И как было не залюбоваться высшей школой верховой езды, исполняемой такими эффектными всадницами, как г-жа Саламонская и девица Клара Раш и кавалерами гг. Саламонским и Эспери. А конные маневры, когда двадцать красивых и элегантных дам, сидя на двадцати кровных лошадях, съезжались, разъезжались, строили эффектные группы. А труднейшее сальто-мортале через десять лошадей, которое исполняли один за другим все клоуны…

Саламонский любил клоунов и очень заботился о том, чтобы на его представлениях было весело. Ведь цирк должен отвлекать зрителей от больших и малых повседневных забот. Клоуны в цирке Саламонского умели развлечь, повеселить. Наибольшим любимцем публики был Танти-Бедини.

Братья Дуровы обожали Танти, преклонялись перед его талантом, мечтали ему подражать.

— Мне бы хотелось быть таким, как Танти! — вздыхал Анатолий.

— Хотя бы ковры ему расстилать, — шептал Владимир.

Если бы кто-нибудь тогда им сказал: «Недалеко то время, когда вы не только будете выступать на арене, как Танти, даже „забьете“ его», — они сочли бы эти слова злой насмешкой.

А время это уже приближалось. Тетива лука натянулась до предела. Оставалось пустить в цель стрелу. Но цель пока была закрыта.

Случайность помогла ее увидеть. Хотя можно ли счесть случайностью то, что ищешь с таким упорством, к чему стремишься с таким рвением, что стало смыслом всей их молодой жизни?

Газета «Московский листок» относилась к разряду бульварных. В ней печатались светская хроника, городские происшествия, сплетни, сообщения о купле-продаже, объявления зрелищных предприятий.

Разумеется, братья Дуровы интересовались в газете прежде всего тем, что относилось к цирку и балаганам. И, конечно, им бросилось в глаза обращение их кумира, клоуна Танти: «Имею честь известить высокопочтеннейшую публику, что в ближайшее воскресенье имеет быть в цирке мой бенефис. Представление будет состоять из лучших нумеров репертуара программы, а потому я всепокорнейше прошу многоуважаемую публику не оставить бенефис мой своим благосклонным вниманием и осчастливить посещением».

Как страстно желали юнцы увидеть «лучшие нумера репертуара программы», но осуществить это не удавалось: билеты на подобные представления продавались по повышенным ценам, а денег не было даже на галерку.

Оставалось только смириться. Однако скрытое желание искало выхода. И он нашелся, хотя в самом неожиданном направлении.

В той же газете внимание братьев привлекло объявление некоего Ринальдо. «Профессор черной магии, фрачный артист, фокусник и куплетист» — он предлагал демонстрировать свое искусство в гимназиях, реальных училищах и даже в институтах благородных девиц.

Трудно сказать, кому из братьев первому пришла мысль просить профессора, обладателя стольких талантов, взять к себе в обучение. Так или иначе, они отправились к нему по указанному в газете адресу — на Грачевку, расположенную неподалеку от Цветного бульвара.

Темная слава была у этого места. В ее переулках располагались публичные дома, грязные трактиры, дешевые меблированные комнаты, где ютились бродячие комедианты, шарманщики, личности без определенных занятий, скрывались скупщики краденого добра, да и воры.

Профессор черной магии обитал чуть ли не под крышей облупленного старого дома. Братья постучали в обшарпанную дверь, на которой красовалась визитная карточка Ринальдо с упоминанием всех его титулов.

— Войдите! — отозвался на стук хриплый голос.

Тесная комната была заставлена странными вещами. В решетчатом ящике на комоде жались красноглазые белые крысы. На столике, в соседстве с пустой заколоченной клеткой и чучелом петуха валялась колода карт. Из брошенного на стул шапокляка торчала лакированная «волшебная» палочка. На стенах висели афиши, изображавшие красавца в щегольском фраке и нарядном цилиндре — хозяина всего этого хаоса.

— Что вам угодно, милостивые государи? — спросил одутловатый человек в засаленной фуфайке.

— Здесь живет профессор Ринальдо? — робко пробормотали братья.

— Я профессор… — ответил хрипун, отставляя в сторону полупустую бутылку водки.

Перебивая друг друга, Владимир и Анатолий изложили свою просьбу.

— Учениками моими хотите стать? Похвально… — одобрил чародей. — А что вы умеете делать?

Как на ярмарке цыган-барышник проверяет лошадей, так Ринальдо тщательно удостоверялся в силе мускулов будущих учеников, заставил сделать несколько упражнений. Осмотр его удовлетворил.

— Годитесь в акробаты… — заключил он, — Что?! Желаете стать клоунами? Ну, это мы посмотрим… А что думают по этому поводу ваши родители? Их нет… Прискорбно… А документы при вас? Это хуже… Ну так вот, милостивые государи, украдите свои документы у вашего опекуна и являйтесь ко мне. Я возьму вас работать с собой в Тверь.

От такого лестного предложения не мудрено было потерять голову.

Владимир и Анатолий не чувствовали под собой ног, когда простились с добрым магом. В душе их что-то пело, звучала бравурная музыка — музыка цирка. Перед глазами мерещились огни арены, где вскоре они будут выступать, слышать восторженные рукоплескания зрителей. Цирк! Настоящий цирк… И они — клоуны!..

Находят себя

Где же огни арены?! Где аплодисменты восторженных зрителей? Их обманули! Заманили! Никто из порядочных артистов не идет в этот жалкий балаган, выстроенный посередине базарной площади.

Еще на вокзале в Москве, перед отправлением в Тверь, братья почувствовали что-то неладное. Труппа антрепренера Вальштока, в которую они вступили вместе со своим покровителем, чародейным профессором Ринальдо, показалась им, скорее, сборищем бродяг. Это были незадачливые балаганщики, всюду терявшие ангажемент из-за неудержимого пристрастия своего к алкоголю, неопределенные личности, которых никак нельзя было причислить к настоящим циркистам.

В те времена, когда юные Дуровы в таком отчаянии стояли перед балаганом в Твери, в России уже существовало более полусотни цирков, в разных уголках страны. Некоторые из них стационарные: каменные и деревянные; остальные — бродячие, полотняные шатры — шапито легкой разборной конструкции. Не говоря уж о больших губернских городах, цирки давали представления и в захолустьях, таких, как Ишим на сибирском севере, ярославское Пошехонье, село Белая Глина на Ставропольщине или Гусь-Хрустальный Владимирской губернии, а в Ярцево Смоленской губернии было построено даже зимнее цирковое помещение.

Подобная дислокация неудивительна: большие ярмарки и оживленные торжища в этих местах могли принести сборы. В губернской Твери постоянного цирка не было, и в ярмарочное время здесь вырастал полотняный гриб шапито, сооружались деревянные балаганы.

Представления в балагане Вальштока давались в день по нескольку раз. Каждый артист повторял свой номер до изнеможения. Начинал представление «человек-каучук», изгибавшийся так, словно действительно имел каучуковое тело. Но он был уже немолод и старые кости больно напоминали ему об этом. В перерывах «человек-каучук» усиленно поддерживал себя водкой. К тому же спасительному средству прибегали и двое силачей, отчего они с трудом исполняли свой номер.

Невзыскательную публику смешил клоун частыми падениями и звонкими пощечинами— «апачами», которые он получал по всякому поводу. Под стать ему был «профессор черной магии» Ринальдо. Появлялся он в сомнительной чистоты фраке и шапокляке, говорил на тарабарском языке, изображал иностранца, показывал простые карточные фокусы, вытаскивал шелковые платки из собственного рта и творил разные немудрящие чудеса своей «волшебной» палочкой.

Остальные артисты труппы тоже не блистали талантами. Поучиться у них нечему было. Но братья не оставались в бездействии. Они работали и как гимнасты и как клоуны, случалось им выступать и в роли ассистентов Ринальдо. Последнее даже служило некоторым отдыхом и в то же время помогало постичь секреты фокусника.