Гриненко посмотрел на Оксану так, что последние сомнения в ее душе развеялись, интрижке не состояться.

— Я не одна, — прошептала украинка, взглядом указывая на Гриненко.

Омар достал визитку и ручкой на ней написал номер своего «мобильника», с которым приехал в Витебск.

— Красавица, если ты наведаешься ко мне в номер или пригласишь к себе, то не пожалеешь.

Оксана незаметно взяла визитку и сунула ее в карман пиджака.

— Муж? — поинтересовался Омар.

— Нет, продюсер.

— Это серьезно!

— Отойдите, пожалуйста, он очень злой.

— Клюнула, — прошептал Омар, похлопывая француза по спине.

— На тебя или на твои деньги?

— Какая разница? Будут деньги, будут и женщины.

Появился охранник афганца, и Фурье с Омаром покинули бар. Глеб Сиверов вышел следом.

Люди с положением в обществе не любят приходить на концерт заранее, они имеют привычку появляться чуть позже, тогда на них обращают внимание.

От гостиницы до амфитеатра было недалеко, минут пять ходьбы. Омар махнул рукой своему водителю, мол, поезжай, пешком дойду. Охранник шел следом за хозяином, держа руку под полой пиджака.

Фурье сгорал от любопытства. Вот уже целый месяц, как он пытался выйти на Омара шах-Фаруза. Журналист задумал новый документальный цикл «Торговцы смертью» — о людях, торговавших наркотиками, оружием, о поставщиках женщин в европейские бордели. Как ни странно, желающие сняться в этом сериале находились. Герои ставили лишь одно условие: лиц не показывать, фамилий не называть. Подпольным миллионерам хотелось блеснуть своим богатством, влиянием и остаться при этом инкогнито. Три серии Фурье уже снял в Колумбии, одну в Афганистане, где ему и подсказали, что в Москве живет их соплеменник, поставляющий оружие в горячие точки.

День ото дня Фурье исправно названивал в московский офис Омара. Секретарша терпеливо объясняла ему, что босса на месте нет, но она передаст шах-Фарузу просьбу тележурналиста. Фурье караулил Омара у выхода, но телохранители всегда оказывались проворнее, даже отснятую пленку они у него изъяли, дав взамен чистую кассету.

И вот две недели тому назад случилось невероятное: Омар шах-Фаруз позвонил журналисту сам. Извинился за свою охрану, за нерасторопную секретаршу, мол, не поняла, о чем идет речь, и назначил встречу.

За рюмкой Омар был откровенен, признался, что имеет отношение к торговле оружием, правда, конкретных получателей товара не назвал. Тут же пообещал, что, как только представится возможность, пригласит француза в поездку, чтобы тот своими глазами смог посмотреть, как заключаются подобные сделки.

— Но лиц не показывать, фамилии не называть, — сказал привычную для француза фразу Омар,

— Конечно, все герои будут представлены инкогнито, если хотите, я могу показать уже смонтированные первые две серии о колумбийских наркобаронах, они остались довольны моей работой.

— В отличие от Колумбии, мой бизнес куда скромнее, — улыбнулся Омар, — и заплатить за рекламу я вам не смогу.

Вот таким образом Макс Фурье и оказался на «Славянском базаре» в Витебске. Омар предупредил его за неделю до отъезда, сам заказал гостиницу и оплатил дорогу.

— Не разгоняйся, — шах-Фаруз придержал Макса за локоть, — сейчас все и произойдет. Камеру не включай, снимешь потом какую-нибудь лабуду, две беседующие за столиком тени. Человек, с которым я встречаюсь, переправляет стрелковое оружие за границу небольшими партиями.

На каменном парапете набережной Двины сидел Леонид Новицкий. Заметив Омара, он привстал и помахал рукой, но тут же сник, увидев спутника афганца. Особенно его насторожила видеокамера, висевшая на плече француза.

— Знакомьтесь, французский тележурналист Макс Фурье. А это мой помощник в трудном деле, фамилию его тебе знать необязательно. Можешь не стесняться, — обратился он к Новицкому, — Макс — человек надежный, хотя, в силу своей профессии, излишне любопытный.

— Я бы хотел говорить один на один, — неубедительно попросил Леонид о

Омар широко улыбнулся:

— Предоставь мне вести дела. Каждый из нас по-своему видит свой бизнес, по-своему зарабатывает деньги. Здесь десять тысяч, — Омар вынул конверт и передал его Новицкому. — Держи документы, — поставив ногу на парапет, Омар раскрыл кейс, отдал Леониду папку. — По этим документам примешь фуру, оформишь свои бумаги и переправишь за границу как обычно. Да, не забудь, таможенникам заплатишь еще раз.

Макс Фурье недоумевал, почему Омар так откровенен. Новицкий суетливо спрятал деньги, зажал папку под мышкой и, оглядевшись, страшно испугался. Толпу у театра буравили небольшие группы крепко сложенных мужчин, даже человеку непосвященному было понятно: под надетыми не по сезону плащами и куртками у них таится оружие.

Двое коротко стриженных парней расположились совсем неподалеку. У одного был надет головной радиотелефон, кронштейн с микрофоном покачивался возле губ. Выглядели парни так, как будто специально копировали повадки голливудских киношных телохранителей: ленивые надменные взгляды, широко расставленные ноги, небрежность в движениях. Отличало их от американцев лишь то, что оба парня щелкали черные семечки, шелуха висела даже на поролоне микрофона.

— Значит, сегодня три президента соберутся, — быстро определил Омар. — Чего ты трясешься, Леня? Пока тебя брать еще не за что. Посмотри на Макса, он держится молодцом.

Телохранитель афганца улетучился. Омар на него особо не рассчитывал и держал в качестве средства для устрашения: телохранителя гигантского роста было видно издалека.

— Все, Леня, действуй, фура придет на следующей неделе.

— И это все? — изумился Макс, когда они уже направлялись к амфитеатру.

— Тебе мало? Могу рассказать подробнее. Московским производителям оружия некому его сбывать, у армии нет денег, и они готовы продавать его хоть черту лысому, лишь бы было чем рассчитаться с рабочими и с поставщиками. Я отстроил четкую схему: покупаю оружие в России и нахожу покупателя в горячих точках. Белорусы покупают его за мои деньги у россиян и переправляют в порты когда легально, когда нет. Естественно, в обоих правительствах у меня есть покровители, я делюсь с ними деньгами. Вот и весь бизнес. Переваривай информацию, — сказал Омар, предъявляя пропуск на вход в амфитеатр двум омоновцам со зверскими лицами.

Меры предосторожности были приняты чрезвычайные: на каждом углу — наряд милиции, повсюду — патрульные машины. Но это лишь видимая часть. Службы охраны трех президентов рассеялись по городу. Глеб как профессионал, то тут, то там замечал вооруженных охранников, замаскировавшихся под гуляющую публику. Опытным глазом он заметил и снайперов, расположившихся на крышах. Не сходя с места, он насчитал десять человек на крышах близлежащих домов, одиннадцатый засел на башне ратуши.

«Да, ребята, пострелять мне сегодня вряд ли придется!»

Глеб миновал площадь и остановился на набережной. Оттуда хорошо просматривалась старая пожарная каланча на другом берегу Западной Двины.

Возле нее стояло несколько черных «Волг». Трое мужчин в черных костюмах нервно курили и переговаривались, между собой. Из башни вышли двое молодых мужчин в штатском, несли что-то длинное, завернутое в брезент.

«Ну вот, ребята из Минска не зря хлеб едят, обнаружили-таки закладку генерала Потапчука. Теперь могут ожидать новые звезды на погонах. Не шутка ли, обнаружили гнездо террориста, решившего убить одного из трех президентов, а может, даже и всех троих вместе. Теперь охрана засуетится.»

Брезентовый сверток бережно уложили на заднее сиденье «Волги», и начальство укатило. Возле каланчи оставили охрану — двое молодых парней сидели на лавочке с бутылками пива в руках.

«Вам, ребята, повезло, можете отдыхать. Даже вы, любители пощелкать семечки, понимаете, что снайпер на каланчу не придет.»

Тем временем уже стемнело. В амфитеатре звучала музыка, фестиваль открылся. Весь город собрался в центре, счастливчики сидели на трибунах. Те, кому повезло меньше, пытались, стоя на ратушной площади, рассмотреть, кто именно сейчас выступает на далекой сцене.