— Не бойся! — откликнулись с берега селезень Дональд и утка Дональдина. — Мы рядом, ничего с тобой не случится.

Услыхала уточка Августочка, что отец с матерью рядом, перестала кричать, начала загребать лапками, и — глядь — уже на берегу. Так и научилась плавать. Куда быстрее, чем другие уточки ее возраста. Стали соседи поговаривать, мол, селезень Дональд и утка Дональдина лучше всех умеют воспитывать детей, надо бы им написать книгу «О педагогическом мастерстве» — пускай от них остальные родители ума-разума набираются.

Нетрудно догадаться, что было дальше. Селезень Дональд и утка Дональдина в самом деле принялись писать книгу. Чистых листочков в воздухе кружит видимо-невидимо, а в речной воде растворилась не одна капля чернил. Перо им подарила гусыня Орсина. Рыба-меч подплыла и остро-преостро это перо отточила. Все было готово — только садись и пиши. Селезень Дональд вызвался диктовать, а утка Дональдина решила писать под его диктовку. Стал тут селезень туда-сюда расхаживать, крылья за спиной сложил и диктует:

— Нет на земле ничего прекраснее, чем воспитание деток…

А утка Дональдина уселась на плоском камне, на другой, бугристый, положила бумагу и пишет:

Про уточку Августочку оба совсем забыли.

А уточка Августочка плавала тем временем вверх-вниз по речушке. Плывет вверх — глядит налево. Что там на берегу чернеет? Какая-то дыра. Плывет вниз — глядит направо. Что там на берегу чернеет? Та же самая дыра. Подплыла она к дыре, видит: за дырой начинается какой-то коридор и в нем тоже вода. «Коридор как коридор, — подумала уточка, — ничего особенного, поплыву-ка я прочь». Да знаете, как часто бывает: подумает уточка одно, а сделает совсем другое! Вот и с уточкой Августочкой так приключилось. Сама не заметила, как очутилась в коридоре. Плывет по нему, плывет и приплыла на такое место, от которого расходятся четыре коридора — все в разные стороны. Вода там бурлит и пенится. Закрутило тут уточку Августочку. Насилу остановилась. Остановилась — и уж ведать не ведает, по которому из четырех коридоров сюда приплыла.

Другая бы уточка до смерти перепугалась. Но уточка Августочка сказала себе:

— Я уточка Августочка, родители с малолетства приучали меня к самостоятельности и даже книгу пишут о моем воспитании, не могу же я их опозорить. Самой придется решать, куда плыть дальше. Поплыву, поплыву — уж куда-нибудь да выплыву…

Плыла уточка Августочка, плыла по одному из четырех коридоров и доплыла до самого конца. В конце коридора оказалась труба. Что тут делать? Повернуть назад или пуститься вверх по наклонной трубе? И решила уточка идти по трубе. Идет и идет, глядь — труба сужается. Это уже и не труба вовсе, а узенькая трубка. Будь уточка Августочка чуть побольше, ни за что бы ей не пролезть. Да только была наша уточка совсем маленькая и пролезть в узенькую трубку ей ничего не стоило. Идет она дальше, идет по трубке, все выше и выше. И вдруг — что такое? Уже и по узенькой трубке не пройти! Чем-то она заткнута. Протолкнула уточка Августочка головой затычку — плюх! — прямо на уточкину голову полилась вода. И вполне могла бы эта вода сбросить уточку назад, вниз по узенькой трубке, а потом по широкой трубе, и падала бы уточка Августочка до самого дна, а может, и насмерть бы расшиблась, кабы не успела она уцепиться за эту затычку. И хорошо сделала, что уцепилась: затычку подхватила чья-то рука и вместе с уточкой Августочкой подняла над водой. Видит уточка: попала она в какое-то совсем маленькое озерцо, и сидит в том озерце совсем неодетая девочка, держит ее в руке, со всех сторон осматривает, смеется и кричит:

— Ой-оо-оо-ой! Моя пластмассовая уточка-малюточка! Сколько я ее искала! А она спряталась в ванне под пробкой!

Наверное, вы уже и сами догадались, что произошло. Коридор, куда заплыла уточка Августочка, был вовсе не коридор, а сток городской канализации, по которому грязная вода направлялась в речушку. Плыла уточка Августочка по этому стоку, пока не доплыла до канализационной трубы одного дома и по ней до канализационной трубы одной квартиры. Да только что могла знать уточка о канализации? И что она знала о квартирах?

— Не стыдно тебе? — прикрикнула она на девочку. — Купаешься в озерце неодетая! А вдруг мимо пройдут мальчишки?

— Ой-оо-оо-ой! — снова удивилась девочка. — Моя пластмассовая уточка-малюточка, пока пряталась, ожила! И даже разговаривать научилась! Только говорит всякие глупости и не знает, что ванна — вовсе не озерцо, а озерцо — вовсе не ванна!

Но что могла знать уточка Августочка о ваннах?

— Сейчас же надень трусы! — снова прикрикнула она на девочку. — Или, может, какой-нибудь озорник нарочно их спрятал? Поищу-ка я на берегу…

Сказала — юрк! — вырвалась из рук девочки и выскочила из ванны на пол.

А в пол была вставлена круглая решетка. Упала уточка Августочка прямо на эту решетку. Да кабы только на решетку, а то провалилась сквозь нее — и падает, падает… Сперва вниз по узенькой трубке, потом по широкой трубе.

На дне широкой трубы уточка не разбилась, а — шлеп! — плюхнулась в воду, и вода ее понесла.

— Ах какая я неразумная! — воскликнула уточка Августочка, заметив, что вода уносит ее назад тем же путем, каким она сюда приплыла, только в обратном направлении. — Ах какая я неразумная! Поплыть бы мне сразу по течению, я бы не заблудилась, и вода сама вынесла бы меня в нашу речушку!

Теперь уж уточка Августочка была умнее — поплыла по течению, и вода сама вынесла ее в речушку.

Выплыла уточка Августочка в родную речушку и давай загребать лапками — к берегу торопилась. Доплыла до берега, выскочила из воды и стала шарить в кустах, девочкины трусы искать.

— Нашла! — вдруг радостно воскликнула она. И верно, за кустом лежали девочкины трусы.

Не растерялась уточка: хвать трусы — и назад, в воду.

— Эй! — услышала она вдруг за спиной. — Брось сейчас же, разбойница!

Тут уточка Августочка почувствовала, как ее подхватила чья-то сильная рука. Ой-ой! Оказывается, трусы, которые она держит в клюве, вовсе не девочкины. Это трусы какого-то старичка! Старичок уже переоделся после купанья, а мокрые трусы решил подсушить на траве. Да чуть вовсе их не лишился.

Долго ли, коротко ли — притащил старичок уточку Августочку к родителям и пожаловался, что у них такая невоспитанная дочка. Пожаловался, покричал и ушел. Рассердился тут селезень Дональд, заплакала утка Дональдина. А книгу «О педагогическом мастерстве» они писать бросили и по сю пору за нее не принимаются.

Про комара Коломана

Пришло лето. Дети получили в школе табели — и стрелки часов во всем мире побежали быстрее. Пока продолжался учебный год, стрелки тащились еле-еле, и чем больше детям хотелось, чтобы они бежали быстрее, тем медленнее они двигались. А теперь — наоборот. Дети хотят, чтобы стрелки на часах двигались как можно медленнее, а они бегут и бегут, точно кто их подгоняет. Не успели дети опомниться — первого дня каникул как не бывало. Не успели опомниться — уже и второй миновал.

«Плохо наше дело! — думают дети. — Ведь этак незаметно и все каникулы пролетят. Надо ими пользоваться, пока не поздно».

И сразу побежали к речкам, чтобы как следует попользоваться каникулами. Этого-то и ждали все комары на свете. И среди них комар Коломан.

Жил комар Коломан в нашем городе, в кустах на берегу Вага. Пока светило солнышко, он сидел затаившись и через щелку меж двумя листочками поглядывал, как дети носятся по берегу наперегонки, как плещутся в воде и солнышко припекает им то спины, то животы. Глядел на них комар Коломан и ворчал:

— Какой глупец придумал солнце! От него у детей такая горячая кожа, что порядочный комар, если не хочет обжечь пятки, ни на одного из них не сядет. Но ничего, я обожду, обожду…