В результате болота, озера, пруды и реки постоянно пополняются растворимыми в воде соединениями железа. А это все, что нужно для жизни неприхотливых железобактерий. Их клетки, подобно серобактериям, соединены в длинные, а иногда ветвистые нити. Каждая нить покрыта сверху защитным слизистым чехлом. Концами своих нитей железобактерии прикрепляются к камням или песчинкам, лежащим на дне рек и озер, к стеблям или листьям водных растений и часто покрывают их сплошным войлоком.

Вода постоянно со всех сторон омывает клетки бактерий, а они захватывают и впитывают растворенные в воде сложные соединения железа. В теле бактерий эти соединения разлагаются на более простые. Остается окись железа, нечто вроде ржавчины, которая отлагается в слизистом чехле бактериальных нитей.

Постепенно железа накапливается все больше и больше. Тогда за слоем ржавчины уже нельзя разглядеть ни самих бактерий, ни их слизистого чехла. Они скрываются в плотных железистых футлярах.

«Вода ржавая», — говорят обычно, когда находят на дне ручья, озера или болота рыхлые бурые хлопья.

Эти хлопья сложены из множества нитей железобактерий, покрытых железистыми чехлами. В этом легко убедиться, если рассматривать ржавый осадок под микроскопом.

Поколение за поколением железобактерии отмирают, а накопленное ими железо отлагается на дне водоема, образуя иногда толстый слой рыхлого ржавого осадка. Слой этот со временем уплотняется, погребая в своей толще стебли и корни водяных и болотных растений. Но тут в дело вступают другие бактерии. Разлагая растительные остатки, они, будто по специальному заказу, очищают отложения железа от посторонних примесей. А слой железистого ила продолжает уплотняться. Так образуются отложения бурого железняка.

Очень часто к осадку железа примешивается песок, который уплотняется вместе с железом в одно целое. В результате получается уже не бурый железняк, а железная руда с примесью посторонних веществ.

В зависимости от происхождения железную руду называют болотной, озерной или луговой. Если же песка было так много, что он составляет бóльшую часть слоя, то со временем из таких отложений получается уже не железная руда, а горная порода — железистый песчаник.

В каждом литре воды редко бывает больше двадцати пяти тысячных грамма соединений железа. А залежи железной руды содержат иногда миллиарды тонн железа.

Нет ли здесь неувязки в подсчетах? Откуда могут бактерии собрать столько железа, когда они сами так малы и ничтожны, а в воде железа немного? Однако и в этом нет ничего удивительного. Все дело в масштабах, в которых происходят в природе процессы образования руды. Ведь в реках, озерах, прудах и болотах содержатся не литры и не тысячи литров, а сотни миллионов кубических литров воды. Железо, которое растворено в этой воде, вылавливают не тысячи и не миллионы, а миллиарды миллиардов бактерий.

Владимир Оттонович Таусон подсчитал, что все реки такой маленькой страны, как Финляндия, выносят ежегодно в море семьдесят кубических километров воды. И вот оказалось, что внутри страны в каждом литре воды содержится до двенадцати тысячных грамма железа. А в море с каждым литром воды попадает только две тысячные грамма.

Куда же девается остальное железо? Все оно улавливается по пути железобактериями. А ведь это значит, что на территории одной только Финляндии бактерии осаждают более полумиллиона тонн железа ежегодно.

Ученый предположил, что лишь пятая часть этого железа может превратиться в железную руду. Но и тогда получится около ста пятидесяти тысяч тонн железа в год.

Вот и попробуйте представить себе, какое огромное количество железа осаждают ежегодно бактерии на всем земном шаре. А как ценно, как необходимо человеку железо, это все, конечно, знают.

Бывает, что в воде вместе с железом содержится марганец. Железобактерии не отказываются и от этого металла. И как бы мало ни было марганца в воде, они все равно его отыщут и отложат в своих слизистых футлярах. Проходят столетия, и образуются залежи марганцевых руд.

Наши старые знакомые — серобактерии — также не очень капризны в выборе меню. Они способны усваивать не только соединения серы, но и меди.

Как-то ученые занялись исследованием слоистой горной породы — медистого сланца. Порода эта содержит много меди и представляет поэтому большую ценность.

Микробиологи нашли в медистом сланце мертвых, окаменевших, но хорошо сохранивших свою форму микробов. Оказалось, что они очень похожи на серобактерий, которые живут и в наши дни. Тогда микробиологи предположили, что именно серобактерии и отложили медь в этой горной породе.

Имелось, правда, одно обстоятельство, мешавшее поверить в это. Дело в том, что медь очень ядовита для всех живых организмов. Следовательно, бактерии, усваивая соединения меди, должны были бы обязательно погибнуть. Но микробиологи поставили специальные опыты и доказали, что ядовитое действие меди начинает сказываться только тогда, когда ее много. В небольших же количествах соединения меди не только не губят микроорганизмы, а, наоборот, ускоряют их развитие.

Удивительные дела способны творить армии мельчайших бактерий на нашей планете.

Мы уже проделали немалый путь в стране невидимок. Вначале мы увидели их только как «маленьких зверюшек», забавных и никчемных обитателей капли воды.

Потом оказалось, что среди них есть деятельные помощники и злейшие враги человека.

А теперь мы опять увидели их, но уже в ином свете.

Именно они, эти вечные вездесущие странники, были первыми обитателями Земли. Везде и всюду они расчищают место для новой жизни, вновь освобождают вещества, без которых жизнь была бы невозможна.

Бесчисленные армии невидимок производят работу, посильную только для сказочных богатырей.

Правда, их не увидишь, этих великанов, они работают под шапкой-невидимкой, но следы их титанической деятельности не исчезнут никогда.

Богатыри-невидимки воздвигают огромные горы, отлагают тысячеметровые пласты земной коры, накапливают в недрах драгоценные клады многих минералов и металлов.

Но и это еще далеко не все. Микроорганизмы собирают, накапливают и хранят для нас бесценную энергию — свет и тепло солнца.

Камни! Сколько их лежит на поверхности и в недрах Земли!

Есть люди, которые никогда не видели пальм, банановых деревьев или рисовых плантаций. Мало кто видел хлебное дерево. Но для жителя Новой Зеландии хлебное дерево такая же обычная вещь, как для нас яблоня или береза. Зато жители жарких островов в Тихом океане никогда не видели наших могучих хвойных лесов.

А камни есть везде. Это скалы горных хребтов, булыжник мостовой, стены современных зданий. Это гранит, мрамор, известняк, руда на заводе и даже соль в нашей солонке.

А сколько камней в горах Урала! Там добывают зеленый малахит и буро-черный с алмазным блеском колумбит, радужный лабрадор и красный порфир, разнообразные драгоценные самоцветы.

Немало чудесных легенд и сказов сложил народ о камнях Урала. Один такой сказ записал известный уральский писатель Бажов.

«Много народу, — говорится в том сказе, — понаехало на Урал после гражданской войны. А больше всего хищников-старателей, что камни искали, а потом купцам-перекупщикам продавали. То тут старатели ковырнут, то там. Только портят камень, а толку никакого. Старым уральским каменных дел мастерам это не понравилось.

И задумали они к Ленину ходоков послать, чтобы уральские камни от хищников уберечь. Задумано — сделано.

Пошли к Ленину два старика — Вахоня да Садык. Добрались они до места и, ни слова не говоря, развязали свои мешки и давай камни Ленину показывать.

— Амазон-камень, колумбит-камень, лабрадор-камень…

Владимир Ильич удивился.