– Не знаю, кто вы на самом деле, – произнесла женщина, – но человек вы рискованный.

– Я это слышу далеко не в первый раз, – улыбнулся Сиверов.

– И достаточно наглый, – Лия повела плечом, на которое Глеб положил руку.

– И это тоже мне говорят не впервые. Я привык, знаете ли.

– Почему вы подошли ко мне?

– Я не ошибся.

– И все же, почему?

Глеб решил до конца сыграть в открытую:

– Я заметил по вашему взгляду, что вы их ненавидите, значит, не откажете себе в удовольствии сделать им гадость.

– Я смотрела за борт, на воду, моя нелюбовь относилась к холодной ночной воде… Тем более что вы не из ФСБ.

– Думайте как хотите.

– Возможно, вы из налоговой полиции, один из тех, кто следит за законностью действий ее сотрудников. Мне, мистер Икс, это все равно. Вы правы, я хотела бы доставить Ленскому неприятности.

– Надеюсь, не таким образом, чтобы он знал, от кого они исходят.

– Нет, что вы, я дорожу тем уровнем жизни, которого достигла.

– Неприятности у него будут, это я вам обещаю.

Глеб просунул руку в приоткрытый иллюминатор и задернул занавеску так, чтобы изнутри не просматривался проход.

– Я удивляюсь сама себе.

– А я вам.

Охранник выглянул за угол надстройки, увидел обнимающихся мужчину и женщину. Лию он знал в лицо. Бывшая любовница Ленского появлялась на светских раутах часто. Олигарх имел женский характер в том, что касалось личных отношений, – он никогда не рвал их окончательно. Жизнь (в особенности бизнес) приучила его к тому, что никогда не стоит наживать себе врагов. Обойдется дороже.

Лия прижалась к Глебу. Ее рука скользнула под пиджак.

– О, – усмехнувшись, сказала она, коснувшись кобуры с пистолетом, – как вам удалось пронести это на теплоход?

– Я же говорил вам, а вы не верили.

– Только охрана ходит по палубе с оружием.

Сиверов приложил палец к губам. В глазах женщины мелькнул испуг.

– Я всего лишь хотела доставить неприятность, но я не так мстительна, чтобы желать гибели.

– Никто не пострадает, это я вам обещаю. И, странное дело, женщина поверила Глебу на слово. Он умел говорить так, что ему верили.

– Как редко мы смотрим на небо. Иногда целый месяц не глянешь вверх, только под ноги или по сторонам.

Лия рассматривала огромные звезды, повисшие над рекой. Дизель работал тихо, его существование ощущалось лишь по легкому дрожанию палубы, которая была сделана из толстых пихтовых досок.

– Здесь вам будет холодно и небезопасно, – сказал Глеб, снимая руку с плеча женщины, – идите на нос корабля.

– А вы?

– Я найду вас позже.

Не успела Лия опомниться, как Сиверов вскочил на тонкий парапет, ухватился руками за край навеса и, ловко подтянувшись, исчез на нем. Она впервые встретила такого мужчину.

– Уж не знаю, кто он, – пробормотала Лия, – но дело свое знает.

Она стояла немного растерянная, ей казалось, будто мистер Икс ей привиделся. Сверху, с тонкого навеса, не раздавалось ни шороха. Она медленно пошла вдоль борта, миновала охранника, который курил, ловко спрятав сигарету внутрь кулака. Завидев гостью, охранник задержал дыхание, чтобы не выпустить дым. Курить охране во время дежурства запрещалось.

– Курите, меня это не волнует, – бросила Лия рослому, плечистому охраннику.

"Странное дело, он тоже силен, хорошо сложен и, наверное, не полный дурак, но какое отвращение я к нему испытываю”, – Лия подошла к столику и взяла еще один бокал с сухим вином.

Глеб тем временем распластался на навесе. Больше всего он опасался, что его могут заметить из рубки. Тот, кто ведет корабль, наверняка не пьет. Он видел профиль мужчины в фуражке, положившего руки на штурвал. Мужчина сосредоточенно смотрел вперед на темную воду, подсвеченную ярким прожектором, боясь пропустить мель или сбиться с курса.

Глеб пробрался к тыльной стороне рубки и уселся, прислонившись к ней спиной. Стекло проходило сантиметрах в двадцати над его головой. Даже если бы мужчине, ведущему теплоход, пришлось носом уткнуться в стекло, то самое большее, что он смог бы увидеть, это носки ботинок Глеба.

Рядом с рубкой из надстройки выходила металлическая труба, прикрытая конусом-колпачком, – вентиляция каюты. Глеб чуть отогнул жестяной край и заглянул в нее. В межпотолочном пространстве вращал лопастями небольшой вентилятор. –Его тихое гудение, наверняка, не дало бы расслышать разговор, происходящий в каюте.

Сиверов вытащил из кармана пиджака зажигалку, просунув руку в трубу, остановил лопасти вентилятора и осторожно разжал пальцы. Вентилятор бездействовал: крыльчатка прижала зажигалку к арматуре. Вентиляционный канал располагался прямо над столом.

Теперь Сиверову оставалось лишь ждать, когда появятся хозяева жизни и этого праздника, на котором он был незваным гостем. На всякий случай он расстегнул кобуру и чуть приподнял пистолет, чтобы выхватить его без всякой задержки, если понадобится.

Лия стояла у парапета с бокалом вина и смотрела на Ленского. Тот, ощутив на себе пристальный взгляд, повернул голову и улыбнулся женщине. “Хороша, чертовка, – подумал он, – но слишком умная, с дурами проще. Им много не надо: дорогой, с их точки зрения, подарок, немного внимания, пара ласковых слов. Ей же этого всегда было мало”. Ленский любезно улыбался, будто пытался напомнить улыбкой о нескольких счастливых днях из прошлой жизни. “Вид у нее такой, словно заготовила ножик и хочет всадить его мне под ребра”, – подумал он.

– Вернуться решила? – спросил Данилов у компаньона. – Лия – такая штучка, что ее кроме тебя никто потянуть не сможет.

– В каком смысле, потянуть? – зло сплюнул Ленский.

– Женщины потом, – коротко оборвал компаньона Данилов. – Время. Ленский поманил охранника.

– Скажешь Кривошееву, чтобы зашел в кают-компанию через десять минут, – сказав это, Ленский даже не дождался подтверждения того, что охранник его понял: свое время он ценил.

Юшкевич любезничал с молоденькой девушкой, устроившись за стойкой бара. Та заливисто смеялась, запрокидывая голову и картинно рассыпая светлые волосы по оголенной спине. Чувствовалось, что она привыкла работать на камеру. На экране и на фотографии ее ужимки смотрелись бы натурально, но в жизни выходил явный перебор.

Ленского, как человека с тонким вкусом, эти коробило. Юшкевич же был непритязательным, любил удовольствия простые и забористые. И если большинство гостей пили вино и шампанское, Юшкевич то и дело прикладывался к высокому стакану, до половины наполненному водкой, в которой позванивали крупные кубики льда.

– Извините, но я хотел бы переговорить. Девушка сперва недовольно обернулась, ей не хотелось прерывать флирт, но, увидев, кто перед ней, она тут же посчитала за лучшее соскользнуть с высокого никелированного табурета и отойти к борту, на прощание послав Юшкевичу растянутый во времени воздушный поцелуй и короткую фразу:

– Я буду ждать вас.

Кривошеев нервничал, ему не нравилось, что охранник попросил его задержаться на палубе. “Неужели я промахнулся, – подумал полковник налоговой полиции, – и они не поверили в искренность моего предложения. Думают, будто это подстава”.

Юшкевич даже не глянул в сторону Кривошеева, словно они не были знакомы.

– Все в порядке? – спросил Ленский, проходя мимо охранника, стоявшего возле угла надстройки.

– Никто подозрительный не крутился, – тихо произнес охранник. – Никто подозрительный? Или вообще никто?

– Была тут парочка, целовались, от чужих глаз прятались.

Это объяснение вполне устроило Ленского.

– Проходите, – он пропустил вперед себя Юшкевича, тем самым выказывая ему почтение.

С людьми из администрации президента ни Ленский, ни его компаньоны не ссорились. Трое мужчин с серьезными лицами зашли в кают-компанию, расселись за овальным столом.

Девушка, с которой еще минуту назад любезничал Юшкевич, попробовала было пробраться на корму, но охранник преградил ей дорогу.

– Попрошу вас вернуться, – тихо, но твердо проговорил он.