Можно ли астрономов, изучавших в XVIII веке метеориты, считать имеющими минимум религии и, следовательно, религиозными людьми? Конечно, нельзя! Потому это определение сверхъестественного не раскрывает сущности явления.

Определение сверхъестественного должно быть объективным и таким, чтобы его можно было растолковать каждому. Причем следует отметить, что разные люди по-разному относятся к тем или иным явлениям и некоторые не видят сверхъестественного там, где оно есть.

Так, человек, который верит в лешего или в русалку, не считает их сверхъестественными явлениями. Многие из них лешего «своими глазами видели». Мне приходилось беседовать со старым забайкальским охотником, который говорил:

— Не знаю, есть ли на свете обезьяны, может, их и выдумали, а вот лешего я своими глазами видел, и не один раз…

Для древних греков в битве богов под Троей не было ничего сверхъестественного. Да и современный религиозный человек не считает существование бога сверхъестественным, когда говорит:

— Ну конечно же бог есть, потому я в него и верю!

Вот почему я думаю, что определения «сверхъестественного», данные В. Далем, а за ним и другими, устарели и не раскрывают его сущности. Думаю, что сверхъестественное надо определять иначе. Примерно так:

Сверхъестественное — это то, что по своей сути не может быть познано и реальность чего не может быть доказана, так как оно порождено верой, и что потому не существует.

Поэтому говорить: «вера в сверхъестественное» — это все равно, что говорить: «вера в то, во что можно только верить». А ведь это «масленое масло».

Наука беспрерывно уточняет законы природы, не выходя за свои пределы — пределы современных, но все расширяющихся знаний. Даже в случае ошибок. Она всегда противостоит религии, как внешнему и враждебному для нее и социальному и психологическому явлению.

Вера — основной психологический элемент религиозного чувства и одно из основных понятий религиозной идеологии. Не удивительно, что богословы всех времен и народов уделяли ей много внимания. Посмотрим, какое содержание вкладывали в это понятие идеологи христианской церкви?

Исходным определением веры у христиан является определение, приписываемое апостолу Павлу: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр., гл. 11, ст. 1). Доктор богословия ректор Киевской духовной академии архимандрит Антоний в 1862 году в книге «Догматическое богословие» дает такое определение: «Это суть истины, недоступные опыту и превышающие разум человеческий, чем отличается вера от знания».

В полном соответствии с догматами православной церкви, но более четко и понятно он указывает, что религия заключает в себе такие истины, которые невозможно понять человеческим разумом и опытом и которые, следовательно, постижимы только верою.

В Первом послании к коринфянам (гл. 2, ст. 5) сказано, что вера утверждается не на мудрости человеческой. Богословы учили сотни лет в соответствии с этим. Так, например, в 1900 году в церковном сборнике «Сеятель» было написано:

— Нужно останавливать порывы разума и твердо верить, что истина то, чему учит святая церковь, хотя бы мы и не понимали этого.

А Мартин Лютер (1483–1564) так говорил о вере:

— Все члены нашего символа веры кажутся для разума глупыми и смешными… Потому не следует домогаться, возможна ли данная вещь; но следует так говорить: бог сказал, и потому случится даже то, что кажется невозможным. Ибо я не могу ни увидеть, ни понять этого, но ведь господь может невозможное сделать возможным и из ничего сделать все.

Датский богослов и философ Серен Кьеркегор (1813–1855), родоначальник модной сейчас на Западе философии экзистенциализма, писал:

— Вера требует… верить, вопреки рассудку.

И совсем относительно недавно, в 1956 году, это же было повторено на страницах «Журнала Московской патриархии»:

— Невозможность полного постижения разумом содержания догматических истин составляет одно из основных положений православного богословия.

Профессор богословия А.И. Введенский в книге «Психология веры», изданной в Троице-Сергиевской лавре в 1899 году, писал не менее четко, что вера есть покоящаяся на немыслимости уверенность в бытии бесконечного.

Но наиболее последовательно и четко определил сущность веры Тертуллиан (160–222), римский раннехристианский богослов, сказав: «Credo, quia absurdum», — «верю, потому что абсурдно».

И не думайте, что эта формула глупа или смешна. Ведь она вооружила всех богословов непреодолимым доводом, который более подробно можно изложить так:

— Вы говорите, что бога нет и что доказывать его бытие абсурдно? А я потому и верю, что он есть. И доказательства мне не нужны!

Так ведь и ребенок на вопрос: «Почему ты не хочешь?» — отвечает:

— Не хочу, потому что не хочу!

И спорить с ним бесполезно.

А атеисты часто и до сих пор пытаются развенчать веру «лобовой атакой» переубеждения. Почему же тогда я пишу эту книгу и спорю с верующими? Почему я, зная, что вера искажает отражение мира и делает человека глухим к голосу рассудка, все же рассчитываю, что книгу эту прочтут верующие и что она поможет им увидеть мир и самих себя такими, каковы они есть?

Я отвечу на этот вопрос. Но отвечу немного позже.

А пока давайте выясним, что такое рассудок, разум, сознание.

Богословы считают, что сознание — это «искра божья». Здесь они уже опять говорят с наукой на разных языках. Что же наука знает о происхождении сознания?

Наука есть система знаний и требует, чтобы каждое ее понятие определялось через другие, более общие и уточнялось смежными с ними.

— Взаимодействие — вот первое, что выступает перед нами, когда мы рассматриваем движущуюся материю в целом… Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади него нечего больше познавать, — писал Энгельс в «Диалектике природы».

Древние греки понятие взаимодействия обожествили в виде Хаоса, родившего землю — Гею, любовь — Эрос, мрак — Эреб и ночь — Ньюкту, от которых уж потом произошли и другие боги и все существующее. Религия дальше этого красивого образа не пошла. Энгельс же показал путь научного исследования любого явления:

«Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать (выделено мною. — К.П.) их из всеобщей связи и рассматривать их изолированно, а в таком случае (эти слова выделил Энгельс. — К.П.) сменяющиеся движения выступают перед нами — одно как причина, другое как действие».

Одним из проявлений взаимодействия является отражение. Простейшая форма отражения — это физическое отражение: палец нажал на глину — остался след; лучи света отразились от зеркала. Много можно привести форм физического отражения, но речь не о них.

Более сложная форма отражения появилась на земле вместе с жизнью. Это биологическое отражение — так называемая раздражимость живого вещества. Форм биологического отражения, обусловливающего самые различные взаимоотношения организма и среды, существует не меньше, чем форм физического отражения.

Но речь также не о них.

Одной ветви живых существ — растениям осталась свойственна только эта форма отражения — раздражимость, определяющая их жизнедеятельность. Но у второй ветви — у животных начала развиваться, кроме того, еще более сложная форма — рефлекторное отражение, определившее появление всех, подчас очень сложных, инстинктивных форм поведения. Ветвь животного мира, иногда называемая беспозвоночными, научное название которой первичноротые (двумя ее вершинами явились головоногие моллюски и насекомые), так в основном и не получила более сложной формы отражения. Только зачатки, некоторые элементы последних есть и у них в виде простейших навыков.

Зато у отделившейся от них почти в самом начале развития животного мира ветви вторичноротых начала развиваться условно-рефлекторная или психическая форма отражения.