- Что за спектакль ты устроила? Откуда все эти дети?!

Смуглый мальчуган у костра - она видела его исхудалую фигурку - напряженно внимал разговору, и вид у него был как у дикого зверька, готового в любой момент ускользнуть в свою норку. На нее смотрели с подозрением, она была здесь чужая.

Аризу Кей потупилась и едва слышно произнесла:

- Они беженцы. Сад - их временное пристанище.

[2] Чтоб мне провалиться! (англ.)

[3] Специальная тонкая бумага для каллиграфии

Глава 3. Истинное предназначение сакуры

- ... И знаешь, что мне захотелось сделать?

- Дай догадаюсь. Провалиться сквозь землю? - предположил Франческо, засовывая ветвь-телепортатор в верхний ящик лабораторного несгораемого шкафа. - Сгореть со стыда? Рассыпаться пеплом?

- Я же не феникс! - рассмеялась Джулия. Встав на табуретку, она сняла с шеи серебристый ключик и трижды повернула в замке. - Нет, мне безудержно захотелось подбежать к этому маленькому страдальцу, обнять его и заверить, что все несчастья позади.

- И ты расплакалась прямо на поляне.

- Да нет же! Я попросила прощения.

Вслед за ящиком она тщательно заперла и сам шкаф.

- Небось, оправдывалась, - Франческо явно стремился вытянуть из нее как можно больше фактов. - Как отнеслась к твоему появлению наша достопочтимая японка?

- Вначале с недоверием, а потом... - Она понизила голос и приставила ладонь ко рту. - А потом предложила мне стать ее правой рукой!

- Нянчиться с детишками? Тьфу! - скривился Франческо. - И ты согласилась?

Джулия снисходительно улыбнулась в ответ.

- Разумеется, ведь самое интересное еще впереди...

Парень пожал плечами: что может быть интересного в воспитании малолетних проказников?

- Когда я за тобой пришел, ты была как зачарованная: на вопросы отвечала односложно, двигалась со скоростью черепахи, а выражение лица - ну прямо-таки комическое! Вот, точно как сейчас!

Согнув одну ногу, Джулия прислонилась к железной дверце шкафа и не мигая посмотрела на Франческо.

- Всё, ты меня вдохновила! - сказал тот. - Напишу твой портрет.

- Портрет? Кто хочет украсть мою славу? - осведомилась Роза, врываясь в лабораторию с осенним ветром. В Розе Соле талант художницы не дремал вовек. Она рисовала без устали, где придется и чем придется: карандашом ли, акварелью ли, маслом. Во всем общежитии не сыскался бы тот, чей лик она не успела запечатлеть. И чуть ли не у каждого в комнате висела картина с ее автографом. - Решили меня навестить? В таком случае, будьте как дома.

- Что выращиваешь? - полюбопытствовал Росси, вынимая из стерилизатора чашку Петри с лимонно-желтым гранулярным содержимым.

- Не трожь мои каллусные культуры, а то эксперимент рухнет, - сказала Роза и проворно отобрала у него чашку. - А ты, Джулия, не опирайся на шкаф, вдруг тоже рухнет. Ума не приложу, зачем его вообще здесь поставили. Никто ведь им не пользуется...

«Ага, как же, не пользуется», - подумала Венто, ухмыльнувшись.

- Гостеприимство из тебя так и хлещет, - сыронизировал Франческо. - Будьте как дома, будьте как дома! А сама: это не лапай, на то не дыши. Мы, между прочим, сюда не просто так заявились, а по делу.

- Вот как? По делу, значит?

Джулия была готова придушить болтуна на месте.

- Да, мы пришли взять взаймы немного твоего пресловутого моющего средства, - выкрутилась она.

- Что ж, берите, - благосклонно отозвалась Роза. - Завсегда пожалуйста.

С головой окунувшись в подсчеты и приготовления к опытам, она не видела, как шутника чуть ли не взашей вытолкали из кабинета, и уж навряд ли слышала те нелестные эпитеты, которыми его наградили. А нравоучительница, очутившись с Франческо на коридоре, разом припомнила и пустила в ход такие словечки, от которых у людей интеллигентных вянут уши.

Если бы только стены лаборатории генетики могли разговаривать, они бы, несомненно, подтвердили, что Роза, или «Солнечный цветок», как нарекли ее студенты, принималась за практику ни свет ни заря, потому что по утрам у нее бывало отличное настроение. И если б они умели говорить, то обязательно поблагодарили бы ее за тот чудесный подарок, который она приготовила им сегодня...

- Умудрилась ведь прицепить разноцветных бабочек к шторам! А что это на обоях? Бумажные хризантемы? Сними сейчас же! Не позорь кафедру! - возмущалась ее руководительница. - Тебе нечем заняться?

- Но я думала, эти мелочи помогут разрядить обстановку, - пробормотала Роза, залившись краской.

- Тебе бы мыслить в другом ключе! Ах! - воскликнула женщина-ученый и, театрально всплеснув руками, куда-то убежала. У нее постоянно находились срочные дела.

Роза удрученно опустилась на стул и вздохнула.

- Генетика - это совсем не мое... Почему я не стала художником? Почему?

Холодильная установка, которой, казалось, был адресован ее вопрос, безмолвствовала, хотя обычно издавала довольно экзотические звуки.

Не успел умчаться один «ураган», как через порог перескочила другая «стихия» - взмыленная, но не лишенная достоинства Аннет Веку с ведерком, где хранилась щелочь, и болтающимся в кармане шпателем.

- Мне нужно триста грамм едкого натра, ну просто позарез! Есть у вас весы?

- Там, - безучастно указала Роза.

- А ты что как в воду опущенная? - с сочувствием спросила Аннет.

В ответ последовала обтекаемая реплика.

- Солнечный цветочек - и вдруг хандрит? - Тут Веку обратила внимание на занавески и обомлела от восхищения. - Это твои бабочки? О, какая прелесть! Они как живые!

- Нравится? - приободрилась Роза.

- Шедевр! - запрыгала Аннет и, позабыв о щелочи, бросилась звать остальных.

Скоро в лаборатории столпилось несметное число ее поклонников и поклонниц, и они наперебой стали расхваливать бумажных морфид и махаонов. Хризантемы тоже вызвали бурю эмоций, и многие ратовали за то, чтобы сберечь их для будущих курсов. Потом из толпы выделился человек и заметил, что, в общем-то, неплохо было бы использовать их в качестве украшений к театральной постановке, а другие выразили твердое намерение пригласить Розу в сценическую группу с тем, чтобы сделать ее декоратором.

После этого предложения художница засияла, точно полированный янтарь, и даже волосы у нее на голове завились сильнее обычного. Она только и могла, что кивать в ответ да улыбаться во весь рот.