— Как видишь и ружья не понадобилось, — застонал Борис, обхватил голову руками и стал покачиваться.

— Ладно, так уж и быть, поговорю с предметом твоих наваждений.

— Глеб, — ошеломлённо вытаращил глаза Смолин, — я даже надеяться на такое…

— Только заруби себе на носу, делаю я это не ради твоих прекрасных глаз. У нас проверка на носу, а ты подводишь хороших парней.

― Спасибо тебе.

Глеб встал, пожал плечами и направился к выходу:

― Пока не за что, ― усмехнулся он. ― На многое не надейся, я только попытаюсь уговорить её выслушать тебя и всё. Думай, что скажешь.

Твердохлебов, вдруг замер в дверях и обернулся. Он недобро прищурился и тихо добавил:

― Узнаю, что ты снова попробовал её обмануть хоть словом, хоть взглядом, сам тебе шею сверну, понял? И ещё, я делаю это в первый и последний раз. Если такое повториться лучше, себе сразу пулю в лоб пусти.

― Я понял. Пусть Галя только выслушает меня.

― Слушай, может, ты женишься на ней? Сколько можно дурью маяться.

― Есть одна маленькая загвоздка ― она замужем.

― Твою ж мать, ― губы Глеба презрительно скривились. ― Тогда какого чёрта, твоей Дульсинее не сиделось под тёплым боком мужа? Приключений захотелось на собственную задницу?

― Не злись, у нас ничего не было. Всего-то, разок поцеловались.

― Если бы ты был её мужем, тебе бы от этого полегчало? Я уже жалею, что ввязался во всё это. Так вам обоим и надо.

― Ой, Глеб, прошу, избавь меня от своих нравоучений, без тебя тошно. Ты весь такой правильный, чистенький, только, возможно, рано или поздно и тебе придётся запачкаться. Жизнь ― штука сложная.

― Если таскать к себе замужних баб, или отбивать их у друзей, то сложностей точно не избежать.

― Знаешь, хотел бы я посмотреть, как тебя какая-нибудь девчонка по-настоящему зацепит. Ну, чего ты ухмыляешься? Представь, ты влюбился в жену друга, да так, что от одного взгляда на неё у тебя всё внутри переворачивается. Думаешь, такого не может быть? Ты готов пойти на всё, чтобы заполучить её…

― Даже на подлость?

― А почему бы и нет?

― Странно, что у тебя ещё друзья остались.

― Брось, Глеб, сам знаешь, я у друзей подружек не отбиваю. Вокруг полно симпатичных кошечек.

― Это пока, а там, кто знает. Я же знаю, для тебя нет ни моральных, ни этических тормозов.

― Фууу, вечно ты меня, как паршивого кота носом в дерьмо тычешь. Ты что мне отец?

― Слава Богу, нет. Ладно, хватит с тебя душеспасительных бесед, тем более что тебе всё равно, как с гуся вода. Поднимай задницу и шуруй в часть.

― Глеб…

― Что?

― Ты должен знать о Гале ещё одну вещь…

― Удиви меня.

― Она из ОВРА.

― Что?! У тебя совсем крышу снесло? Полезть в отдел к Ростоцкому… Странно, что тобой ещё спецотдел не занимается.

― Успокойся, она простой аналитик.

― Простой?! ― Глеб мгновенно перелетел через комнату, схватил Смолина за горло и встряхнул. ― Идиот, ты чем думаешь? ― зашипел он. ― Да у Ростоцкого работают только лучшие из лучших! Он лично их собирал. Его отделу частенько задания с самого верха присылают, когда тамошние спецы разобраться не могут. Если Ростоцкий узнает, что ты его девочку обидел, то твои яйца будут прибиты к дверям штаба на всеобщее обозрение. Он за своих сотрудников, любому глотку перегрызёт. Все это знают. К ним даже особисты не суются ― себе дороже.

― Сначала я понятия не имел, кто она и чем занимается. А когда узнал…

― Когда узнал, надо было выложить ей всю правду о себе и оставить в покое. Удивительно, что она тебя хотя бы из мести не сдала. Интересно почему…

― Для меня это тоже загадка.

Глава 20

Что в имени тебе моем?

Оно умрет, как шум печальный

Волны, плеснувшей в берег дальний,

Как звук ночной в лесу глухом.

А.С. Пушкин

Глава 20

Мария Васильевна с дочерью чаёвничали на кухне. Отец ушёл на ночное дежурство, и в доме было непривычно тихо. Время от времени мать бросала любопытные взгляды на задумчивое лицо дочери. «Красивая», — отметила она про себя, — «только больно печальная». Мария Васильевна тяжело вздохнула.

— Мам, ты чего? — мгновенно насторожилась Галя. — Болит что-нибудь?

— Сердце…

Девушка тут же вскочила и засуетилась:

— Подожди, я сейчас таблетку принесу.

— Да, сядь ты, — придержала мать Галю, — я не о физической боли толкую.

— Мама, — укоризненно пробормотала девушка, крепко обняла Марию Васильевну за плечи и уткнулась ей в волосы. — Что ж ты так меня пугаешь.

— Ах, доченька, мы ведь с отцом надеялись, что после того, как станешь свободной, ты найдёшь себе хорошего человека, улыбаться, наконец, начнёшь. А ты как была печальной, так и осталась. Сидишь день-деньской на кухне со стариками, будто ждёшь, что кавалер из духовки выскочит. Пошла бы, погуляла. Может, кого и встретила бы. Под лежачий камень вода не течёт.

Галя усмехнулась, покачала головой и уселась на прежне место.

— Мама, какой кавалер… Я совсем недавно развелась.

— Галь, слышь, что скажу, … — Мария Васильевна наклонилась ближе к дочери и понизали голос, хотя в квартире никого кроме них не было, — ты, когда на развод подала, я грешным делом подумала, что у тебя кто-то появился. Обрадовалась…

— Ну, ты, мам, даёшь.

Женщины немного помолчали и вдруг начали хохотать.

— А что, сколько ж можно было этого увальня терпеть, — сквозь смех пробормотала Мария Васильевна, — чем, думаю, чёрт не шутит… Мне старухе и то, порой, смотреть на него тошно было.

— Тебе не смотреть, тебе слушать его храп тошно было.

— Ну, не без этого, — опять рассмеялась Мария Васильевна. Даже отец и тот твоему терпению удивлялся.

— Знаешь, мам, хорошо, что Александр убрался вместе со своим любимым диванчиком.

— И не говори. Галь, ты только руки не опускай. Мы с отцом за тебя переживаем.

— О чём это ты?

—Ты молодая, красивая, найди себе хорошего парня.

— Ах, мама, если бы всё так просто было.

— А что сложного? Ты ж среди мужиков работаешь, неужели тебе никто не приглянулся?

— На работе я работаю, а не мужчин разглядываю, там не до этих глупостей.

— Дорогая, работа, работой, но женщине для счастья хороший муж нужен, ребёнок, одним словом — семья. Так уж мы бабы устроены, а всё остальное, так — шелуха. Вон, на что твой отец, … порой, все нервы мне вымотает, а люблю я его, ирода. Жить без него не могу.

— Мама, ты же вчера на него ворчала, мол, достал.

— Угу, вот он ушёл на работу, а мне чего-то не хватает. Пусто в доме. Галчонок, я понимаю, что прошло мало времени, но ты присмотрись там на работе. Может, счастье твоё за соседним столом сидит, а ты и не замечаешь.

— Это вряд ли.

— Почему?

— За соседним столом Виктория Аркадьевна сидит. Женщина она видная, специалист отменный, но характер такой, что сам чёрт не сладит. Так, что счастья с ней, мне точно не видать.

— Да ну тебя, — отмахнулась Мария Васильевна, немного обиженно, — ведь понимаешь, о чём я говорю, а сама всё в шутку переводишь.

— Не сердись, мамочка, уговорила, так уж и быть — присмотрюсь. Ой, подожди, вроде мой телефон разоряется…

— Ах ты, Господи, беги, вдруг на работу вызывают, а мы тут языками чешем.

Галя побежала в комнату и выхватила из сумочки сотовый. Глянула на экран и отметила, что номер незнакомый.

— Да, слушаю вас.

— Галя? — спросил красивый мужской баритон.

— Да, это я.

— Меня зовут Глеб. Возможно, вам моё имя ничего и не скажет…

— От чего же, вы друг Бориса.

Мужчина на секунду замолчал, как будто растерялся, а когда снова заговорил, то голос его стал холодным и немного злым:

— Он говорил с вами обо мне?

— Нет, просто вскользь упомянул в разговоре, когда мы познакомились. Я сказала, что у него редкое имя, а он назвал ваше, вот и всё.