– Видишь, вон тот остров?

На горизонте вода сливалась с небом. Далекодалеко темнела точка.

– А как мы туда попадем? – спросил мальчик, измученный долгой дорогой.

– Мы разожжем костер. Он нас увидит и сам приедет.

Мальчик спал у костра, когда в берег бесшумно уперся нос лодки. Андрей открыл глаза и увидел древнего старца с седой прозрачной бородой и огромными ярко-синими глазами. Старик смотрел на него и улыбался.

– Холмогоров-младший, – тихо сказал он, погладив ребенка по голове, – наша кровь.

Тогда Андрей еще ничего не понял, а старик с сияющей седой шевелюрой показался ему древним, как валуны на берегу озера и старые сосны вокруг.

На острове они пробыли сутки. Мальчик запомнил это время до мельчайших подробностей.

Они отпечатались в его детском сознании и сохранились навсегда, как засохшие цветы между страницами книги. Уже потом, и в минуты душевного смятения, и в минуты радости, Андрей возвращался к ним, и воспоминания казались бесконечными. На прощание, когда лодка уже заскользила по воде и расстояние между стариком и ребенком начало увеличиваться, Андрей услышал голос:

– Слушай свое сердце, оно тебя не обманет.

Тайное для тебя будет становиться явным. В твоих жилах течет и моя кровь, не бойся смерти, как не боюсь ее я, – его слова эхом растворились в зеркальной тишине белой ночи;

Много лет спустя соседка по подъезду, измученная страданиями, столкнувшись с Холмогоровым на лестничной площадке, судорожно и суетливо расстегнула свою сумочку и на протянутых ладонях подала Андрею Холмогорову фотографию:

– Мы уже полгода не можем ее найти.

С фотографии на Андрея смотрела и радостно улыбалась темноволосая девочка лет семи.

– Это ваша дочь? – спросил Холмогоров.

– Да, она пошла гулять во двор и не вернулась.

Андрей взял фотографию и, держа ее прямо перед глазами несколько минут, упорно на нее смотрел, а затем тихо сказал:

– Она жива. Она в другом городе. Рядом с ней мужчина. Мужчина в очках, – продолжая смотреть на фотографию, шептал Андрей. По его лицу сбегали крупные капли пота. – Она сейчас смотрит в окно, мне кажется, она улыбается. Это слишком далеко, я плохо вижу. У мужчины под левым глазом родимое пятно. Вы его знаете, вы обязаны его знать.

– Господи, это невозможно! – воскликнула женщина.

Холмогоров отдал фотографию в дрожащие руки и медленно, пошатываясь и с трудом переставляя ноги, двинулся вверх по лестнице, держась за перила.

– Это невозможно, невозможно, – слышал Холмогоров за своей спиной голос женщины.

Ларчик открывался просто. Девочку украл отец, живший в другом городе, с которым женщина развелась, будучи беременной.

И тогда, и потом Андрей вспоминал слова старца Иннокентия: «Для тебя тайное будет явным. Не бойся смерти, ее нет».

Однако минуты чудесного прозрения случались крайне редко, и вызвать их усилием воли Холмогоров не мог, поняв, что, если Богу это будет угодно, он сам откроет ему глаза на происходящее.