И Раиса Аркадьевна нашла таких микробов.

Они оказались сравнительно крупными палочковидными бактериями, дающими споры.

Вновь открытые микроорганизмы Менкина назвала фосфоробактериями.

Но это было только начало.

Действительно ли это те самые бактерии, которые готовят фосфорное питание для растений в почве? На этот вопрос мог дать ответ только строгий научный опыт.

И вот в прокаленный песок добавляют все питательные вещества, необходимые растениям, кроме растворимого фосфора. В сосуды с таким песком высаживают растения, а в некоторые добавляют воду и фосфоробактерий. Затем с трепетом ждут результатов. Не зря ли потрачены годы напряженного труда?

И вот результат: в сосудах, где в песке были фосфоробактерии, растения развились прекрасно, а остальные остались слабыми, чахлыми.

Казалось бы, можно было праздновать полную победу.

Однако истинный ученый не может удовлетвориться только лабораторными исследованиями. Окончательное слово всегда остается за опытом в естественных условиях.

Раиса Аркадьевна проводит такой опыт, повторяет его многократно в различных условиях. И фосфоробактерии всюду оправдывают возложенные на них надежды.

Теперь — это было в 1944 году — настало время приготовить новое бактериальное удобрение: фосфоробактерин.

Вначале оно представляло собой мутную жидкость, содержащую большое число фосфорных бактерий. Жидкость хранили в пол-литровых бутылках.

Потом удобрение усовершенствовали. Путь к этому «подсказали» сами фосфоробактерии. Ведь они образуют споры. Значит, из них легко можно приготовить удобрение в виде сухого порошка.

Фосфоробактерин приготовляют теперь на заводах в огромных котлах-реакторах. Питательная жидкость в котлах продувается воздухом. Бактерии быстро размножаются. Но их не торопятся извлечь из реактора. Надо, чтобы они состарились и выбросили споры. Только тогда, отделив жидкость, получают густую пасту, которая состоит из бесчисленного количества спор фосфоробактерий.

После высушивания паста превращается в светло-желтый порошок. В каждом грамме такого порошка до ста миллиардов спор. И каждая даст жизнь новой бактерии.

На один гектар почвы достаточно пятидесяти миллиардов фосфоробактерий. Значит, если пользоваться порошком из одних только спор, пришлось бы возиться с очень мелкими, аптечными дозами удобрения. А это неудобно. Поэтому споры смешивают с порошком из сухой глины — каолина. Так получается белый с желтоватым оттенком порошок — сухой фосфоробактерин, который теперь можно встретить в различных районах нашей страны. Особенно хорошие результаты дает он на черноземных почвах, как старопахотных, так и на новых — целинных.

Клубеньковые бактерии, азотобактер и фосфоробактерин — это только первые шаги в увлекательном деле овладения тайнами «незримых земледельцев». Ведь растения нуждаются не только в растворимых соединениях азота и фосфора. Необходимы им еще многие другие вещества.

Вот, например, калий.

Белые, голубые, желтые, красные, горькие на вкус соли калия называют иногда «камнем урожая». И неспроста. Без калийных солей растения чахнут, плохо переносят засуху и холод, не могут сопротивляться микробам, вызывающим заразные болезни. Подкормка калийными солями во много раз увеличивает урожай.

Но где взять эти соли?

Их нашли на севере, в Соликамске, там, где уже много сотен лет добывают поваренную соль.

В этих местах пятьсот миллионов лет назад лежали большие соленые озера — остатки мелководных заливов древнего моря. Солнце и ветер делали свое дело: озера высыхали, а соли скапливались на дне озер.

Когда калийные соли обнаружили в Соликамске, туда отправилась целая армия рабочих. В пустынной местности вырос новый город. В земле проложили глубокие шахты и коридоры, в которых добывают «камень урожая». На поверхности земли построили большие заводы, где этот камень превращают в калийное удобрение. Сотни поездов развозят его по всей стране.

Стоят калийные удобрения дорого, еще дороже, чем фосфорные. А между тем калий лежит у нас буквально под ногами. Когда ученые исследовали почву, они были поражены. Оказалось, что в слое почвы на площади в один гектар и толщиной в один метр заключено до трехсот пятидесяти тонн калия. Этого количества хватило бы для питания растений в течение нескольких тысяч лет.

Почему же растения часто испытывают недостаток в калии?

Дело, оказывается, в том, что почвенный калий входит в состав очень сложных солей — силикатов, из которых растения извлекать его не могут.

Но как тогда объяснить, что даже дикие растения, которым никто не дает калиевых удобрений, всегда имеют в своем составе калий? Откуда они его берут?

«Видимо, — решили ученые, — есть в почве и такие микроорганизмы, которые готовят для растений калийную пищу. Там, где таких микробов много, растения не испытывают недостатка в калии, растут лучше».

И вот вскоре из Одессы пришло сообщение, что советский ученый Василий Герасимович Александров отыскал в почве бактерии, которые способны разрушать силикаты и освобождать содержащийся в них калий.

В соответствии с их «профессией» бактерий назвали силикатными. Это палочки с закругленными концами, одетые в слизистый чехол.

Все чаще приходят к нам вести об удивительных открытиях искусных следопытов страны невидимок, объединенных в отряде сельскохозяйственных микробиологов. Все быстрее развиваются наши знания о почве и жизни существ, ее населяющих.

В лабораториях Всесоюзного научно-исследовательского института сельскохозяйственной микробиологии сотни чашечек Петри, бутылок и пробирок с клубеньковыми бактериями, азотобактером, с фосфорными и силикатными бактериями.

Это микробы в неволе. За ними внимательно наблюдают, они проходят одно испытание за другим. Их даже «воспитывают», приучая к «работе» в определенных условиях. Потом лучших, наиболее жизнеспособных размножают и отправляют на заводы, где они дают начало миллиардам себе подобных.

И вот бутылки с азотобактером и нитрагином, пакеты с фосфоробактерином и силикатными бактериями уже совершают путешествие в вагонах поездов, в трюмах пароходов, на борту самолетов.

Приходит время, когда микробы снова получают свободу. Невидимой, но могучей армией вступают они в почву, чтобы помочь нам в борьбе за высокие урожаи.

Окна Института сельскохозяйственной микробиологии смотрят на одну из красивейших площадей Ленинграда. Сзади и чуть справа видна громада Исаакиевского собора, а дальше высоко в небо поднимается золотая игла Адмиралтейства.

Непрерывный поток пешеходов устремляется ежедневно по широким тротуарам площади, огибает здание института и вновь исчезает в каменных руслах улиц и переулков.

Тысячи людей проходят мимо этого дома со стенами из красноватого камня, с высокими сводчатыми окнами, но лишь немногие знают, что именно здесь формируются многомиллиардные армии невидимок, работающих на необозримых наших полях, огородах, плантациях.

Есть в институте своеобразный музей. Все экспонаты в нем живые. Такой музей можно назвать также зверинцем или, еще лучше, ботаническим садом, потому что существа, в нем обитающие, походят больше на растения, чем на животных.

Есть у них и еще одна особенность: они невидимки. Это крупнейшая коллекция живых почвенных микробов. Более тысячи видов различных микроорганизмов постоянно живут в стенах института.

Колонии невидимок выращивают на лучших питательных студнях, своевременно пересеивают. Надо, чтобы они всегда чувствовали себя хорошо, были жизнеспособны, сохраняли активность. Это позволяет ученым в любое время иметь под рукой чистые культуры различных обитателей почвы. Можно, кроме того, исследовать не только свойства отдельных микробов, но и их взаимоотношения между собой.

Такая возможность имеет особенно важное значение, так как помогает проникнуть в сложную жизнь почвы.

Ведь почва в значительной части состоит из живых организмов, и не столько химические, сколько биологические явления отражаются на ее свойствах. С другой стороны, можно взять любое количество и каких угодно микробов, но без минеральных частиц они никогда не создадут ничего похожего на почву.