— Приветствую, Кузьмич! Это я…
Аппарат на секунду замолчал, но только для того, чтобы разразиться грубой бранью.
— Это ты, поросячий хрен?! — заорал Кузьмич. — Ты еще набрался наглости мне позвонить?!
Барышников сразу понял, что попал в неудачное время, но не пал духом, считая, что раздражение босса совсем иного плана.
— Кузьмич, дело срочное, — как можно развязнее произнес майор. — Есть хорошие новости!
Сотовый телефон заходил ходуном в руках Сан Саныча от оглушительного мата.
— Мудак! Пидар! — гремел кремлевский воротила. — И это ты называешь «хорошими новостями»? Да за это тебя, поросячий хрен, мало в Бутырке сгноить, шкуру живьем содрать и то мало!
Барышников опешил. Он понял, что случилось нечто из рук вон выходящее и это напрямую связано с ним. Может, раскрутили Метелкину?
— А что случилось? — еле выдавил майор;
— Он еще спрашивает, мудак неотесанный!
Барышников, чувствуя, что катастрофически не хватает воздуха, расстегнул ворот рубахи и сглотнул слюну. Во рту пересохло, язык прилип к гортани.
— Ты что шлангом прикидываешься, мудашвили! — заскрипел старик. — Я про тебя и твоих дружков все знаю!
Теперь до майора дошло. По всей видимости, Шлема с подручными что-то учудили в «Новом веке». Барышников пожалел, что поспешил звонить шефу: нужно было сначала связаться со Шлемой, а уж потом… Да что теперь сожалеть! Сан Саныч недовольно покачал лысой головой и снова стал «проглатывать» обидные и оскорбительные слова.
— Это же надо, — не унимался Кузьмич, — устроили Варфоломеевскую ночь среди бела дня, да еще в центре столицы!
Майор пытался оправдываться.
— Все, что зависело от меня, я сделал, — сказал он. — Времени было в обрез, чтобы проконтролировать ситуацию, да еще это… — Сан Саныч сделал паузу, — ..самоубийство нашего коллеги… Пришлось разбираться с товарищами.
— Наслышан уже!
Майор удивился.
— Как.., уже?
Кузьмич самодовольно усмехнулся.
— Ты что же, дружище, меня за лоха держишь или за свадебного генерала? — произнес Кузьмич. — У меня работа такая. Ты перднуть не успеешь, а я знать должен, сколько раз. Усек?
— Усек.
— То-то!
У Кузьмича, влиятельного кремлевского чиновника время всегда было ограничено и он старался использовать его рационально. Однако, когда накапливались усталость и стресс, старик предпочитал разрядиться. Он изливал кучу своих дерьмовых эмоций на подчиненных, и преимущественно на самых зависимых. Сегодня под руку попался Барышников.
— Кузьмич, а я при чем тут?
Старик сухо откашлялся.
— И я так думаю, — недовольно пробурчал он, — что положиться в наше время не на кого! Где эти обормоты? Насрали и на дно залегли?!
— Не знаю.., скорее всего, там, где им и положено находиться — в Марьиной роще. Я первым делом решил вам позвонить, — отрапортовал майор.
— Небось, снова хочешь огорчить старика? — настороженно спросил он.
Майор Барышников почувствовал в голосе Кузьмича заинтересованные нотки.
— Прошу простить, Кузьмич, — начал издалека толстяк, — но вы несправедливы.
— Я?
— Да.
Кузьмич вздохнул.
— Дружище, и это мне говоришь ты? — пожурил он. — И тебе не стыдно, сынок?
— Стыдно, Кузьмич, — уже увереннее произнес Барышников, вытирая лысину платком, — но я хотел бы еще добавить ко всему сказанному.., в свое оправдание, что порученное вами задание выполнено и у меня на руках увесистый конверт.
У старика сразу поднялось настроение.
— Так чего ты сопли жуешь?! — выкрикнул государственный муж. А ну давай быстро ко мне, дружок!
— Куда?
— Ну не в Кремль же тебя приглашать! — усмехнулся Кузьмин. — Как всегда.
Майор Барышников энергично затряс головой, как будто старик мог его видеть.
— Понял!
— Жду!
Кузьмин резко прервал разговор. Сан Саныч облегченно вздохнул.
— Что ж, — прошептал майор, — дело, кажется, сдвинулась с мертвой точки!
Барышников включил зажигание и, посмотрев по сторонам, нажал на газ. «Жигуленок» резко рванул с места в направлении Садового кольца…
Глава 12
Шлема, или Шлемофон, как называли знакомые Сухого Казимира Владиславовича, несколько часов не на" ходил себе места. Он бесцельно слонялся из угла в угол в небольшой комнатке, ожидая звонка от Барышникова.
Время приближалось к вечеру, а долгожданного звонка не было.
Казимира Владиславовича прозвали Шлемой чисто случайно, и этим он обязан самому себе. Как-то на одной из попоек в кругу приближенных Кузьмича, когда Казик носил еще погоны лейтенанта, Сухой, наливая из бутылки водку, спросил у шефа:
— Сколько вам наливать, Кузьмич?
На что обиженный старик язвительно заметил:
— Ты что, Шлемофон, краев не видишь?
Подвыпившая компания взорвалась от дикого рогота: прозвище всем понравилось. Вначале Сухого эта кличка коробила и оскорбляла, но со временем прижилась, — да и как было ей не «прилипнуть» к молоденькому лейтенанту, если его «отметил» сам Кузьмич!
Старик выглянул в окно… Начинало смеркаться.
Несмотря на август, погода была по-осеннему прохладная. Шлема поежился и поплотнее укутался в плед.
— Ну и дубар! — тихо произнес он и отошел в глубь комнаты.
Вдруг резко зазвонил «мертвый» телефон. От неожиданности Шлемофон даже вздрогнул, но, справившись с мимолетным волнением, подошел к телефону, однако не сразу снял трубку. Звонки прекратились. И только когда телефон зазвонил в третий раз, Шлема, отсчитав положенные пять позывных, поднял трубку.
— Да…
— Это ты?
Старик недовольно хмыкнул.
— А кого ты ожидал?
— Ладно… — сказал взволнованный голос, — не до того!
Шлема насторожился.
— Что-нибудь случилось?
— Да, так… Слушай меня!
— Весь внимание.
— Через десять минут будь в условленном месте, — услышал Шлема в трубке.
— А ребята?
— Их тоже прихвати.
— Хорошо.
— Все!
Трубку повесили. Старик недовольно поморщился и вышел в другую комнату, где Таньга спал на диване, а Макар смотрел последние новости по телевизору.
— ..по одной из версий в Баренцевом море произошло столкновение с американской субмариной, однако официальные представители военного ведомства США опровергают эту версию… — доносился голос диктора НТВ.