– Сколько времени это займет?

– Думаю, три, а может быть, четыре недели.

– Многовато, – сказал Эскуразо, – нужно побыстрее. Вот давай-ка, Андреа, ускорим этот процесс.

А Штокман, я думаю, так напуган, что достанет нашего русского из-под земли. Как его там.., мистер Савельев или мистер Рыбчинский?

– Да Бог с ним.

Прошло две недели.

К старинному отелю на одной из площадей Женевы, в котором так любили останавливаться знаменитые артисты и писатели, тихо подъехали два автомобиля – черный «мерседес» и черный джип «чероки». Из джипа вышли четверо широкоплечих парней, а из «мерседеса» выбрался Владимир Владиславович Савельев в сопровождении еще одного охранника.

Один из телохранителей бросился к дверям отеля, услужливо открыл их, осмотрел холл. Владимир Владиславович Савельев сунул руки в карманы длинного светлого плаща, не спеша поднялся по ступенькам и вошел в отель.

Мужчина, стоящий у окна на четвертом этаже, опустил штору. В его пальцах подрагивала сигарета.

– Ну где ты там, дорогой? Скорее иди сюда! – послышался из спальни женский голос.

Мужчина вздохнул, заглянул в спальню и негромко сказал:

– Ты спи, я должен дождаться звонка.

– Так возьми телефон в спальню, поставь. Мы будем заниматься любовью, и если тебе позвонят, ты возьмешь трубку.

– Это важный разговор, – резко сказал мужчина и нервно погасил сигарету о дно полной пепельницы.

– Я не могу ждать. Ты мне так хорошо заплатил, что я готова сделать все, что угодно, – Выпей бокал вина, я сейчас принесу.

Мужчина подошел к низкому столику, взял бутылку, наполнил два высоких бокала и бросил в один маленькую таблетку, которая с шипением за несколько секунд растворилась.

– Вот, выпей, – улыбнувшись во весь рот, сказал Ганс Штокман проститутке и протянул ей бокал.

Девушка взяла бокал за тонкую ножку, а второй рукой провела по нему снизу вверх.

– Да пей ты, мне пока не до этого.

Девушка припала губами к бокалу, оставляя жирные следы яркой помады на его краях.

Через пару минут она уже спала.

Владимир Владиславович Савельев сидел в глубоком кресле У него на коленях лежала развернутая русская газета. Он с напряженным интересом, словно это был вопрос жизни и смерти, читал подряд все статьи и заметки.

Двое телохранителей, литовцы по национальности, сидели в маленькой комнате, через которую можно было выйти в коридор. Остальные телохранители находились в соседней комнате. Это тоже были литовцы. Русским отставной полковник КГБ не доверял.

Ганс Штокман натянул перчатки, застегнул замок куртки. Два револьвера и нож – вот и все оружие, которое было при нем. Он стал карабкаться с одного балкона на другой и, возможно, смог бы благополучно добраться до балкона номера Владимира Владиславовича Савельева, если бы не раздался негромкий звук выстрела, похожий на хлопок.

Последнее, что увидел наемный убийца Ганс Штокман, был высокий крепкий мужчина, который с презрением смотрел ему прямо в глаза.

Ганс Штокман разжал пальцы, сжимающие балконное ограждение, и уже мертвый упал на балкон.

Мужчина переступил через него, как через поваленное дерево, сунул пистолет с глушителем – а это был армейский кольт – за пазуху и, легко подтянувшись на руках, оказался на балконе Владимира Владиславовича Савельева. Он видел Савельева, который с интересом читал газету. Он мог выстрелить через стекло, и пуля вошла бы точно в лысый затылок.

Но Глеб Сиверов отказал себе в этом удовольствии.

У него была другая задача.

Он тихо открыл дверь, неслышно вошел в комнату и, сделав резкое бесшумное движение, ладонью зажал рот отставному полковнику и прошептал ему на ухо:

– Ты сейчас скажешь, чтобы к тебе никто не смел входить. Ты меня понял? А если шевельнешься…

Пистолет упирался в затылок, и Савельев даже не пытался делать неосторожных движений или говорить что-нибудь лишнее.

– Отто, – крикнул Савельев вполне естественно – так, как это делал всегда, – ко мне не входить.

– Хорошо, – послышалось из-за двери.

– А теперь слушай меня, – Глеб Сиверов развернул кресло, и только сейчас Владимир Владиславович Савельев вспомнил этот голос.

– Ты?! – он мгновенно узнал незваного гостя. – Федор Молчанов?!

– Да, это я.

– Как ты здесь оказался?

– Я пришел за тобой.

– За мной? – криво улыбнулся Савельев.

– Да, за тобой.

– Зачем я тебе?

– Ты нужен не мне, тебя должны судить.

– Ты сошел с ума, Молчанов!

– Может быть, – сказал Глеб. – Скажи своим людям, чтобы они спустились вниз и ждали тебя в машине.

– Ну погоди, давай поговорим. Может быть, мы сможем с тобой до чего-нибудь договориться…

– Нет, мы с тобой уже пробовали договориться.

– Ну, извини… – уже дрогнувшим голосом прошептал отставной полковник. – Кто тебя послал?

– Я сам приехал.

– Как ты меня нашел?

– Это было сложно, – признался Глеб. – Но все вы крутитесь вокруг денег, и поэтому где деньги – там и вы.

– Ты был в Штатах?

Глеб на этот вопрос не ответил.

– Послушай, я могу дать тебе денег, много денег.

Вот там стоит портфель, в нем доллары. В нем миллион долларов. Ты можешь его взять, я скажу, чтобы тебя выпустили.

– Я сам могу выйти, если захочу. Но я хочу выйти с тобой.

– Послушай, давай договоримся. Я не хочу возвращаться в Россию, мне хорошо и здесь. И тебе будет здесь хорошо. Что там делать? Вот, почитай газеты, посмотри, что они пишут. Кругом коррупция, убивают… преступность. В общем, черт знает что! А здесь, в Швейцарии, тихо. У тебя будут деньги, ты сможешь уехать куда угодно. Да и до суда дело не дойдет, меня убьют, как только я окажусь в России, а заодно убьют и тебя. Так что напрасно ты это задумал.

– Может быть, – сказал Глеб. – Вставай, пойдем.

И в это время дверь резко открылась. Один из телохранителей Савельева, бросившись на пол, влетел в комнату. Глеб выстрелил. Литовец дернулся, выпустив пистолет из руки, и заскреб пальцами по полу Глеб схватил Савельева, прижал его к себе, и как только в комнату ворвался второй телохранитель, Глеб выстрелил Охранник взмахнул руками, но успел нажать на курок, и его автомат – израильский «узи» – выпустил длинную очередь.

Савельев странно ойкнул и обмяк. Глеб почувствовал, что Савельев падает. Глеб резко развернул его на себя и увидел, как на белой крахмальной рубашке, с левой стороны груди, расплывается красное пятно.

– О черт! – прошептал Глеб, отпуская Савельева.

Тот как мешок рухнул на ковер лицом вниз. Глеб бросился к шкафу, схватил саквояж, открыл. Саквояж действительно был набит пачками долларов. Глеб быстро закрыл дверь и выскочил на балкон.

Через несколько минут он уже выходил из отеля.

Его машина была припаркована за углом. Глеб торопливо подошел к автомобилю, открыл багажник, небрежно швырнул в него саквояж с деньгами, сел в кабину.

Через десять минут он уже был на вокзале и садился в поезд, уходящий из Цюриха.

Ночью в квартире Ирины Быстрицкой зазвонил телефон. Она сняла трубку и сонно прошептала:

– Говорите, я слушаю.

– Ирина, это я, Глеб.

– Ты?! – мгновенно проснувшись, воскликнула женщина.

– Да, звоню тебе из Швейцарии. Через пару дней к тебе придет один человек. Он поможет тебе уладить дела с документами, и вы с Аней должны будете приехать ко мне. Я вас очень жду.

– Глеб, у тебя все в порядке?

– Слава Богу, все в порядке, – усталым голосом проговорил Глеб Сиверов и прикрыл глаза.

У него действительно все было в порядке.

Генерал Потапчук пообещал помочь с выездом Ирины Быстрицкой и ее дочери Ани вначале во Францию, а затем в Швейцарию, где их будет ждать агент по кличке Слепой.