А по городу в зону затопления попадали несколько переполненных больниц и с десяток зданий, спешно приспособленных под эти же нужды в первые дни эпидемии, в которых далеко не все еще получили свою дозу сыворотки. К тому же спешка никогда до добра не доводила: на одном из импровизированных пунктов при эвакуации вспыхнул пожар. Шутка про пожар в борделе во время наводнения для меня навсегда перестала быть смешной, потому что я оказался к горящему лазарету ближе всех и заливал огонь собственноручно. А когда справился, нашел сразу три забитых до отказа палаты угоревших и сожженных заживо людей.

И это я, давясь бешенством и бессилием одновременно, отдал приказ прекратить разбирать пожарище и не искать виноватых, по крайней мере, сейчас, а продолжать эвакуацию: живым помощь требовалась больше.

Олег по-прежнему злился на меня за утреннее недоверие. Не знаю, что на него нашло, видимо, так выходил многодневный стресс. Но тяга побыть хоть минутку с молодой женой пересилила, и он зашел следом в кабинет.

- Оля, ну хоть ты объясни: какого черта происходит? - спросил я, грея руки о кружку с круто заваренным кофе. - Ноябрь же! Какое к черту наводнение?

За свое чертыхание я был награжден очередным тяжелым взглядом новобрачного - ругаться в присутствии его ангела не позволялось даже мне.

- Сразу видно, что ты не коренной петербуржец!

- Рязанщина! Я и не скрываю. Потом Москва. В Питере только три года.

- А ты? - обернулась Ольга к мужу.

- Тоже не отсюда. Мы вместе приехали. - Пилот притянул к себе жену, но она вывернулась из его объятий с восклицанием:

- Ты мокрый! И холодный! - и тут же сама прильнула к нему обратно. - Тогда ясно! - это уже мне, - Самые сильные наводнения здесь бывают как раз не весной, а осенью.

- Наводнение. Осенью. Оль, я где-то что-то пропустил, потому что логики пока не вижу.

- Это из-за ветра. При определенной погоде волны на Балтике становятся настолько сильными, что закупоривают сток из Невы. Вплоть до того, что образовывают обратное течение. Если это длится долго, то вода в Неве, которой некуда деваться, начинает скапливаться и подниматься, затапливая город. Как-то так. Мотыгин объяснил бы лучше, а я только своими словами могу.

- Нет, спасибо, и так ясно. Значит, из-за ветра...

В помещении на минуту воцарилась уютная тишина, давшая мне возможность обдумать новые вводные.

- Из-за ветра... А я-то всё думал, зачем этой сказочке главный герой? - не заметил, как произнес это вслух. - Олег! У тебя алексиум с наших вылазок остался?

Один бы я на болотах ничего толком не натырил, так что у пилотов - единственных, кому я мог доверять в таком деле, - тоже в закромах пряталось примерно по сотне килограммов метеоритного железа. И их запасы, в отличие от моих, под гашение не попали, то есть все еще были живыми. А это значило, что источник рядом с ними восполнялся быстрее и легче.

- На складе в сейфе.

- А у Лехи?

- Там же.

- Дашь взаймы? Потом, если что, у Бобика заберешь. Я распоряжусь.

- Чем твой хуже?

- Тем, что на нем Борис летом полежал.

Принцесса переводила взгляд с меня на мужа, не понимая ничего в нашем диалоге.

- Бери. У Ли... - неловкая заминка, - У Вана на базе где-то есть ключи. У Лехи тоже есть запасной комплект.

- Спасибо.

- Не за что. Я дальше. Ты куда теперь?

- Никуда. Здесь побуду некоторое время.

- Ну-ну! - поцеловав Ольгу в макушку, мой начштаба решительным шагом вышел в приемную.

- Зачем тебе алексиум? - полюбопытствовала принцесса, подсушивая салфеткой мокрые пятна на платье.

- Буду покупать жизни.

- А если серьезно?

- Я серьезен, как никогда, - разговор с Ольгой был попыткой потянуть время при уже принятом решении, а это следовало пресекать, - Знаешь что, молодая и красивая чужая жена! Уступи-ка ты мне обратно пока кабинет. Где-то на полчасика?

- Да, пожалуйста! - фыркнула она, - Я ведь не просто так спрашиваю, у меня тоже есть алексиум.

- Да сколько его у тебя?! - настал мой черед фыркнуть, - Килограмм? Два? Да еще в украшениях, поди?

- А тебе что, тонну надо? - удивилась она.

- От тонны я бы не отказался...

- В казначействе можно запросить.

- В казначействе в слитках. Для меня - абсолютно бесполезных! Иди, иди уже отсюда! Дай мне переодеться!

- Мог бы и сам выйти! - оставила она последнее слово за собой, прикрывая дверь.

Щелчок замка.

И снова тишина.

На отдачу распоряжений по телефону потребовалось всего десять минут. Еще примерно столько же ушло на писанину. Потом вскрыл потайной ящичек в столе Сурадзе и вытащил на белый свет пенал с двумя инъекторами. На тайник наткнулся случайно - по чужим столам привычки шарить не имею, но дня три или четыре назад сломал перо, и срочно требовалась замена, вот и пробежался по ящикам. А тайник возьми и вскройся от моего неловкого движения! Вот специально бы искал - в жизни бы не нашел, но дуракам везет.

Хотя, какое это везение?..

При виде маркировки ампул в голову полезла всякая ерунда: как когда-то льстил мне Грушин, я действительно был широким специалистом по алексиуму. Практиком. Не разбираясь в глубинных процессах, я зато слишком хорошо знал множество самых разных фактов по его применению. Большая часть информации была закрытой и попала ко мне не совсем законно, но что было, то было.

Жидкость, красиво переливающаяся под стеклом, являлась боевым стимулятором - на два-три часа дарила иллюзию всемогущества, выводя источник даже не на максимум, а за пик возможностей. Последствия - пятьдесят на пятьдесят: гарантированная потеря дара или смерть от болевого шока, источник ведь не безболезненно сгорает! А у Сурадзе зачем-то хранилось сразу две штуки. И - редкий случай с лекарством - но действие двух доз складывалось. Стоили эти крошки, надо сказать, чуть меньше, чем полностью обвешанный МБК каждая, то есть на ладони у меня сейчас лежало около полумиллиона. Убирая инъекторы обратно в пенал, усмехнулся: как будто меня волнует их цена!

Париж стоит мессы, а уж сроднившийся мне Питер явно стоит большего!

Ну, что ж, вот и повод обновить мундир.

Впервые, переодеваясь в сухое и чистое, я стремился разгладить каждую складочку. Свой родовой знак на рукав. Серебряную звезду на шею.

Разглядывая себя в зеркале, недовольно заправил за ухо седую отросшую прядь. Опять забыл вовремя подстричься!

Господи, на что я трачу последние минуты - нет бы, о чем-то умном подумать!

Зашипела рация:

- Гор, мы на подходе!

- Иду!

Как ни хотел уйти без прощаний, но на лестнице опять встретил Ольгу. При виде меня, такого нарочито торжественного, ее глаза изумленно расширились:

- Ты куда?!

- Ваше высочество! - поцеловал я пойманную руку, - Кабинет снова в вашем распоряжении! - и начал почти бегом спускаться.

- Так куда ты?! - крикнула она мне вслед.

- Париж стоит мессы!

Стоило ли так важничать и стараться с одеждой, если через десять минут, потраченных на путь до причала, я уже опять был насквозь мокрым?

- Куда теперь? - спросил Шаман, давая мне протиснуться в рубку.

- А вы что тут делаете? - спросил у Лины и Миши, которых меньше всего ожидал увидеть за спиной кэпа.

- Напросились! - досадливо ответил за них Алексей.

- Егор, нам надо поговорить, - начала сестра.

- Извини, но мне сейчас не до разговоров! - и отвернулся к капитану, - Савелий Михайлович! Мне надо на берег моря. Где-нибудь недалеко, но чтоб хороший обзор был.

- На город?

- Нет, на море.

- Есть! - Катер, набирая ход, устремился к Балтике. Видимость даже из рубки была ужасной, качало тоже не по-детски, но Михалыч уверенной рукой вел "Касатку" под мостами.

- Ну, привет, что ли? - обнял меня Алексей. За ним следом потянулась Лина.

- Шли бы вы, благородия, в каюту! - проворчал кэп на нашу толкотню.

- Как Вика, ребенок? - спросил я Леху, игнорируя бурчанье капитана - идти в каюту не хотелось.