бывалый воин никогда не расстался бы со своим оружием без веской причины, и то, что его ножны были пусты, говорило о том, что он столкнулся с какой-то неведомой и неподвластной ему силой. Достав крохотный сосуд из дорожной сумки, которую она всегда носила с собой, Меланья осторожно открыла его и поднесла к лицу Мусы. Любой другой человек моментально пришел бы в себя, потому что содержимое сосуда источало очень резкий запах, от которого даже Курьян, стоявший в нескольких шагах от тела, попятился. Но мавр никак не отреагировал на это средство, и целительница спрятала его обратно в сумку.

– Ну, что там? – Курьян нерешительно приблизился и заглянул Меланье через плечо. – Поправится?

– Не знаю, – хриплым голосом отозвалась женщина, которой было очень трудно сохранять спокойствие. – Ничего не знаю.

Сбывались худшие ее опасения – дело едва ли обошлось без волхвов с их магией. Меланье приходилось несколько раз сталкиваться с ними, однако она не обладала и сотой долей их знаний, и теперь женщина чувствовала бессилие оттого, что ничем не могла помочь любимому. Единственное, что ей оставалось, это попытаться найти кого-нибудь из жрецов и молить его о помощи. Правда, этот вариант казался очень сомнительным – ведь если мавр стал жертвой нападения одного из них, то им не было никакого смысла спасать его. Разве что она могла предложить им что-то взамен.

– Похоже, я опоздал…

Курьян подпрыгнул на месте от неожиданности, в то время как Меланья почти без эмоций повернула голову в сторону Марселя, который неслышно приблизился и теперь с сожалением смотрел на лежащего на земле воина.

– Да, ты не торопился, – бесцветным голосом отозвалась женщина.

– Я пришел так быстро, как только смог, – попытался оправдаться историк, но не успел больше ничего добавить, потому что Курьян, оправившись от первого потрясения, подскочил к другу и стиснул его в могучих объятиях:

– Баламошка, родной! – мужик, казалось, старался раздавить своего менее крупного приятеля. – Живой! А мы с Мусой уже думали, что уделал тебя князь.

– Не уделал, – задыхаясь, с трудом смог выговорить Марсель, и Курьян, опомнившись, отпустил его.

– Как же ты…

– Обожди, – отмахнулся ученый и склонился над мавром. – Что случилось?

– Лучше ты мне расскажи, – все таким же ровным и оттого пугающим тоном проговорила Меланья. – Кирилл… Или называть тебя Баламошкой? Странное прозвище для греческого посланника.

– Византийского, – смущенно поправил ее ученый. – Но ты права, я не тот, за кого выдавал себя.

– Кто же ты? Хотя, подожди. Выслушать тебя я всегда успею, но сначала нам нужно перенести Мусу в дом. Нельзя его оставлять здесь. Чай не собака.

– Да, конечно.

Марсель кивнул Курьяну, и тот, отодвинув женщину, с легкостью поднял мавра и, осторожно прижимая его к груди, как ребенка, отнес в дом. К счастью, по пути им никто не встретился, так что случившееся осталось незамеченным. Как только Меланья убедилась в том, что ее жених не упадет со скрепленных лавок, она тут же повернулась к хозяину и потребовала объяснений. Было похоже, что она с трудом сдерживается, чтобы не врезать ему, так что историк предусмотрительно не стал приближаться к разъяренной бабе слишком близко.

– Не знаю, с чего и начать, – Марсель говорил это совершенно искренне, потому что боялся запутаться в своих словах – ведь тот же самый Курьян знал далеко не все о своем друге.

– Начни с правды, – сердито проворчала женщина.

– Да будет так. Все началось с того, что я очень неудачно родился…

Марсель решил, что настал момент истины, и, уже ничего не скрывая, поведал всю свою историю от начала и до конца. За время его рассказа Курьян несколько раз хватался за голову и пытался задавать какие-то вопросы, но знахарка прикрикивала на него, и он испуганно замолкал. Только когда историк закончил свое повествование, мужик подошел к нему и, наклонившись, заглянул в глаза: