Надолго стал пристанищем для летчиков совхоз «Сталинградский». Отсюда они летали бомбить переправы, танковые колонны, аэродромы и укрепления врага. Красавец Сталинград превратился в руины. Наиболее мощные стены зданий враг оборудовал под долговременные огневые точки.

С высоты Сталинград казался городом, перенесшим многобалльное землетрясение. Сколотые наполовину или разрушенные до основания трубы заводов и фабрик, опрокинутые трамваи, съехавшие набок крыши домов, треснутые купола церквей, и над всем этим каменно-железным хаосом дым и огонь непрекращающихся пожаров. В один ажурный пролет моста врезался подбитый истребитель. Он сгорел почти совсем, только торчал из стальной паутины пролета зеленый хвост.

Полк базировался километрах в сорока от Волги. Шла невиданная в истории Сталинградская битва, которой суждено было стать решающей и переломной в ходе войны.

Как ни скрывали свое местонахождение штурмовой полк и батальон аэродромного обслуживания, как ни маскировали летчики и механики самолеты, капониры, бензозаправщики — враг не раз прилетал сюда на бомбежку, к счастью, не причинив большого вреда полковому хозяйству.

Летчики жили кто в избах, кто в землянках, а технический состав облюбовал себе «сенные коттеджи» — разместился в стогах, неподалеку от аэродрома. Однако и стога фашисты не оставили в покое: думали, вероятно, что русские скрывают под сеном какую-то технику.

Безнаказанно для врага пиратские налеты не проходили. За два воздушных боя наши истребители совместно с зенитчиками сбили пять бомбардировщиков врага.

Скляровские штурмовики успешно громили врага и непосредственно в Сталинграде.

Однажды Зыков в числе восьми летчиков полка полетел на бомбежку одного из прилежащих к тракторному заводу районов. Командир полка вывел точно на цель, и началась жаркая работа. Минуту назад мутную, словно туманную, пелену над руинами прорезали три зеленых огонька. По ним ведущий определил местонахождение наших войск.

Справа тянулся каменный остров, омываемый улицами и переулками. С земли обрушился на самолеты ураганный огонь, но еще более сильный огонь открыли штурмовики. Привычное для сержанта Зыкова единоборство двух могучих сил земли и воздуха — подхлестывало его во время боя, заставляло быть собранным, выдержанным и решительным. Его радовало, как метко ложились бомбы, как, гонимые мощной силой, устремлялись под углом эрэсы, чтобы в очередной раз произвести в стане врага опустошение и смерть. Вот стена одного краснокирпичного дома, поднимая облако пыли, начала оседать и крениться влево. В той стороне был зенитный расчет. Он был заживо погребен. Так, умело подрывая высокие стены, летчики накрыли не один артиллерийский расчет.

Штурмовики разворошили большое «осиное» гнездо. И не успели самолеты лечь на обратный курс, а к разбомбленному кварталу в стремительном броске уже продвинулись наши пехотинцы.

…Шесть лет спустя в этом районе Сталинграда побывала сестра Юрия Зыкова — Лилия Николаевна. Работала она тогда в ЦК ВЛКСМ инструктором. В разрушенный, только частично восстановленный город она привезла делегацию Союза девушек Франции. Еще повсюду были видны следы небывалого разрушения, но люди с великим упорством отстраивали свой родной город. Среди руин то тут, то там поднимались многоэтажные дома, в детские садики спешили гомонливые ребятишки, в расчищенных скверах бабушки укачивали в колясках внучат.

Не был полностью восстановлен Сталинградский тракторный завод, но уже с отдельных его конвейеров сходили стальные кони, так нужные истосковавшимся по плугу полям Родины.

В составе делегации французских девушек была Бэлла Кирман, немного знавшая русский язык. Не в студенческой аудитории познавала она азы русской речи — в лагере для военнопленных. Она помогала Лилии Николаевне общаться с француженками. Посетили Мамаев курган, как щебнем, усыпанный осколками. Возле кинотеатра «Победа» посадили березки на память о посещении многострадальной земли у Волги.

Лилия Николаевна объяснила девушкам, что ее брат воевал здесь, освобождал город. Сестра привезла тогда в Москву священную землю с Мамаева кургана…

Но до победы, до тех мирных дней было еще много военных дней, много тяжких испытаний.

Бомбить фашистов в Сталинграде Зыков летал неоднократно. Так, в паре с Филипповым он громил сосредоточение вражеской техники.

Помощник командира полка по воздушно-стрелковой службе Георгий Клименко дотошно изучал опыт ведения воздушных боев. Подолгу расспрашивал летчиков, стрелков, какую новую тактику применил противник, как вели себя Ил-2 в той или иной сложной ситуации. Нередко Клименко и сам летал на задания. Все интересное, новое капитан записывал в специальный журнал боевых действий. «Полевой воздушной академией» называли летчики эту школу Клименко. И обучались в этой «академии» парни без отрыва от «производства». Очень полезными были такие занятия и тренировки. Клименко учил однополчан быстро ориентироваться по карте, знакомил с опытом лучших летчиков, стрелков. Капитан убеждал: осмотрительность в воздухе, правильное распределение внимания, безукоризненное знание машины — хорошие союзники во время боя.

В конце августа 1942 года в полк прибыл заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков. Его сопровождал командующий 16-й воздушной армией С. И. Руденко. Ожидаемый приезд известного полководца всколыхнул душу каждого летчика-гвардейца.

Г. К. Жуков появился перед замершим строем. Юрий невольно придержал дыхание. Полк стоял по стойке «смирно».

Хотя полк поздоровался раскатисто и дружно, Зыкову подумалось, что приветствие прозвучало нестройно и вяло. Сейчас Юрий видел генерала Жукова вблизи. Он показался ему утомленным и чем-то обеспокоенным. Лицо только раз осветилось скупой улыбкой, когда командир полка Скляров сделал какое-то меткое замечание о своих подопечных летчиках. Сержант расслышал слова: «…хорошо чехвостят… много есть снайперов…». Жуков медленно кивнул головой и переступил с ноги на ногу.

За короткое время пребывания в полку заместитель Верховного Главнокомандующего успел посетить полковую ремонтную мастерскую, осмотрел самолетный парк, выявил нужды авиационной части. А они конечно же были. Недоставало радиопередатчиков на самолетах, не хватало шлемофонов, наблюдались перебои в снабжении горючим. Майор, не отходивший ни на шаг от Жукова, торопливо записывал в объемистую тетрадь все то, что говорил ему Георгий Константинович во время своего обхода территории полка и беседы с летчиками.

В полковой столовой Жуков преподал урок повару:

— На Руси солдаты умели щи из топора варить, а ты что из добрых продуктов приготовил? Разве такую подливку надо к каше подавать? И перловку почаще помешивай — пригарью пахнет.

— Жиров мало… Раскладка… Да я… — залепетал краснощекий крепыш.

— Конечно — ты, — усмехнулся Жуков. — Не я же должен обеды летчикам готовить…

После отъезда Жукова и генерала Руденко в полку еще долго говорили о дотошности представителя Ставки, о его коротких, но емких, дельных беседах с летчиками, техниками.

Спустя неделю прибыли в полк рации для «илов», многим летчикам выдали новые шлемофоны. Батальон технического обслуживания получил недостающие приборы для самолетов. В полк зачастили бензозаправщики с горючим.

Повар говорил за обедом:

— Попробовал бы сейчас моей подливки товарищ Жуков… и мы могем щи спроворить, был бы топор пожирнее…

— Чего раньше не варил? — трунили над поваром однополчане. — Полк опозорил.

— Кто же мог предположить, что он из котла каши попробует? Раскладку я нормальную сделал. Перловка, холера, подвела — пригорела…

Прокаленные степными ветрами, выдубленные горячим солнцем лица парней посмуглели. Особенно радовался теплу и палящему солнцу Гога Тваури. Жара в Поволжье напоминала знойные дни на величаво-спокойном Кавказе. Где-то в горных теснинах петляет его родная Кура, а в небе кружат орлы. Теперь Гога — сам орел.

Лицо Тваури в отличие от лиц товарищей кажется вороненым. В какой бы компании летчиков ни появился он, словно по команде вспыхивают улыбки, в глазах сквозят доброжелательность и сердечность.