– Ясно, Петр Павлович, все сделаю в лучшем виде, не впервой.
– Вот и хорошо, майор. А теперь ты куда?
– На Тверской меня высадите.
– Хорошо, поехали па Тверскую, а по дороге договорим. Деньги у тебя еще есть? – спросил генерал, хотя прекрасно знал, что доллары должны остаться.
Майор, поняв, что его испытывают, открыл кейс, на дне которого под свежей газетой лежали пачки денег.
– Да, еще есть.
– Сделаешь все это быстро, в долгий ящик не откладывай. Не известно, как поведут себя оперативники из ФСБ, там вроде бы все твои дела взял на контроль один толковый мужик. Я бы не хотел, чтобы ты попал к нему в руки. Он очень пронырливый и сообразительный, уцепится, как бультерьер в ногу. Тогда не отвертеться, тогда кранты. Ты меня понял, майор? Поменьше шума и никаких следов.
– Так точно, Петр Павлович.
– Ну вот и действуй.
К машине вернулся шофер. Разумовский махнул рукой, мол, садись, поедем.
– Куда, Петр Павлович?
– Пока – вперед. А там он скажет, – Разумовский кивнул на притихшего майора Коптева.
Когда майор покинул машину, Петр Павлович Разумовский откинулся на сиденье и с облегчением вздохнул.
«Ну вот, еще одно дело будет сделано. Если я это поручил Коптеву, то могу быть спокоен. Пусть теперь старается, пусть и мне подсобит. Да, Коптев мужик серьезный. Правда, мерзавец и сволочь, но лучше иметь дело с такими, чем с принципиальными и честными А у этого принципов никаких, кроме одного-единственного – урвать побольше и остаться чистеньким. Самое интересное, что на службе о Коптеве отзываются хорошо. Было два срыва, но я смог, пользуясь властью, все замять. Ненужных свидетелей – тех, кто мог вывести майора на чистую воду, я отправил за границу. Они счастливы и молчат. Но потом и с Коптевым придется разобраться, слишком уж он много знает. Но пока время не пришло».
Глава 11
Майор Коптев шел по Тверской. Настроение у него было премерзкое. Его корежило от мысли, что ему самому придется ликвидировать двух своих сотрудников.
«Чем они могут помешать? Какого черта генерал прицепился?!» – злился он на своего патрона.
Генерал Разумовский для Коптева оставался загадочным, а его действия непонятными. Но ослушаться приказа было нельзя: с такими людьми не шутят.
«Разумовскому виднее, он же, в отличие от меня, в курсе всех событий. И если он говорит, что ФСБ занялась делом всерьез, то тогда да, вполне может быть, что фээсбэшники выйдут на моих людей. Да, наверное, он прав, лучше от этих двух избавиться. Но тогда с кем же я останусь? Ладно, были бы деньги, а людей я найду, слава Богу, связи у меня есть как среди преступников, так и среди тех, кто с преступниками борется. Хотя сейчас невозможно понять, кто ловит бандитов, а кто сам бандит. Вот я получаю деньги от генерала, деньги огромные, не сравнимые ни с каким официальным жалованием. Откуда генерал берет деньги? Наверное, и ему кто-то платит и платит очень хорошо».
Сейчас майор Коптев шел к своей любовнице в надежде хоть немного развеяться. Светлана снимала квартиру в центре Москвы. Сколько она платит за нее. Коптев не знал. Когда спрашивал, она кривила пухлые губы и легкомысленно махала рукой:
– А тебе какое дело?
– Как это какое? Деньги я тебе даю, и я должен знать, как ты их расходуешь.
– Хорошо, хорошо, Коптев, – она не любила называть его по имени.
И даже в постели, задыхаясь от страсти, царапая его спину острыми наманикюренными ногтями, постанывала:
– Коптев, Коптев, потише… Не спеши, повремени немного, сбавь обороты…
Светлана работала на Коптева уже давно – еще с той поры, когда он носил капитанские погоны. Она начинала карьеру московской проститутки в гостинице «Космос», где подсаживалась к иностранным туристам. А затем повзрослела, поумнела и поняла: самым лучшим прикрытием являются те, кто должен следить за порядком официально. И стала сотрудничать с капитаном.
Это «сотрудничество» было обоюдовыгодным, удобным и приятным во всех отношениях.
Коптев предполагал, что сейчас она, наверное, только-только поднялась с постели и принимает ванну, а может, занимается на своем дурацком тренажере, после этого станет завтракать и краситься. Наверняка, Светлана разозлится, что он не вовремя.
«Ничего страшного», – решил майор.
Почему-то у него всегда так получалось, что перед каждым серьезным делом он оказывался в ее постели, сбрасывая накопившуюся усталость и напряжение.
Вот и сейчас он прошел пару кварталов и свернул к подъезду сталинской шестиэтажки, на предпоследнем этаже которой располагалась квартира Светланы. Коптев нащупал в кармане связку ключей. Два были от его квартиры, один от машины, один от рабочего кабинета, а два – от квартиры Светланы.
В ожидании лифта Коптев принялся с остервенением жевать подушечку «стиморола». Любовница всегда морщилась, когда Коптев лез к ней целоваться после выкуренной сигареты. Она говорила, что от него воняет табаком, как от сантехника. Хотя откуда ей знать, как воняет от сантехника? Ведь она, кроме как с иностранными бизнесменами и с Коптевым, вряд ли с кем не спит. Сил на большее не хватит.
Коптев нажал кнопку пятого этажа, и старый лифт медленно повез его вверх. А пальцы майора в глубине кармана принялись перебирать ключи. Он без звонка, как это делал всегда, сунул один ключ в скважину, повернул его, затем другой, несильно толкнул дверь и вошел в пропахшую дорогим парфюмом квартиру.
– Эй, – крикнул он, – ты дома?
Квартира ответила тишиной. Коптев на всякий случай вытащил из-за пазухи пистолет.
– Светлана, – вновь позвал он, оставаясь в прихожей.
Осмотрелся. На вешалке одежды не было.
Он снял пистолет с предохранителя и прошел в большую комнату.
На низком столике виднелись остатки трапезы, лежали фрукты на большом блюде, стояла пепельница, полная окурков дорогих сигарет двух сортов, громоздились полупустые бутылки. Шторы на большом окне были плотно задернуты.
Коптев прикоснулся к выключателю.
«Удивительно, что ее нет».
Он подошел к столу. Было похоже, что Светлана покинула квартиру совсем недавно: надкушенное яблоко еще не успело потемнеть.
"Интересное дело получается. Я хотел сбросить напряжение, а напрягся еще больше. Где же эта стерва?
Куда убежала, даже не прибрав в квартире, да еще в такую рань?"
Огромная тахта была разложена, простыни смяты так, словно на тахте два борца-тяжеловеса вели неистовый поединок. Подушка валялась на полу.
Коптев брезгливо скривил губы, сел в кресло, взял чистый хрустальный стакан, посмотрел на начатые бутылки и решил выпить коньяка. Налил половину стакана, с той же брезгливой миной залпом выпил, а затем подцепил дольку лимона и стал жевать, предварительно выплюнув жвачку прямо на стол.
Петр Павлович Разумовский прошел в свой рабочий кабинет, снял плащ, повесил в шкаф и только теперь понял, что устал безумно. Операция с продажей оружия требовала напряжения всех сил, а они, как известно, у человека не безграничны.
«Хорошо бы отдохнуть», – подумал Разумовский, мешком валясь в кресло за рабочим столом.
На столе его уже ждала куча бумаг, а как доложил помощник, вскоре к Разумовскому должен зайти генерал из третьего отдела решить какие-то неотложные вопросы.
– Тоже мне, время нашел! – недовольно буркнул Петр Павлович и вытер рукавом пиджака лоб.
«Скорее бы все это кончилось! Скорее бы разобраться с оружием и деньгами, а то голова буквально пухнет от этих проблем, встреч, бумаг, оперативных сводок, совещаний, указании… Ох как мне все это надоело! Ничего, ничего, генерал, – тут же успокоил себя Петр Павлович, – недолго тебе осталось ездить на работу, отвечать за болванов, давать ненужные указания и имитировать кипучую деятельность. Скоро все окажется позади, а ты будешь сидеть где-нибудь далеко-далеко от чертовой России и скучать по службе. Нет, скучать я не буду, она у меня уже в печенках. Из-за нее я выгляжу лет на десять старше. Да и вообще, может, жить мне осталось… Ты это брось, – сам себе приказал Разумовский, – у тебя все впереди. Мужик ты еще крепкий, а если начнешь жить жизнью богатой, то сможешь себе позволить все что угодно. Да, буду жить у моря, каждое утро смотреть на голубую воду, на скользящие парусники. Заведу у себя в доме хорошую прислугу. Я себе ни в чем не стану отказывать. Потому что надоела Москва, осень, дождь… Мне надоело все!» – и Петр Павлович, плотно сомкнув глаза, уронил голову на руки.