Солнце село совсем недавно. Несомненно, именно поэтому человек устал. Дракон встал со своего трона и ушел, не сказав ни слова. Через мгновение он услышал, как девушка добралась до своей постели из шелка.

Севррн приготовился к еще одной ночи, наполненной ее криками. Еще одна ночь в одиночестве. Прежде, чем она пришла, он и не подозревал, что был одинок. Он был один на протяжении веков, и это никогда не беспокоило раньше. Теперь, просто переждать ночь оказалось проблематично.

Перекинувшись в форму дракона, Севррн вытянул свое длинное тело. Возможно, он преломит свет вокруг себя, делаясь невидимым для человеческого глаза и отправится полетать. Полет всегда помогал ему очистить разум. Это, и еще охота. Вот, что он должен сделать. Полетать и поохотиться за крупным рогатым скотом.

Он расправил крылья, готовясь подняться в воздух. Оглянулся на человека. С большой высоты он легко мог видеть ее среди кучи сокровищ, где она свернулась калачиком в его шелках. Маджа выглядела… грустной.

По какой-то причине Севррн сложил крылья. Легким шагом он направился к шелковому ложу. Маджа приподнялась на локтях, наблюдая, как он садится рядом с ней, сворачивая длинный хвост вокруг постели и кладя голову на пол.

Она не заплачет сегодня, решил он. Потому что сегодня вечером она не будет одна.

Человек ничего не сказал, но он услышал ее движение. Через несколько секунд он почувствовал, как она положила голову ему на хвост.

В ту ночь он тоже не чувствовал себя одиноким.

  

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На следующее утро Маджа проснулась в одиночестве, и лишь обугленная курочка осталась на месте, где был Севррн. Поев, она пошла вниз к озеру искупаться.

С тех пор, как она узнала о способности Севррна становится невидимым, Маджа решила, что лучше купаться в хлопковой сорочке. Вот почему она не удивилась, когда, повернувшись, чтобы промыть волосы, обнаружила наблюдающего за ней, Севррна.

Однако она встревожилась, увидев, что он совершенно голый.

Маджа бросила украдкой один жадный взгляд на его великолепное тело, прежде чем тряхнуть головой и симулировать негодование.

— Что Вы делаете? Где Ваша одежда?

— Я снял ее, чтобы ты могла беспрепятственно получить представление о моем человеческом обличии.

Она вылезла из воды и схватила льняную ткань, чтобы вытереться.

— Как великодушно.

— Сегодня ты оценишь это тело.

Маджа рассмеялась.

— Надеюсь, Вы имеете в виду труп, который принесли, а не себя.

Ей показалось, что она слышала, как он фыркнул.

— Ты отказываешься от моей просьбы?

— Что если я так и сделаю?

Мужчина молчал, а Маджа не сводила глаз с его головы, хотя отчаянно хотела посмотреть ниже. Севррн почесал голову, и этот жест неопределенности очень походил на человеческий. Это был первый раз, когда она видела подобное, и Маджа подумала, не перенял ли он его от нее.

— Даже не знаю, — наконец, сказал он. — Я, вообще-то, убиваю людей, которые не подчиняются мне.

По какой-то причине признание не напугало ее. На самом деле, как бы ужасно это ни звучало, Маджа была удивлена его замешательством.

— Понятно. Ну, тогда я предполагаю, надо попрощаться.

Его взгляд потемнел.

— Не будьте смешной. Ты не просто человек. Ты моя.

Севррн сказал это небрежно, словно говорил о само собой разумеющемся: «небо голубое, звезды далеки, а ты моя» — и, возможно, это было из-за того, с какой легкостью он это сказал, но в груди Маджи разлилось тепло. Даже когда Севррн начал вышагивать и бормотать что-то себе под нос, она все еще проигрывала в голове его слова, повторяя снова и снова.

Не «ты принадлежишь мне», а «ты моя». Почему теперь это звучит иначе?

Она знала, что раздувает из мухи слона, но просто ничего не могла с собой поделать.

Северн остановился.

— Что, если я скажу, что перестану кормить тебя?

Маджа тут же нашла его гораздо менее очаровательным.

— Если Вы перестанете кормить меня, то я умру, — напомнила она.

Он кивнул и снова начал ходить туда-сюда. По-видимому, ему не пришло в голову, что она сделает что угодно, если он перестанет кормить ее даже один день. Но девушка не собиралась сообщать ему об этом.

Он снова остановился, но Маджа подняла руку и заговорила первой.

— Послушайте, я знаю, что в Вашей голове, наверное, есть множество странных идей, но уверяю Вас, есть очень простое решение вашей проблемы.

Он слегка наклонил голову.

— Вы должны сказать «пожалуйста».

— Договорились. Пожалуйста.

«Это было легко2.

— Пожалуйста, что?

— Пожалуйста, что? — повторил он.

— Обычно, когда о чем-то просят, говорят пожалуйста, а за ним следует сама просьба. Например…

Он сцепил руки.

— Это не было частью нашей сделки. Теперь, перейдем к твоей оценке.

Маджа задумалась над тем, что Севррн сделает, если она ударит его. Она прижала палец к виску.

— Хорошо, но я не знаю, что Вы хотите. Я не могу точно оценить ценность человека.

— Ты не оцениваешь мою ценность как человека, ты оцениваешь мое физическое тело.

Он сделал шаг вперед так, что между ними осталось только небольшое пространство. Маджа чувствовал его запах, и, несмотря на все ее знания об искусстве и истории, слова, казалось, ускользали от нее, когда дело доходило до его уникального, мужского запаха. Все, что она знала, это то, что у нее подгибались колени рядом с ним.

— Ваше тело не может быть объектом для оценки.

— Но оно им является, — настаивал он. — Я провел много веков, создавая свою человеческую форму. Я вдохновлялся тем, что мне нравилось.

Маджа вспомнила собственную оценку тела Севррна в первое утро, когда увидела его в человеческом обличье. Бронзовая кожа, волосы, как белое золото, глаза, как гранаты и зубы, словно жемчуг. Теперь ей стало понятно, как столько красоты могло быть сосредоточено в одном человеке.

— Возможно, ты недостаточно квалифицирована, чтобы оценить меня, — сказал он, поджимая губы.

— Это не так, просто…

Маджа замолчала, почувствовав, как что-то коснулось её живота. Во рту пересохло, и, пересиливая себя, она взглянула вниз.

Ее глаза вылезли из орбит. Не будь Севррн таким крупным мужчиной, его достоинство показалось бы комично большим. Но учитывая рост, он был вполне пропорционален и, в настоящее время, полностью эрегированным.

По непонятным для нее самой причинам, Маджа все стояла, не отступая и не отрывая глаз от прижатого к ней напряженного члена.

— Это происходит, когда я вижу твою грудь, — объяснил Севррн, без всякого стеснения или стыда.

Она понимала, что хоть ее простая белая сорочка и прикрывает тело, но не так эффективно, когда намокает.

— Я думала, Вы считаете людей неприятными.

— Я не привык использовать это тело в течение длительного периода времени, — сказал он ей. — Это мой первый опыт возбуждения. Я нахожу это очень… обескураживающим.

— Ну, я думаю, это лестно…

— Мы должны позволить себе удовольствие ублажить друг друга.

Маджа отступила так быстро, что чуть не споткнулась о свои ноги.

— Что?

Он жестом указал на его эрекцию, его тон был все более практичным.

— Лучше всего, чтобы мы утолили желание друг с другом. У меня были трудности с концентрацией внимания последнее время. Я не могу продолжать терпеть эту слабость.

Маджа побледнела.

— Я… я не собираюсь заниматься сексом с Вами.

— А с кем бы ты это сделала? — спросил он, хмурясь.

Она провела рукой по волосам, пытаясь понять, как их разговор принял такой странный оборот.

— Мы не можем просто заниматься сексом. Это безответственно. Что, если я от Вас забеременею?

Он сложил руки на груди.

— Я не столь безрассуден, чтобы проливать свое семя в человека.

При всей своей красоте, Севррн совершенно не умел разговаривать с женщинами.

— Слушайте, я не буду заниматься с Вами сексом. Вы должны понимать, что для большинства женщин и даже для многих мужчин секс — это нечто большее, чем просто физиологический процесс. Должна быть какая-то эмоциональная связь. Мне нужно было бы влюбиться в Вас или, по крайней мере, чувствовать симпатию.