Лан до боли в глазах вглядывался в штрихи и зигзаги на неровной скале, но ничего пока разобрать не мог.
— «Был великий лес, — напевно начал Аун, — и горы, закрывшие полнеба. Было Большое Солнце и много воды.
Людей в племени было как звезд в небе, как деревьев в лесу. Довольно было у них сладкого мяса, плодов и целебных трав. От этого-то люди стали забывать Слово предков, плохо охотились, не хотели строить новые жилища…»
Размеренные, гладкие слова Мудрого Ауна звучали, будто шум ветра в горловине пещеры, то угрожающе громко, то едва разборчиво, почти угасая. Под тяжестью этих слов Лан вдруг различил среди переплетения штрихов и линий на неровной каменной стене пещеры контуры далеких гор и множество головастых человечков величиной с палец. А по склонам гор стояли деревья, их было много. По горам и внизу, у их подножия, скакали круторогие бараны, клыкастые кабаны, изящные тонконогие козы.
![Сказание о верном друге. Тайна седого тугая img_3.jpeg](https://litlife.club/books/299843/read/images/img_3.jpeg)
Лан задохнулся от восторга. Ему показалось, будто он различает никогда им прежде не виданные горы. Это были не те горы, которые вздымались возле их нынешнего жилища, безлесые, неприступные, а совсем другие, с множеством зверей и деревьев.
— «…И разгневались дивы, и напустили ночь на Солнце, и сотрясли землю, и отняли большую воду. Ушли из лесу звери, улетели птицы, пропали плоды.
Великий голод настал. Умирали от голода охотники и матери, умирали детеныши.
Великий холод настал. Умирали от холода и болезней люди, с криками и стонами…»
И рядом с первым видением Лана из штрихов и линий возник страшный лик дива Небесного Огня, и изо рта его змеились огненные молнии, а по склонам гор тут и там виднелись фигурки людей, но теперь они в беспорядке громоздились один над другим, и не было у них в руках луков и копий.
— «…И повелела Старая Олениха идти к Солнцу, где лежит Страна Предков. Повелела в день Оггру говорить Слово и приносить жертвы добрым и злым дивам.
Но не было пути в Страну Предков, не пустили горы людей, и повернули они тогда вслед за Солнцем. Шли, пока Старая Олениха не повелела жить в большой норе, а сама ушла в жилище мертвых.
И стал вождем Таж. Он принес в жилище доброго рыжего дива — Огонь, младшего брата Солнца. Днем и ночью кормили люди Огонь, и дивы отступили от племени, и жить стало легче.
Не раз вождь Таж и самые сильные охотники уходили искать дорогу в теплую Страну Предков, где мало снега, Большое Солнце и много зверей, но горы были безжалостны.
Умирая, великий Таж повелел людям идти по пути Солнца, потому что охотников осталось столько, сколько пальцев у человека.
Много Новых Солнц прошло с той поры, но не было у племени беды большей, чем гибель Огня. Тогда поняли люди величие сделанного вождем Таж и стали зваться его именем.
Велик жрец Ухо Дива, сделавший Огонь бессмертным, и это главная тайна предков.
Но ищите дорогу в Страну Предков!»
ВОЛЧОНОК
С каждым днем все ниже за горы опускалось благодатное солнце, все более широкие тени от высоких скалистых хребтов синим холодом накрывали холмы предгорья. Все чаще студеными ветрами напоминала о себе зима.
Но в полдень солнечные лучи еще ярко освещали по-осеннему пеструю макушку холма за ручьем, хорошо согревали людей.
Туда каждый день бегал Лан погреться, поваляться в душистых хрустящих листьях, поразмыслить.
А размышлять ему было о чем.
На протяжении последней луны Мудрый Аун открыл ему столько тайн и знаний, что мальчику казалось, будто голова его стала больше туловища, и окружающее приобрело значительность и глубокий смысл.
Огонь — главная тайна. Огня боятся звери, он делает человека сильнее зверей. Как важно сберечь огонь! Без страшных когтей и острых клыков человек может прогнать тигра и волка.
Человек сделал лук, и стрелы, пущенные из лука, догоняют быстроногую косулю.
А разве в бесчисленном повторении Новых Солнц не заключен великий таинственный порядок?
Старый Аун посвятил в тайны предков его, Лана. А он должен сохранить, а потом передать их своему избраннику, чтобы людям племени жилось легче.
— Почему нельзя сказать тайны всем людям? — однажды спросил Лан.
— Потому что так всегда было. Потому что они собирают людей вокруг владеющих тайной. В заветах и тайнах предков великая сила! — ответил Мудрый Аун.
Ночью к Лану приходили видения: наскальные картины из Слова предков оживали, и гулкий голос без конца повторял недоступные его пониманию мудрые заповеди…
Мальчик выбрал себе место среди колючих зарослей боярышника, пристально огляделся вокруг, нет ли какой опасности, и тогда только прилег, не выпуская из рук заостренной палки, хрупкого своего оружия.
Теплые лучи щекотали ноздри, ленивый прохладный ветерок шелестел сухим листом у самого уха и убаюкивал грустно и ласково.
Проснулся Лан от холода. Солнце заметно передвинулось, и ажурная тень от сплетенных стволов и ветвей деревьев надвинулась на него.
Вскочил. До захода солнца он должен еще набрать полную суму плодов боярки, шиповника, орехов и яблок. Зурра, жена жреца, строго следит, чтобы женщины и подростки наполняли свои сумы доверху. Беда тому, кто вернется с пустыми руками.
Прищурился на солнце: «Еще успею» — и пустился бегом к ручью. Он знает одно небольшое ущелье, там довольно орехов и яблок.
В ложбинке за стеной кустарника он наткнулся на Муну. Она так увлеклась возней с волчонком, что не заметила мальчика.
Волчонок теперь не проявлял к ней былой враждебности. Он весело скакал вокруг, хватал зубами за руки, не кусая. Куда девалась та угрюмая тоска и ярость, которая светилась в глазах звереныша, когда Лан увидел его впервые! Да и подрос он заметно.
«Значит, Муна где-то здесь прячет его от людей и зверей», — подумал мальчик.
Волчонок почуял постороннего и ощетинился. Уши прижались к голове, глаза превратились в две маленькие злые точки.
Заметив настороженность зверька, Муна тоже схватила палку.
Лан вышел из-за кустов.
Звереныш заворчал, заскулил и спрятался за девочку.
— Чего тебе? — сердито спросила Муна. — И ты следишь за мной, как Зурр?
— Не слежу. — Лан рассмеялся.
Разъяренная девчонка походила на сову: глаза круглые и злые, волосы всклокочены, кажется, вот-вот выпустит острые когти.
— Не слежу, — повторил он. — Иду в то ущелье, где родник. Там много орехов и яблок.
Муна успокоилась немного.
— Ты не убьешь волчьего детеныша?
— Покажи твои руки, — сказал Лан вместо ответа.
Муна с удивлением протянула ему руки.
— Зверь не укусил тебя? — поразился он.
В этот момент волчонок бросился на Лана и, если бы тот не отскочил в сторону, вцепился бы ему в ногу. Острые зубы глубоко впились в подставленную палку.
Муна закричала и прижала звереныша к земле. Волчонок не сопротивлялся, но продолжал глядеть на Лана непримиримо.
— Что же ты будешь с ним делать?
— Не знаю, — простодушно и горестно ответила девочка. — Наверно, отпущу.
Лан неодобрительно качнул головой. Со снисходительной улыбкой глядел он, как Муна привязывает звереныша к дереву и тот доверчиво жмется к ней.
По пути к ущелью мальчик задержался у ручья, чтобы напиться. Задумчиво оглядел он глубокие борозды от волчьих зубов на своей палке. «Все-таки зверь едва не перекусил такую крепкую палку. А ведь еще детеныш!»
От ручья он пошел быстрее: до заката оставалось недолго.
Вдруг Лан услыхал протяжный вопль Муны, вопль боли и злобы.
Не раздумывая, помчался он обратно.
С поляны доносился шум борьбы — хриплое дыхание, яростные выкрики, рычание.
У кустов, за которыми скрывалась поляна, он задержался. Внимательно огляделся, не подстерегает ли его какая опасность, и осторожно продрался сквозь колючие ветви.
Злоба вспыхнула в нем, когда в противнике Муны он узнал Зурра, сына жреца.
Зурр очень сильный. Он придавил Муну к земле и хищно оглянулся на рвущегося с привязи волчонка.