Это странно томительный процесс.

Я иду очень долго, и пока я иду, холодный осенний воздух становится все холоднее. Дуновение ветра усиливается, воя вокруг меня и хлестая моими волосами как плетью, будто хочет стащить мою повязку с глаз, поэтому я останавливаюсь и на всякий случай привязываю вторую поверх первой. Я не дам чему-то столь незначительному, как ветер, разрушить мои шансы снять проклятие. Я снова поднимаю свою сумку, как только повязка на глазах надежно закреплена.

И тут я слышу это.

Рычание.

Это — низкий, отдаленный грохот, и я останавливаюсь, выжидая, будет ли он звучать так же, как в моем сне. Это чудовище? У меня мурашки по коже от этой мысли, я замираю на месте, ожидая, когда он заговорит.

Рычание становится все громче, и я крепко прижимаю сумку к своей груди. А что, если… А что, если это все-таки не чудовище? А что, если это волки? Я здесь, в лесу, в полном одиночестве, и ничего не вижу. Когда справа от меня раздается очередной рык, а второй — прямо передо мной, я с трудом глотаю.

Это не чудовище.

Не знаю, что мне делать. Рискнуть ли мне и снять повязки с глаз, разрушив все? Лета говорила, что будет нелегко, но я не понимала, что это будет… настолько опасно. На какой-то миг я до ужаса боялась, что чудовище меня так и не найдет, и что Лета все это время ошибалась — что у меня не получится снять проклятие. Что мне придется умереть в качестве корма для волков. Я копаюсь в своей сумке, надеясь среди массы моих повязок для глаз и хлебных крошек найти нож или что-то типа этого, что могу использовать в качестве оружия.

Рычание становится все громче.

— Убирайтесь, — я шиплю. — Просто уйдите!

Я слышу, как что-то пробегает мимо меня, и я начинаю поддаваться панике. Что же делать? Что…

Леденящий кровь рев отражается в лесу, эхом повторяясь среди деревьев. Он настолько громкий и свирепый, что практически чувствую, как у меня волосы встают дыбом. Я сжимаю свою сумку еще крепче, как будто она может оградить меня от того монстра, который приближается. Это был не волк. Это нечто большее, нечто страшнее. В ужасе я шумно втягиваю воздух, крутя головой, как будто мне удастся услышать того, что бы это ни было, надвигающегося на меня.

— Ты что, дурочка? — низкий голос рычит откуда-то сзади меня.

Я потрясена. Это не таинственный, сексуальный голос из моих снов. Напротив, он звучит так, будто этот голос пережеван и проглочен чем-то другим. Его тембр — тот же, но голос скрипучий и более рычащий, а слова кажутся произнесенными сквозь зубы, словно ему тяжело говорить.

Но я знаю, кто это. Это — чудовище.

— Никакая я не дурочка, — кричу я. — Только будь осторожен — здесь волки.

— Я знаю, что здесь волки, — рычит чудовище. — Как ты думаешь, почему я их отпугнул?

— О! Благодарю тебя, — я продолжаю крепко держать свою сумку, не зная, что бы еще сказать. Я поворачиваю голову в его направлении, и сейчас более чем когда-либо я хотела бы знать, как он выглядит, и то, с чем я столкнулась. Раз он отличается от моего сна, сейчас меня разбирает любопытство сильнее, чем когда-либо.

И мне немного страшно.

— Сними с глаз эту чертову повязку, — говорит он низким, хриплым голосом, в то время как приближается ко мне. Я слышу, как он перебирает ногами по тропинке. Он громыхает тяжелым дыханием, движения у него медленные, к тому же он щелкает когтями о камни. Мне страшно… но еще я немного зачарована. Мысли у меня в голове устраивают гонки всеми самыми разными ужасными идеями о том, как он выглядит. «Его ноги похожи на лапы медведя? Как у волка? Или они человеческие, с длинными изогнутыми когтями? Он всего лишь один зверь или смесь нескольких?» Пока я, размышляя, слышу, что он подходит ко мне и снова говорит: — Сними повязку, чтобы ты мола взглянуть на свой кошмар. Давай уже покончим с этим.

У меня сердце сжимается, потому что, судя по голосу, он кажется побежденным.

— Не могу.

— Что ты не можешь?

— Не могу снять повязку. Я обещала… подруге. Мне очень жаль, — я мотаю головой. — Все равно это не имеет значения. Я Уиллоу, и меня прислали от королевства. Я та, кого выбрали у Камня Урожая. Я должна стать твоей невестой.

Чудовище долгое время молчит. А потом снова слышу медленное щелканье когтей, когда он бродит вокруг меня.

— Так значит, ты пришла, чтобы угробить свою жизнь?

— Надеюсь, что нет, — говорю я, сохраняя свой голос спокойным и жизнерадостным, чтобы противодействовать его мрачному тону. — Я родом из Виндибрука. Это та деревня, что прямо на окраине леса. Как твое имя?

— Мое имя? — он смеется, и его голос звучит скрипуче, словно разбитый гравий. — Меня называют Айнмхидом, девушка.

Я поражена, потому что «Айнмхид» на старом языке значит «чудовище».

— Я не собираюсь тебя так называть.

— Нет? — прозвучало так, будто это слово было вырвано из его горла. — Это именно то, что я есть.

Это имя все ровно кажется чем-то ужасным.

— Нет, — говорю я твердо. — Я была бы признательна, если бы ты звал меня «Уиллоу», а не «девушка», а я буду звать тебя твоим настоящим именем. Итак, какое оно?

Он долгое время молчит.

— Руари.

«А-а! Рыжий король, опять-таки на старом языке». Хочу спросить, не рыжие ли у него волосы, но это может показаться оскорбительным. Может, у него вовсе не волосы. Может, у него… мех.

— Я очень рада познакомиться с тобой, Руари, — удается мне выдавить. — Прости, если я потревожила тебя.

— Я ожидал, что кто-то придет, — ворчит он. — Просто… не тебя. Ну, пойдем уже. Следуй за мной. Я отведу тебя в свой замок.

Проклятый замок. Я вздрагиваю и протягиваю руку. В нескольких шагах от себя я слышу, что щелкающие о булыжники шаги Руари отдаляются. Ой.

— Эээ…, ты не мог бы быть столь любезен и вести меня? Я ничего не вижу.

— Убери с глаз эту чертову повязку, — огрызается он на меня. — У меня нет времени для таких глупостей!

Я не обращаю на это вредное поведение внимания и трясу ему пальчиком.

— Я уже говорила тебе, что не могу ее снять. Плетясь за тобой, я могу спотыкаться, к тому же тебе придется терпеть, если буду тащиться крайне медленно. Или же можешь вести себя как джентльмен и быть моим проводником.

Он снова рычит, низко и угрожающе, и я чувствую, как меня накрывает резкий всплеск тревоги. Я слишком сильно давлю на него? В этот момент он скорее зверь, чем человек? Он утверждает, что у него нет времени, а я ведь знаю, что его прокляли десятки — а то и сотни — лет назад. Он имеет все время в мире. Возможно, все это очень сильно сказалось на его сознании.

— Ты уверена, что хочешь прикоснуться к лапе чудовища?

Что ж, когда он все описывает вот так, нет, я в этом совсем не уверена. Но сейчас не время быть чувствительной.

— Раз я стану твоей женой, то наверняка буду прикасаться к большему, чем твоя лапа, — я все еще удерживаю протянутую ему руку. — Я тебя не боюсь.

Не могу определить, то ли он рычит, то ли посмеивается, но из его груди вырывается какой-то глубокий, грохочущий шум и это грохотание все приближается ко мне. Я остаюсь совершенно неподвижной, выжидаю. Я немного взволнована из-за его прикосновения: «А что, если она покрыта чешуями? А что, если она покрыта мехом? А что, если она…»

Рука, которая прикасается к моей, теплая. Сильная. Абсолютно человеческая. Ладонь покрыта мозолями. Он крепко хватает меня за руку.

Я совсем сбита с толку. «Здесь кроме чудовища есть еще кто-то? Это — …прекрасная рука».

— У тебя такой шокированный вид, — говорит он. — Мое прикосновение вызвало у тебя отвращение? — он слегка сжимает мне пальцы. — Мне тебя отпустить?

От удивления мне хочется громко засмеяться. Мне хочется провести пальцами вверх по его руке и проверить, ощущается ли он всем телом «нормальным» или в других местах он звероподобный. Но, судя его голосу, он кажется столь несчастным, поэтому я делаю первое, что мне приходит в голову, чтобы он почувствовал себя не таким несчастным — я тяну его ладонь к своим губам и целую тыльную ее сторону.