Кроме того, детям даются не те знания, которые действительно нужны, а дается чрезвычайно подробно всякий хлам, который только засаривает головы; в естествознании, например, учат названия всевозможных рыб, бабочек, все, что нужно взять памятью, но что для развития не имеет никакого значения. Выходит, что школа, которая продолжается 8 лет, знаний существенных не дает, а только дрессирует детей. Это своего рода дрессировочные заведения. На первый план выдвигается принцип повиновения; если же ребенок слепо не повинуется учителю, то начинается битье.

Буржуазная школа ставит целью воспитать известные воззрения. Мы видим, как, например, па уроках истории все изображается как непрерывный ряд войн, в которых выступают национальные герои, они прославляются, к другим народам внушается ненависть. Это делается и на уроках истории, и на уроках морали, на которых учитель, беседуя с учениками, старается воспитать в них буржуазные воззрения. Одним словом, школа выполняет свою задачу: пропитать своим духом. У Л. Толстого есть рассказ о том, как он хотел в свою школу заполучить сына прасола-торговца. Но торговец ответил ему: «Я не могу вам дать своего сына, потому что я должен пропитать его своим духом». Так воспитываются дети трудящихся.

Совершенно другие цели ставит буржуазия при воспитании своих детей. Если мы возьмем школы, которые распространились в последнее время, — так называемые сельские воспитательные гимназии, — то увидим, что эти школы устроены по последнему слову науки, с полным комфортом. Дети живут на лоне природы, оторванные от повседневной жизни, они живут в таких условиях, что им не приходится наблюдать повседневной жизни, они поставлены под стекло. Дети проходят все пауки. Там есть и труд, но труд игрушечный: мальчик, сын богача, сажает на грядки капусту и растит ее, чтобы потом продать ее за несколько копеек кухарке. Это называется педагогическим трудом, — но он не имеет воспитывающего значения. Школа, которую создала буржуазия, является производной буржуазного строя. В нем наука — труд умственный — пропастью отделена от труда физического. Еще Лассаль говорил о необходимости соединения труда с наукой. Буржуазия же, наоборот, старается их разъединить. Трудовая масса получает только огрызки знания, а люди, которые никогда не занимались физическим трудом, сидят в университетах, в ученых академиях и разрабатывают разные научные вопросы. В школе физический труд не имеет никакого значения или имеет какое-то педагогическое или же гигиеническое значение. В проспектах сельских гимназий говорится: «Эти школы предназначены для тех, которым предстоит играть роль в крупной промышленности и торговле, явиться администраторами где-нибудь в Индии или быть управителями в далекой колонии». Одним словом, тут воспитываются люди с сильным характером, с серьезными знаниями, но которые сознательно отрезаны от широких народных масс, живут оторванными от жизни. Так называемые средние школы, которые имеются в Западной Европе, имеют целью воспитать кадры бюрократии. Педагог Паульсен писал: «Наша средняя гимназия имеет целью воспитать чиновника, подчиненного; главными руководителями их является буржуазная молодежь, воспитанная привилегированными учебными заведениями и школами, а исполнителями и помощниками их в управлении являются окончившие средние учебные заведения». Так построено народное образование в буржуазных странах, причем учителя воспитываются в буржуазных. взглядах. Их строго фильтруют, чтобы не могли попасть в народную школу учителя, имеющие широкие взгляды на жизнь, учителя-социалисты.

Очень характерно отношение французского правительства к учителям-синдикалистам, которые пришли к заключению, что им нужно теснее слиться с народными массами. Учителя-синдикалисты решили, что если днем они будут заниматься с детьми рабочих, то по вечерам надо идти в рабочую среду и вместе с родителями обсуждать, как нужно поставить школу, чтобы она была такой, какой она должна быть для того, чтобы дать народным массам действительные знания, действительное воспитание. И вот когда учителя-синдикалисты заикнулись, что они хотят войти в бюро труда, то начались преследования. Клемансо откровенно заявил: «Вы — не более как чиновники правительственные и должны проводить те идеи, которые хочет провести в народные массы правительство». Многие учителя были переведены в глухие места, многие отстранены от службы. Буржуазное правительство опасается единения между учителями и населением.

Теперь, если мы обратимся к социалистическим идеалам воспитания, то увидим, что они прямо противоположны идеалам воспитания буржуазного. Молодежь необходимо воспитывать в социалистическом духе, потому что мы стоим накануне всемирной социалистической революции. В «Коммунистическом манифесте» Маркс и Энгельс писали: красный призрак революции веет над Европой. Теперь это стало еще более реальным. Через кровавый туман мировой войны вырисовывается контур мирового социализма. Руководители капиталистического строя прекрасно поняли, что для того, чтобы вести эту войну, необходимо организовать производство по-новому. Производство, построенное на конкуренции, не подходит к военному времени. В Германии организация производства является своего рода «государственным социализмом»: от свободной конкуренции там перешли к планомерной организации. Такую планомерную организацию пытались создать и другие страны. Но тот «государственный социализм», который наметился больше всего в Германии, этот «социализм» быстро изжил себя в обстановке мировой войны. Есть пословица: «Мертвые несутся во весь дух», так и «государственный социализм»; он быстро сам себя дискредитировал, организация планирования в интересах господствующих классов показала с наглядностью массам, что ничего не делается для их интересов, что на них смотрят как на пушечное мясо, и поэтому психологически создалась возможность социальной революции. Те поражения, которые на Западе потерпела Германия, имеют громадное психологическое значение. Товарищи, приезжающие из Германии, рассказывают, что Германия за последнее время стала неузнаваемой; что там теперь, как и у нас перед революцией, при появлении офицеров в трамваях открыто начинают их ругать. «Государственный социализм» Германии обречен на крах, возмущение рабочих масс растет все больше и больше. Перед нами неминуемая социалистическая революция, и надо воспитать молодежь так, чтобы она могла строить новый строй. В настоящее время у нас отменяется частная собственность на средства производства. Это — громадный шаг вперед, но он не проводится планомерно; и главное, в психологии народных масс нет еще известного сознания о необходимости этой отмены — собственнические инстинкты разгораются с особой силой. Чтобы построить новый строй, нужно воспитать новое поколение. Французы говорят: «Мертвые хватают живых»;— и вот этот мертвый строй хватает новый, он мешает ему развернуться, мешает строить новую жизнь по-новому. Буржуазия, как я уже указывала, в своих школах и в школах народных выкидывала за борт труд. В настоящее же время коллективный труд надо поставить в центре воспитания. Воспитание должно заключаться в том, чтобы организовать жизнь детей так, чтобы в основу ее был положен коллективный разносторонний труд, освещенный светом науки. Такой труд будет воспитывать из детей социалистов.

Буржуазия устраивала профессиональные школы. Для фабрик и заводов нужны были обученные рабочие, и поэтому буржуазия устраивала профессиональные школы. Но каково же было там обучение? Часто случалось, что окончившие школу и потратившие на это много лет и приобретшие большое искусство в своей области оставались без куска хлеба, когда технический прогресс создавал новые машины. Буржуазия воспитывала в рабочих знания узкоспециальные, она не давала широкого политехнического воспитания, которое знакомило бы с разными отраслями производства. Раньше машина исполняла только главное, основное движение, человек же являлся рабочими руками, которые помогали машине, делая подсобные движения. Теперь техника пошла в том направлении, что машина производит не только движения основные, но и подсобные. При новых машинах требуется меньше рабочих, зато они должны быть более обученными. Прогресс техники идет в том направлении, что число необученных рабочих сокращается, а требуется большее число обученных рабочих, знающих целый ряд специальностей. Возьмем, например, наборное дело. Раньше был только ручной набор, достаточно было только уметь читать; теперь наборная машина требует не только умения читать, но требует умения писать на пишущих машинах, знать технику и электротехнику. От наборщиков требуют все эти знания, ряд знаний нового типа.