Я по инерции пролетела вперёд, не забыв при этом заорать, и врезалась в Вольта, едва не снеся его с ног.
— Ты соврала, — голос Вольта был твёрже стали.
— Я хотела помочь, — возразила я.
— Да, но для этого не нужно обманывать.
Ладно, может, мы действительно перегнули палку. Я перегнула. Ну а что ещё оставалось делать?
Парень смотрел холодно и отрешённо, будто я, по меньшей мере, только что сожгла книжный магазин, перерезала всю его семью, а теперь обратилась с просьбой пригласить меня на ужин.
— Можно подумать, ты бы пришёл, если бы я сказала правду!
— А может, и пришёл бы? Узнала бы, если бы не соврала.
Он был зол на меня. Очень зол. И вполне заслуженно — я бы тоже злилась. Хотя, я и сейчас злилась из-за того, что меня заперли в той комнате. Глупо, согласна, но как же меня раздражал тот факт, что я попалась в придуманную собой же ловушку!
— Что, и даже позволил бы запереть себя с Крисом в одной комнате?
Но тут в наш разговор бесцеремонно влезли:
— Эй, я здесь вообще-то! — встрял рыжий. — Может, не будете говорить обо мне в третьем лице?
Вольт кивнул Крису, показывая, что не забыл о нём, и продолжил:
— Нет. Мы бы поговорили с ним, как цивилизованные люди.
— Друг мой, кажется ты забыл пару фактов, — снова вмешался Кристиан. — Во-первых, мы не люди, и, тем более, не цивилизованные, а во-вторых, полтора часа назад я бы и не стал с тобой разговаривать.
— Приятно слышать, — буркнул Вольт, понимая, что мы с Крисом одержали победу. Но на меня всё равно поглядывал холодно и как-то неприязненно. — Ещё раз так сделаешь, и моё общение с тобой прекратится. Ненавижу, когда мне врут.
Я пообещала, что врать больше не буду — даже для благих целей. Что это за пунктик у Вольта насчёт вранья? Я понимаю, у всех есть свои странности и секреты. Только вот у этих двух парней их слишком уж много.
— Пару часов назад я бы отказался с тобой разговаривать, — повторил Крис. — Но ты просто не представляешь, как я сейчас рад тебя видеть!
С этими словами рыжий довольно-таки сильно боднул Вольта головой, а тот, слегка пошатнувшись, рассмеялся и дал другу лёгкий подзатыльник.
— Ну, что скажете? — с улыбкой вмешалась Алекса. — Теперь можно отпраздновать ваше примирение и заказать пиццу.
— Ладно. Но не думайте, что мы вас простили, — с напускной серьёзностью согласился Вольт. Мы захохотали.
Наш смех прервал длинный звенящий звук. Мы замолчали, пытаясь определить его источник.
Узнав звук, я окаменела. Крис с Вольтом тоже. Мы удивленно переглянулись между собой.
— Как, они же не работают? — озвучила я всеобщую мысль.
Звенящий звук повторился. Повторился ещё раз.
— Крис, да возьми уже телефон! — не выдержал кто-то из близнецов.
Окаменевшими пальцами парень достал из кармана смартфон. Провёл по экрану. Приложил к уху. Мне казалось, всё происходит в замедленной съемке.
— Да? — полуминутная пауза. — Что?! Нет! Что там случилось? — несколько секунд молчания. — Понял. Сейчас буду.
Четыре пары глаз не сводили с Криса взглядов. Тот с ошарашенным видом держал в руке телефон. Нажал на кнопку блокировки, хотя это было не обязательно — тот снова не работал.
— Отец в больнице, — сказал Кристиан. — Пулевое ранение. Его подстрелили.
Примечание от автора:
Здравствуйте) Как и в прошлый раз, оставлю тут это сообщение.
Я создала группу ВКонтакте, в которой будет выходить информация по книге и, чуть позже, по другим моим произведениям. Буду благодарна, если вы вступите. Заранее спасибо) Ссылку вы также можете найти в моём профиле.
https://vk.com/rinasever_books
Глава 23. Что хуже ожидания?
Через час мы уже были в больнице. Добрались туда мы на «тойоте» Влада, взятой в прокат — она стояла у ворот, а я знала где именно лежат запасные ключи. Я понимала, что Влад нисколько не обрадуется, узнав, что это я взяла их, но ситуация была экстренная. Правда, водить я не умела, поэтому управление взял Вольт. Прав у него, кстати, не было.
Саму больницу я уже знала — именно туда я попала несколько недель назад. Меня встретил знакомый холл, знакомая стойка и не менее знакомый автомат с растворимым кофе. Но вот только сейчас мне было не до горячих разбавленных напитков.
Крис на удивление спокойно прошёл к стойке регистрации и сухо поинтересовался, куда нам идти. Он не кричал, не психовал и вообще выглядел так, будто ничего не происходит. Лишь ладони, которые парень сжимал в кулаки, выдавали напряжение. Иными словами, Крис был похож на бомбу. И эта бомба могла в любой момент взорваться.
Через минуту к нам вышла пожилая медсестра в свело-голубом халате и попросила следовать за ней. Больше она ничего не сказала — только лишь озабоченно качала головой и с жалостью поглядывала на нас. Крис же ничего не замечал. Кажется, в последний час он вообще плохо переваривал полученную информацию и действовал на автомате. Но оно и понятно.
«— Всё плохо, — понимала я. — Всё очень плохо».
Вслед за медсестрой мы впятером зашли в лифт. Та нажала кнопку четвёртого этажа. Двери закрылись. Кажется, Вольт упоминал, что лифтом можно пользоваться лишь людям в инвалидных колясках. Не самый хороший знак.
Табло с цифрами медленно переключалось. Первый этаж, второй, третий… Казалось, что проходит целая вечность. И вот двери наконец открылись.
Мне в нос сразу ударил неприятный больничный запах — тот самый, от которого неприятно кружится голова и начинает слегка подташнивать. Запах, будто бы окрашенный в мятно-зелёный. Если бы у запахов были цвета, то, я уверена, он был бы именно таким. Запах, цвета больничных масок и шапочек, цвета халатов врачей. Светлый зелёный с лёгким оттенком голубого.
Медсестра посеменила дальше по коридору и остановилась у белой двери с небольшим окном. Крис, следующий по пятам за женщиной, едва не врезался ей в спину.
— Дальше — отделение реанимации, вход только для родственников, — кивнула она нам и приложила карту-пропуск к специальному устройству в стене. Раздался щелчок, дверь открылась, пропуская её с Крисом внутрь. Парень даже не обернулся.
Мы, как идиоты, остались стоять у двери в комнате ожидания. Не знаю, чего мы ждали. Того, что сейчас кто-то выйдет и скажет нам что делать? Наверное. Но что ещё могли сделать четверо подростков, впервые столкнувшиеся с фактором, под названием «смерть»?
Почему «смерть», ведь речь шла о каком-то ранении? Не знаю, но по какой-то неведомой причине я ощущала это. Была уверена так же сильно, как в том, что Земля меньше Солнца, а Влад любит блинчики на завтрак. Я просто знала — сегодня у моего друга умрёт отец. И это было жутко.
Вскоре мы поняли, что ждать нечего и разбрелись по небольшой комнате. Она была вполне уютной — на подоконнике стояли цветы, возле стен мягкие диванчики, но вместе с этим помещение отчётливо напоминало мне темницу. Здесь только создавалась иллюзия, что всё хорошо, что всё не так плохо… Но что может быть хорошего у людей, застрявших у дверей реанимации?
Никто не говорил. Кажется, все ещё плохо соображали и пребывали в шоке. Но так было только хуже. Если говорить было сложно и неприятно, то молчание оказалось абсолютно невыносимым.
— Они что, совсем уже, — в какой-то момент негромко сказала Алекса, особо ни к кому не обращаясь. — В людей стреляют.
Я переглянулась с Вольтом и поняла — близнецы ни о чём не знают. Они даже не подозревают о тайне Криса, как и о том, что его отец шатается по лесам в облике огромной кошки. Поправка, шатался по лесам. Раненый. После того, как я чуть не прибила его серебряным ножом.
Кристиан сказал, что это сильно ослабит его. Значит… Значит, это я виновата. Очевидно, если бы не серебро, то он бы смог уйти от тех охотников. Это же были охотники, верно?
Но постойте… Как-то Крис сказал, что ни он, ни его дядя не любят больницы. Логично было бы предположить, что это из-за того, что у оборотней немного другой состав крови… Или они как-то отличаются от людей по медицинским данным. Но как тогда обычные люди проводят операцию, если там, вроде как, требуются все анализы?