– Небось, где-нибудь на кухне сидит, жрет мясо, а мы тут, как лохи, топчемся, – сказал сержант ефрейтору.

– Да уж, с него станется.

– С другой стороны, хорошо – никто нас не кантует. Был бы здесь Пятаков, уже кого-нибудь поймал бы и отвел на гауптвахту.

– Слушай, а может, он склад ГСМ пошел проверять? – выдвинул версию ефрейтор, глядя в предрассветное небо.

– Давай на вышках спросим.

– Что у них спрашивать, спят, как сурки.

Подошли к вышке, постучали по ней прикладом автомата. Сверху раздался заспанный голос:

– Чего?

– Слушай, ефрейтор, начкара не видел?

– Он что, у меня на вышке ночует? Слава Богу, не видел. Спроси у соседа.

Сержант, ефрейтор и солдат направились ко второй вышке, сняли часового с гвоздя. Ответ услышали аналогичный: не видел и видеть не хочу.

– Ну, блин, капитан дает! Скоро офицеры съезжаться начнут. Дежурный по части может хватиться. Что скажем?

– Не знаю. Будем топтаться здесь. Должен же он появиться. Службу Пятаков знает и к разводу появится. Вот увидишь.

– Может, дрыхнет где? – выдвинул версию сержант, он сам нещадно хотел спать.

– Может, и дрыхнет, а служба идет, – поддержал версию ефрейтор. – Я тоже не прочь ке – марнуть, надавить на массу.

– Вот оттопчемся и надавим.

– Вам хорошо, – заметил солдат. – А мне поспать не дадут.

– Поспишь и ты, – сказал сержант. – Я дедам скажу, чтоб тебя не кантовали.

Солдат улыбнулся, не веря в заоблачное счастье.

Красные «Жигули» выехали из Ельска. В них сидели пожилой мужчина и его супруга в коричневой вязаной кофте. Пенсионер Семен Лазарев и его жена ехали в деревню к престарелым родителям мужа. Лазаревы, как всегда перед дорогой, основательно переругались и продолжали выяснять отношения в машине. Мужчина курил «Беломор», женщину это злило.

– Отстань от меня, – бурчал он, стряхивая пепел в приоткрытое окно.

– Не кури в машине!

– Ты докуришься, как сосед. Положат в больницу, я к тебе ходить не стану. Зимой уже два месяца пролежал с воспалением легких. Обещал же мне и детям, что бросишь курить.

– Я лучше тебя брошу, – шептал Семен Лазарев, вглядываясь в дорогу. – Ни одной машины! Вот страху напустили. Раньше туда-сюда носились, а сейчас, видишь, как свободно! За час доедем. Лишь бы на блокпосту спецназовцы не прицепились.

Дорога за Ельском уходила вправо. На повороте за два-три километра перед блокпостом прямо на дороге возникли два солдата с автоматами в руках.

– Уже и тут дежурят. С ума посходили.

– ГАИшники. Сбрось скорость, – прошептала женщина. – Слышишь?

– Это не ГАИшники, дура, а солдаты.

– Кто дура?

– Конечно, ты!

Корнилов стоял, широко расставив ноги и стволом автомата показывая машине остановиться. Завизжали тормоза. «Жигули» съехали на обочину и остановились прямо перед Петровым.

Он, держа машину под прицелом, крикнул:

– Выходи!

Семен Лазарев выбрался из машины.

– Что случилось, ребята?

– Не твое собачье дело. И ты вылезай! – крикнул Корнилов женщине.

Водитель ничего не понимал:

– Если вас подвезти надо, то я.., пожалуйста…

– Без тебя доедем. Отвали.

Грузная женщина в коричневой вязаной кофте тоже выбралась из машины. На нее смотрели два автоматных ствола.

– Деточки, деточки, – шептала она, – что случилось?

– Туда идите, туда, – показывая в сторону Ельска, приказал Петров.

– Куда? – не поняла женщина.

– В город! Ваша машина конфискована, – крикнул Корнилов.

– Как конфискована? На каком основании?

– Я тебе сейчас покажу основание.

Автомат сухо щелкнул затвором. От этого щелчка у Семена Лазарева и его супруги сердца наконец забились в унисон, готовые вот-вот разорваться. Игорь Корнилов сел за руль, Петров устроился рядом. Хлопнули дверцы, машина взревела двигателем и сорвалась с места.

Виляя по дороге, красные «Жигули» понеслись от города. Муж с женой стояли, глядя друг на друга.

– Зачем вылез, придурок? – ожесточенно выпалила женщина. – С тобой так всегда!

– Заткнись! – крикнул Лазарев, понимая, что машину у него отобрали. Что за солдаты, откуда они взялись? Даже лиц их не успел толком рассмотреть. – В город, быстрее!

От города их отделяло километра полтора. Семен Лазарев трусцой побежал в сторону Ельска.

Жена едва поспевала за ним, выкрикивая в спину проклятия и понося мужа:

– Я знала, что ты придурок. Так у тебя все могут забрать. И меня могли убить, а ты бы даже не заступился.

– Жалко, что тебя не пристрелили, – огрызался муж. – На похороны потратился бы и забыл!

Красные «Жигули» мчались к блокпосту, о чем водитель и пассажир не подозревали. Спецназовцы и два милиционера, дежурившие на блокпосту, услышали шум двигателя.

– Посмотри, кто там прет, – сказал сержант ефрейтору.

Ефрейтор в бронежилете и в каске с расстегнутым ремешком, вооруженный автоматом, вышел на дорогу и увидел свет фар. Шлагбаум был опущен. «Ну и прет придурок, как на пожар летит», – подумал спецназовец, глядя на две яркие точки, несущиеся прямо на него, и понимая, что машина вынуждена будет остановиться – не помчится же она на шлагбаум.

– Смотри, спецназ! – крикнул Петров, завидя блокпост и спецназовца в камуфляже.

– Проскочим, – рявкнул Корнилов, передергивая рычаг скоростей и вдавливая педаль газа до отказа.

Спецназовец поднял автомат.

– Тормози, – пискнул Петров, втягивая голову в плечи.

Корнилов не выдержал. Когда до шлагбаума оставалось метров пятьдесят, он резко затормозил. Взвизгнув шинами, «Жигули» застыли у шлагбаума. Еще один из спецназовцев вышел из бетонной коробки посмотреть, кто это так носится на рассвете, кто резину не щадит. Стекло со стороны Петрова было опущено.

– Куда едем? – еще не рассмотрев, кто сидит в машине, сказал ефрейтор и заглянул в салон «Жигулей».

Он увидел двух солдат, и его сердце сжалось от недоброго предчувствия. Короткая автоматная очередь отбросила ефрейтора спецназа и он, окровавленный, с двумя пулями в голове, рухнул прямо на дорогу. «Жигули», сбив шлагбаум, рванули вперед. Спецназовец, стоявший на крыльце, выхватил из кобуры пистолет и, держа его двумя руками, несколько раз выстрелил в удаляющуюся машину. Через три минуты блокпост номер четыре поднял тревогу. А «Жигули» мчались, все больше удаляясь от Ельска.