В последний раз смерив улыбающегося Бориса неодобрительным взглядом, Дилан пожал плечами и, развернувшись, двинулся обратно в приёмную, где был единственный выход в основные коридоры Главной лаборатории.
Поднявшись на лифте на второй этаж, Дилан быстро нашёл нужную комнату — это оказалось средних размеров помещение, поделённое на несколько частей стеклянными перегородками, за каждой — какие-то свои инструменты и аппараты. На правой стороне, перед поворотом, находилась камера с Брутусом, и сильвис заставил себя убыстрить шаг, хотя больше всего ему хотелось с той же поспешностью выйти обратно и закрыть за собой дверь.
У камеры Брутуса Дилан остановился рывком, чувствуя, как против его воли учащается дыхание, — хорошо, что никого из сотрудников здесь не было. Ненавистного ауриса он обнаружил обнажённым до пояса, прикованным за руки и за ноги к металлическому столу в самом углу его стеклянной комнаты — и, кажется, то ли спящим, то ли просто в бессознательном состоянии. Рядом на тележке были разложены несколько странного вида скальпелей, шприцы с неизвестной жидкостью, небольшие приборы — даже половина этого добра не была знакома Дилану по его собственному пребыванию в заточении у учёных Аспитиса. Ни дать ни взять пыточная камера…
— Он вряд ли сможет с тобой сейчас поболтать, Дилан, — раздался откуда-то слева холодный голос, и сильвис вздрогнул, поворачивая голову. — Но, если так не хватает общения, можешь перекинуться парой слов со мной.
Через узкий коридорчик в похожей камере, только почти что пустой, за исключением скамейки, сидел с ровной спиной Хас. Весь торс его был перебинтован — Дилан вспомнил, что с Севера его доставили вскоре после того, как восставшие против Брутуса солдаты выловили сына Азата и избили хлыстом до полусмерти. В наружной стене его камеры, в отличие от камеры Брутуса, было небольшое окошко, и именно поэтому Хаса можно было слышать.
— С удовольствием перекинусь, — Дилан разозлился на собственный никак не проходящий страх и решительно подошёл к темнице Хаса. — Посмотрю, выбор стороны этого маньяка дался тебе дорогой ценой. Не думал всё к чертям бросить?
— Стать дезертиром, как ты? — съязвил Хас. Он ощутимо повзрослел с тех пор, как Дилан разговаривал с ним в последний раз, — но, как и Ове, не внешним видом, а интонацией и взглядом. Может, подкинуть кому-нибудь из вышестоящих идею просто прикончить Брутуса? Если он опять вырвется, сколько ещё невинных жизней он переломит через колено?
— Да хоть бы и дезертиром, — легко согласился Дилан. — Всё лучше, чем постоянно терпеть боль и унижения. Ты осознаёшь, что тебя не просто так держат рядом с главным подопытным кроликом? Учёные МД не особо больны гуманизмом.
— Прекрасно осознаю, — Хас ощерил зубы в издевательской улыбке. — Однако мне больше нравится быть на своём месте. Как-то спокойнее, Дилан. Куда бы что ни шло… Брутус всё равно побеждает.
Встревоженный его самоуверенным и зловещим тоном, Дилан отступил от камеры. Если вспомнить, как Брутус был пойман в этот раз, не так уж сложно счесть всё произошедшее откровенной подставой. Возможно, ему просто нужно было бежать с Севера и поэтому он без страха сунулся в самое пекло? Конечно, его охранники должны были предполагать такую вероятность, но всё-таки будет не лишним прямо сейчас потребовать у Бориса усиления охраны.
Под торжествующим взглядом Хаса Дилан заторопился прочь из лаборатории. Пятнадцать минут, отведённые Борисом, ещё не прошли, однако сам-то он свободен, а значит, пока суть да дело, сумеет отдать нужные распоряжения.
Приёмная кабинета Бориса уже по чуть-чуть рассасывалась. Пропустив мимо себя двух возбуждённо обсуждающих ещё идущую по телевизору конференцию учёных, Дилан по стеночке добрался до двери в лабораторию и зашёл к Борису. Тот, возящийся с очередным своим гениальным изобретением, изобразил удивление.
— Ты зашёл туда, посмотрел на Брутуса и ушёл?
— Сделал фото на память, — съязвил Дилан. — Мне не понравились речи, которые мне толкал Хас. Создаётся впечатление, что он с минуты на минуту ждёт освобождения. Усильте охрану, Борис.
— У нас и так тут даже мухи с пропусками летают, — хмыкнул тот. — Охрана на Тэдэо, он на этом собаку съел. Ни у кого сейчас на Милотене нет оружия такой силы, чтобы незаметно подорвать или проникнуть в лабораторию. Но, если ты так беспокоишься, я позвоню ему.
Дилан с благодарностью кивнул, и Борис достал из кармана сотовый. Щёлкнул нужный контакт, прислонил к уху и почти сразу с недоумением отнял, вглядываясь в экран.
— В первый раз у меня здесь ничего не ловит! Что бы это могло…
Телефон в его руке вдруг треснул, издав шипение — и тут же одна за другой в потолке заморгали лампы. Верно оценивший ситуацию Дилан оттолкнул хорона в угол подальше от всех возможных приборов и сверху, и по бокам — и вовремя: с похожим шипением лампы стали лопаться, брызгая осколками. Одновременно с ними закоротили и устройства лаборатории. Дилан закрыл Бориса собой, наблюдая, как вспыхивают и исходят едким дымом все находящиеся в помещении электронные приборы. В наступившей темноте и тишине, похоже, только один он и мог что-то разглядеть.
— ЭМИ-удар такой силы — у кого могло хватить мощности? — охнул в своём углу Борис, но Дилану уже было не до него. Он ломанулся к двери — из-за отключившегося электронного замка она оказалась заперта, однако сильвис без особого усилия вынес её из пазух.
В приёмной царила лёгкая паника и тьма хоть глаз выколи, поэтому Дилан ориентировался исключительно на слух. Как и предыдущую, он сломал входную дверь и выбежал в коридор. Пусть Борис разбирается со своими подчинёнными, а заодно и всей лабораторией, Дилан обязан сейчас нейтрализовать Брутуса — потому что именно за ним пришли напавшие на их оплот враги.
Лифты, само собой, не работали. По памяти спеша к лестнице, Дилан тревожно прислушивался: в разных концах лаборатории определённо происходило вторжение. Где-то внизу что-то грохнуло так, что сотряслись стены — что же это, последний выпад «Атра фламмы»? Но откуда им знать расположение лаборатории? Добравшись наконец до лестницы, Дилан приник к узкому окну в пролёте между первым и вторым этажами и не поверил своим глазам: от проломленной стены, ограждающей территорию их научного центра, врассыпную бежали солдаты в тёмно-серой форме без видимых знаков различия. У многих на плече были гранатомёты, останавливаясь, они, казалось, без разбору палили по главному зданию, каждый раз вызывая дрожь стен и потолка и звон оставшегося в рамах стекла. Наперерез им уже спешили охранники лаборатории, но, судя по продолжающемуся грохоту со всех сторон, большая часть захватчиков успела проникнуть внутрь. Против такой силы одному Дилану выступать было бесполезно, и он возобновил своё продвижение к помещению, где держали Брутуса.
Дверь выхода с лестницы на второй этаж заклинило, и Дилану пришлось потратить некоторое количество времени, чтобы превратить её в проход. В коридорах было пустынно — похоже, все, кто в момент ЭМИ-удара был за пределами комнат, спешно попрятались, а остальные сидят за запертыми дверями, не решаясь высовываться. Ни захватчиков, ни охраны также видно не было. Зачем же ещё они пришли, если не за освобождением Брутуса?
Проход в ту лабораторию, где держали аурисов, однако, оказался свободен и, ко всему прочему, залит светом, очевидно, находящихся в комнате фонарей. Втянув носом воздух, Дилан различил два новых запаха — их точно не было, когда он приходил сюда в прошлый раз. Из помещения также доносилось минимум три разных голоса — что ж, с таким числом врагов он справится влёт, особенно если Брутус всё ещё не пришёл в себя.
Переступив порог лаборатории, Дилан с ужасом понял, что сражаться ему придётся не с обычными солдатами. Освобождённый из камеры, стена которой разлетелась осколками по всему полу, Брутус стоял чуть в отдалении от неё и методично разминал шею. За его спиной огромный вер — кажется, всё тот же, которого Дилан видел в Копи — размашистыми движениями уничтожал перегородку темницы Хаса. Находящийся между ними ощутимо убавивший в мышцах терас-подросток — само собой, Доминик — наблюдал сразу и за ним, и за Брутусом. Появившегося Дилана он заметил первым и подтолкнул ауриса под локоть.