– Кажется, тебе выбирать не приходится, – Глеб поднялся на крыльцо. Дверь в этот момент отворилась, и на пороге возник Кныш. Он так и застыл, глядя на пистолет в руках Сиверова.

– Кто это? – тихо спросил он у Стрессовича.

– Мужик к Маше приехал, поговорить хочет, – Стрессович подмигнул Кнышу, мол, все в порядке, надо тянуть время.

Уже смеркалось. Солнце скрылось за лесом, и длинные тени лежали на террасе. Кныш не был таким догадливым, как его компаньон, поэтому истолковал подмигивание Стрессовича совсем иначе: ситуация располагала к этому. «Он сам не может, значит, хочет, чтобы это сделал я», – решил Кныш, широко улыбнулся, понимая, что незнакомец не может держать на прицеле сразу двоих. Одним прыжком он оказался за дверью, выхватил пистолет и выстрелил из-за косяка. Стрелял почти не целясь, стараясь запугать. Пуля просвистела между Стрессовичем и Глебом. Стресс инстинктивно схватился за пистолет. Сиверову ничего не оставалось, как выстрелить. Стресс выпустил из простреленной ладони пистолет и взревел не столько от боли, сколько от обиды. Сиверов пригнулся и, присев на корточки, под прикрытием высокого крыльца навел пистолет на дверной проем.

Кныш рискнул высунуться еще раз, но ему тут же пришлось ретироваться. Пуля, выпущенная Глебом, угодила в циферблат настенных часов. Он специально целился выше головы, убивать кого-нибудь не входило в его планы.

Двое охранников, находившихся в доме, присоединились к Кнышу.

– Кто это там палит? – спросил стриженный ежиком худощавый парень, прижимаясь к простенку между дверью и окном.

– Хрен его знает! – пожал плечами Кныш. – Стресса ранил, меня убить хотел.

– Мужики, – крикнул Глеб, – не я первый начал стрельбу, давайте выйдем и поговорим.

– Врешь, не возьмешь! – заверещал Кныш, стреляя наугад в открытую дверь. Ему мерещилось, что Глеб уже на крыльце и вот-вот ворвется в дом.

Сиверов поднял увесистый камень, пару раз подбросил его в ладони и запустил им в стекло крайнего окна. И Кныш, и двое охранников инстинктивно обернулись на шум. Туда же в этот момент нацелились и их пистолеты. Этого времени Сиверову хватило с лихвой, чтобы пробежаться по крыльцу и вскочить в дом.

– Осторожно! И без глупостей! – сказал он в спину трем мужчинам. – Всех я положить не успею, но двоих уложу точно. Первым будешь ты, – он сказал это, ни к кому конкретно не обращаясь, и каждый отнес сказанное к себе. – Сняли пальцы с курков, выщелкнули обоймы на пол, разрядили пистолеты! Положили их на пол, и теперь медленно подходим к стене!

В коридор, пошатываясь, вошел Стресс. Он успел замотать руку носовым платком и прижимал ее к животу.

– Разве я сказал стрелять? – прохрипел он.

– И ты отойди к ним, – добавил Глеб. – Где девушка?

Кныш со Стрессовичем переглянулись.

– Не говори ему, – прошептал Стресс. Кныш взвился:

– Я из-за бабы погибать не хочу!

– Молчи! – рявкнул Стресс.

Он уже понял, что, если незнакомец имел возможность его убить и не сделал это, значит, оставит его в живых, значит, разговоры о том, что в его планы не входит никого убивать, – правда, нужно только умело потянуть время до приезда полковника Потапова.

Глеб переводил взгляд с одного парня на другого. Кныш показался ему самым слабонервным, недаром он начал стрельбу. Сиверов приблизился к нему, одной рукой притянул к себе, приставил пистолет к голове.

– Веди!

– Стресс, ты же видишь, – запричитал Кныш.

– Хрен с тобой, – услышал он в ответ, Ноги сами несли Кныша по коридору. Пару раз он споткнулся, и, если бы Сиверов не держал его, рухнул бы на пол.

– По-моему, ты мужик понятливый, – бросил Глеб, – и ходить от страха не разучился. Далеко еще?

– Тут рядом, скоро.

Кныш решил схитрить. Толкнул дверь одного из номеров, но та, конечно же, оказалась закрытой.

– Здесь, – он хитро посмотрел на Сиверова, – закрылась, сучка.

Сиверов, даже не разбегаясь, ударил ногой чуть повыше дверного замка. Расколотое пополам дверное полотно распахнулось. Комната была в идеальном порядке, готовая к приему гостей: раздвинуты дверцы дверного шкафа, ни багажа, ни одежды, наглухо закрытое окно.

– Еще раз обманешь – пристрелю! Чтобы Кныш смертельно испугался, было достаточно одних слов, не пришлось даже поднимать пистолет.

– Ошибся, волнуюсь, – Кныш на полусогнутых почти бежал по коридору.

Глеб предполагал, что Маша живет здесь на правах Золушки и дверь возле черной лестницы вполне может вести в ее комнату.

– Маша, – нежно проворковал Кныш и постучал в дверь. В ответ – тишина. – Не знаю, должна быть тут, если не убежала, – Кныш медленно повернул ручку, дверь со скрипом отворилась.

– Сам иди вперед, – чуть слышно скомандовал ему Глеб, когда Кныш хотел пропустить его перед собой.

Бандит шагнул в комнату, осмотрелся. Никого не увидел. Сиверов вошел за ним следом. Маша, притаившись за дверью с охотничьим ножом в руке, мелко дрожала. Она подняла нож и бросилась на Сиверова со спины. Тот среагировал сразу, лишь только почувствовал движение за собой. Обычно в таких случаях он приседал и бил с разворота рукой или ногой, но на этот раз просто присел, упершись рукой в пол. Маша не успела остановиться, зацепилась за Глеба, и, пока девушка падала, Сиверов успел перехватить ее руку с ножом. Встал, помог подняться, нож положил на стол.

– Опасная игрушка, ты могла порезаться. Кныш, надеясь, что о нем на время забыли, тихо пятился к двери.

– Можешь идти, – не оборачиваясь, сказал Глеб. – Только учти, нас лучше не беспокоить.

Шаг назад.., еще один… Кныш удалялся, как удаляются придворные из кабинета короля: задом наперед. Лишь переступив порог, он оставил осторожность и побежал.

Сиверов, не выпуская руку Маши из своей, выглянул в коридор. Пусто. Распахнул окно, задернул занавески. Крадучись, вывел Машу из комнаты. Та не сопротивлялась, чувствовала силу человека, сжимавшего ей запястье. Глеб завел ее в комнату с расколотой дверью, усадил в кресло, тяжелый письменный стол подвинул к двери. Приоткрыл окно и задернул шторы так, чтобы между ними оставалась узенькая щель.

– Ты Маша Пирогова? – наконец спросил он.