Солдат вложил кобуру Лере в интуитивно поднятые в защитном жесте руки и не спеша пошел дальше по коридору.

«Подождите!»— одними губами произнесла девушка. Потрясение было слишком велико. Солдат вдохнул в Леру новую надежду, а вместе с ней и силы. Если бы его только удалось упросить проводить её до лаборатории, где держат Олега. Однообразный ярко освещенный белый коридор с закоулками и поворотами тянулся в обе стороны неизвестно на сколько метров, без карты или человека, знающего это место, бродить тут можно было до старости.

Приладить кобуру на бедро категорически не получалось. У солдата остался пояс, за который должен был крепиться основной ремешок. Покрутив своё приобретение и так и сяк, Лера расщелкнула магнитную заклепку и достала оружие. Пистолет оказался под стать коридору — матовый и белый, как ненастоящий. Расположение предохранителя с первого раза девушке определить не удалось, со второго, впрочем, тоже.

Сунув кобуру в карман и покрепче сжав холодную рукоять, Лера решительно двинулась за солдатом, иногда срываясь на бег. Коридор напоминал редкий гребень. Длинную прямую каждые пять-шесть метров прорезал проход в левую сторону. Парень повернул где-то в третий по счету.

Первое ответвление Лера осмотрела из-за угла. Людей там не было, но в глубине слышались звуки, отдаленно напоминающие стрельбу. Понять, так это или нет, не выходило за грохотом динамиков. Правила эвакуации добросовестно транслировались в каждом коридоре.

Второй проход тоже оказался пуст, но это только усиливало напряжение. Девушку все еще трясло, пережитый в вентиляции ужас напоминал о себе назойливой резью в животе, въедливый голос диктора безостановочно вещал со всех сторон. Связь с этим миром помогала сохранить только тяжесть пистолета, зажатого во вспотевшей ладони. Оружие, почти бесполезное в неумелых руках, ощутимо придавало уверенности.

За поворот, ведущий в третий коридор, Лера ворвалась бегом, на ходу придумывая, что такого надо сказать парню, чтобы он взялся ей помогать.

Солдат не ушел далеко. Он стоял рядом с открытой дверью и монотонно припечатывал головой об окровавленную стену безвольно обмякшую женскую фигурку. Стройные ножки в белоснежных туфлях ворочались по полу туда-сюда в такт движениям безжизненного тела. Убийца цепко держал свою жертву за слипшиеся от крови волосы и бил размеренно и четко, плюща превратившееся в месиво лицо. Хруст черепа Лера почувствовала каждой клеточкой своего тела. Этот звук оборвал что-то в грудине и перевернул всё вверх дном. Широко открытыми глазами девушка смотрела на безразличный профиль палача и ничего не могла сделать.

Вскинув руку с пистолетом, Лера попробовала спустить курок. Крючок не продавливался под пальцем. Удар, удар, удар. Из глазницы вывалился глаз, маятником замотавшийся в районе скулы. Еще удар, и он, раздавленный, брызнул в стороны.

Заметив чужое присутствие, солдат словно смутился, медленно, почти бережно опустив жертву на пол.

— Я помогу тебе,— солдат улыбался от уха до уха, карикатурно растягивая губы.

Это всё слишком походило на страшный сон, больше чем когда бы то ни было. Лера отступила спиной вперед, развернулась и побежала. Размозженное лицо женщины стояло у неё перед глазами, заставляя нестись без оглядки.

Юркнув в следующее ответвление, девушка не глядя завернула в открытую дверь. Людей в помещении не было, только серые железные шкафы, разделенные небольшими проходами. Сориентировавшись, Лера присела за ближайшим шкафом и замерла.

Многолетние приютские прятки, в которых проигрыш мог обернуться в лучшем случае синяками, сослужили полезную службу. Открытая дверь солдата не привлекла, и он пробежал мимо. Медленно выдохнув, девушка прижалась лбом к холодному шкафу. Самый простой путь на поверхность по-прежнему вел через вентиляцию.

— Виталик, Лера, кто на связи? —ясно различимый голос Артура ударил ударил в барабанную перепонку.

Лера схватилась за наушник, чуть не выронив пистолет.

— Это я, я на объекте!

Кардиограмма

глава жестковата и не для брезгливых

— Артур! Где вы? — Лера прикрывала микрофон, идущий от наушника, сложенными лодочкой ладонями.

— Я в вентиляции, полез за тобой, — парень добавил еще что-то, но усилившееся шипение неузнаваемо искорежило конец фразы.

— Ты там не пройдешь, Артур, поворачивай! — собственный голос девушке показался неразборчивым и не родным, связки не слушались и воспроизводили то хрип, то истеричные вскрики. От свернувшихся узлом внутренностей снова пошла волна тошноты. — Я попробую вернуться в вентиляцию!

Если бы впереди пробирался Артур, то она, пожалуй, смогла бы еще раз преодолеть путь через душную темноту перепутанных ходов, а там, на улице, мужчины бы решили, что делать дальше.

— Не выйдет, — парень старался говорить громко и чётко, но всё равно Лера с трудом разбирала его слова, — я застрял, двигаться могу только вперед.

— Поняла, — Лера ответила по-солдатски отрывисто, теперь от неё снова многое зависело, и это неуловимо придавало сил, — буду пробираться к тебе.

Похоже, Артур уже дополз до злополучного отрезка новой вентиляции, хорошо было бы перехватить его у лаза и либо двигаться обратно, либо углубляться на объект, что после всего увиденного пугало до икоты. Но можно ли, дойдя до цели, возвращаться, даже не попытав своих сил?

Развернувшись к свету, девушка внимательно изучила пистолет. На первый взгляд никаких кнопок или рычагов, кроме спускового крючка. Гладкая рамка, выполненная из материала, больше похожего на керамику, чем на сталь, прорезиненная рукоятка, белая, как и все остальное.

Подвижная металлическая пластинка, абсолютно плоская, выделяющаяся только фактурой, обнаружилась на рукоятке прямо под большим пальцем только после того, как Лера осмотрела пистолет с десяток раз. Расположение предохранителя было вполне удобное, если заранее о нём знать.

Чтобы перещелкнуть механизм, хватило легкого нажатия. Девушка крепче вцепилась с рукоять и заново выставила предохранитель. Теперь в нужный момент пистолет выстрелит, и это было чертовски страшно.

— Вижу свет, — внезапно доложил Артур, заставив Леру вздрогнуть. — Ты там поблизости?

— Еще нет, но скоро буду.

Безразличный женский голос продолжал ввинчиваться в уши настолько монотонно и однообразно, что Лера уже не обращала на него внимания. Выскользнув из своего убежища, девушка оглядела коридор и, держа пистолет наготове, быстрым шагом направилась к вентиляционному лазу. Это походило на игру в войнушку. Красться вдоль стенки, напряженно прислушиваться сквозь речитатив дикторши и гул тревоги, смаргивать от едкого пота, градом катящегося по лбу и заливающего глаза. Если немного включить воображение, то можно представить, что всё происходит понарошку, а не всерьез.

Девушка бегло заглядывала в каждый коридор, вздрагивая от отдаленных звуков стрельбы, криков и топота. Тот отрезок, где лежала изуродованная солдатом женщина, она хотела преодолеть бегом, но не сдержалась и взглянула на тело, распластавшееся в луже крови. Зрелища насильственной смерти во все времена необъяснимо завораживали людей, притягивая их магнитом в амфитеатры, где к концу представления песок становился алым, на площади, украшенные висельными столбами и позорными помостами, к телевизионным экранам во время выпуска, посвященного чрезвычайной ситуации.

Ломаные края раскрошенных костей, белые, чистые, как сахарная кайма на ободке коктейльного бокала, обрамляли серо-красный компот с тошнотворным кисловатым запахом, остренький гребешок скуловой кости ложкой торчал из омерзительной жижи, в которую превратился мозг, лопнувший глаз, лишившийся естественной опоры, растекся по верхней челюсти. Всё это Лера увидела за долю секунды и запомнила навсегда. Дикий спазм скрутил внутренности, и девушку вырвало желудочным соком пополам с желчью, коридор расплылся от выступивших на глазах слёз. Сумасшедший, с улыбкой совершивший зверское убийство, по-прежнему бродил где-то поблизости и мог выйти из любой двери, а значит, нельзя останавливаться.