Слышали старший брат и средний, что никто никогда «еще не одолел этих насильников. И еще слышали они, что от трех уаигов никто еще живым не ушел — всех своих недругов съедали они.

Испугались старшие братья, да нечего делать, ехать надо, и говорят Царду:

— Хорошо, поедем в далекий путь, с белым, зеленым и черным уаигами сразиться.

И отправились. Ехали они день, ехали неделю, ехали месяц, а когда прошло два месяца, очутились они в дремучем лесу. Старшие братья притворились усталыми: неохота им ехать к страшным насильникам-уаигам. Поверил им младший брат. Убил нескольких оленей и косуль, мясо оставил братьям, из шкур шалаш для них устроил, а сам отправился дальше.

Много ли ехал, мало ли, о том не станем говорить, но доехал он до белой башни. Белая башня даже в тумане светила, как солнце. Едет он и видит — на верху башни женщина шерсть прядет. Когда женщина увидела всадника, будто нечаянно бросила в него свое веретено, чтобы убить его, да не попала, а сама кричит:

— Добрый юноша, веретено упало! Кинь его сюда.

— Где же твой муж? Я его ищу.

— Для чего тебе мой муж? Он отрежет тебе руки, привяжет их к седлу и так пустит коня к твоей матери.

— Кто знает, так будет или не так.

— Конечно, так. Никто тебе не поможет.

Цард рассердился, схватил веретено и кинул его на башню. А сам вскочил на своего коня и отправился дальше — к зеленой башне поехал он.

Когда подъехал он к зеленой башне, там тоже сидела женщина и пряла шерсть. И все произошло, как и у белой башни.

К черной башне отправился Цард, и там было все то же самое.

Поехал Цард дальше. Вот доехал он до моста, завел под. мост коня и привязал его там, сам же сел на камень и стал ждать.

Наступила ночь. Темная ночь. Такая темная, что ткнешь пальцем в глаз — и то не увидишь его.

Вдруг посветлело, будто день настал. Видит Цард — едет белый уаиг из белой башни. Подъехал он к мосту, и конь его зафыркал.

— Околеть бы тебе! Чего ты трусишь? Единственный брат был у меня, которого я боялся, — человек из далекой страны, но он состарился. Старшие сыновья его трусы и завистники. А младший сын еще пока в колыбели.

— Вот он, младший сын, не в колыбели, а на коне! — вскричал Цард, выскочил из-под моста, схватился с уаигом, и стали они бороться.

Сколько они боролись, про это я ничего не знаю, но в конце концов отважный Цард поборол белого уаига и отсек все его семь голов. Во вторую ночь отважный юноша отсек семь голов зеленого уаига, а в третью отсек все семь голов черного уаига-насильника.

Повел Цард с собой коней трех уаигов. Не тронул он ни башен, ни сокровищ их, жен насильников не обидел и через два месяца вернулся к своим старшим братьям в черный лес.

Так начали жить три брата в черном лесу, в шалаше из звериных шкур. Младший брат, отважный Цард, уходил на охоту и вечером возвращался с большой добычей.

Средний брат и старший брат решили возвратиться домой без него. Давно затеяли они недоброе дело и теперь хотели его совершить. «Убить нам надо сына бедной девушки, — решили они, — а потом заберем его коня и доспехи и вернемся в отцовский дом».

— Когда он вечером вернется с охоты и будет свежевать убитого зверя, — говорит старший брат среднему, — ты скажешь: «Цард, устал ты, дай-ка я сниму шкуру».

— Хорошо, — соглашается средний. — Но его можно убить только его же мечом.

Старший брат учит:

— Скажешь Царду: «Зазубрился мой меч, дай мне твой». Даст он тебе свой меч, ты его и убьешь.

Как решили братья-злодеи, так и сделали: вечером, когда младший брат вернулся с охоты и принес убитого оленя, они взяли у него меч и отсекли ему ноги.

— Пусть земля и небо не забудут этого злодеяния! — сказал Цард.

Старшие братья оставили его в шалаше, взяли его доспехи и коней и отправились домой.

Остался Цард в шалаше, без ног, без коня, без доспехов. Он не стал долго думать: приложил ноги к прежним местам и разными травами стал лечить их.

Сколько времени с тех пор прошло, кто знает. Но срослись ноги Царда, и пошел он в чащу леса, поймал зубра за рога, сел на него и отправился в отцовский хадзар.

А старшие братья прибыли домой с конями и доспехами младшего брата и рассказали отцу:

— Твой младший сын, наш брат Цард, умер в пути. Вот конь его и доспехи. А уаигов-насильников: белого уаига из белой башни, зеленого уаига из зеленой башни и черного уаига из черной башни — мы убили. Вот тебе их кони.

Заплакал отец горькими слезами: повырывал он белую бороду, дубовой палкой бил он свою седую голову; потом поминки устроил по любимому сыну.

Как раз в день поминок вернулся отважный Цард домой. Видит — много '-народу собралось на поминки, и среди них его старшие братья-злодеи. Сидел тут и старый, одряхлевший отец Царда. Сидит старик будто неживой.

Цард слез с зубра и пустил его в дремучий лес, а сам вошел на широкий двор и говорит:

— Добрые люди, слушайте все, кто сидит на широком дворе старика отца, слушайте меня!

А когда все стали слушать его слова, продолжал:

— Вот они стоят около меня, мои два брата. Я убил трех насильников-уаигов, привел братьям их коней и доспехи их. Но братья из зависти, как враги, отрезали мне ноги и бросили в лесу на съеденье волкам. Но правда не пропадает, и я теперь здесь, на своих же поминках. Если я сделал им зло, пусть превращусь я в камень, если они — пусть они превратятся в камни.

Только сказал он это, как его старшие братья окаменели, хоть остались на вид точно живые. Даже и теперь стоят эти камни там, где стояли братья-злодеи.

Когда же старый отец узнал своего отважного сына, то от радости сразу помолодел и вместо поминок устроил богатый пир.

Запоздалый

Семеро сыновей было у одной бедной вдовы, семеро сильных сыновей. И не было в том селении юноши, который хоть одного из них победил бы в стрельбе из лука, в рубке мечом и в любой работе дома, в поле или в лесу. Умные были братья да скромные и держать себя умели. И старому и нестарому, и мужчине и женщине почет умели оказывать.

И хоть бедный был их хадзар, но они работали не покладая рук, и скоро в нем появилось все, что в богатом хадзаре бывает: и хлеб, и скот, и серебро, и золото. Не было счета их овцам и козам, волам и коровам, мулам и лошадям.

Когда, бывало, появятся насильники — весь народ как один поднимется на врага, а семеро братьев впереди.

Видят братья, что они самые богатые, самые сильные в своем селении, и говорят:

— Нет человека сильнее нас. И храбрее нас не найдется никого. Давайте-ка померяемся силой с уаигом Заречья.

С насильником-уаигом решили помериться силой семеро братьев.

Услыхала об этом и мать-вдова, забеспокоилась и стала упрашивать сыновей:

— Не ходите к уаигу Заречья, не оставляйте меня! Еще ни один человек не осилил его. Сладка ваша жизнь, не губите ее.

Не послушались братья. В один день собрались они в дорогу и отправились.

Доехали они до равнины. Пастухи пасут несчетные стада овец и коз.

— Да умножатся ваши стада, добрые пастухи! — пожелали братья.

— Со счастливым прибытием, дорогие гости! Не обессудьте за вопрос: куда путь держите?

— В Заречье, к уаигу, держим путь, силою помериться, — отвечают семеро братьев.

— Не помышляйте об этом, — остерегают пастухи. — Много народу прошло к уаигу, а назад никто не возвращался.

— Не пойдем на попятную, — ответили братья.

— Счастливого пути! — пожелали пастухи. — Подкрепитесь молоком из этого ковша. — И подали большой-пребольшой ковш молока, а сами тихо говорят друг другу: — Если выпьют этот ковш — значит, осилят уаига из Заречья, а не выпьют — не миновать им беды.

Пока пастухи обходили свои стада, братья пили, пили молоко из ковша и даже половины не выпили.

— Живите богато, — попрощались братья и отправились дальше.

Едут братья в Заречье. Кто знает, сколько ехали, — достигли равнины. На равнине пастухи пасут стадо быков.