— Пора избавить от себя этот мир, — грустно пробормотал мужчина, прислоняя ладонь к электронному замку.

— И что вы намерены делать? — Насмешливый голос шел из-за спины.

Облокотившись на стену, в коридоре стояла Алина. Её дикие дымчато-желтые глаза сейчас были сощурены, а роскошные длинные волосы убраны в высокий растрепанный пучок.

Олег опешил и на несколько шагов отступил от двери. Он был уверен, что Лера, уехав, забрала с собой подругу. Внутри смешалось разочарование и облегчение. Сначала надо доставить девочку домой, а уж потом можно и вернуться к задуманному. В сердце ликовала жажда жизни. Конец отсрочен. На час, два, а может, на целые сутки?

— А разве Лера не уехала? — аккуратно спросил Олег, стараясь не смотреть на соблазнительную девичью фигуру, облаченную в слишком уж короткое летнее платье.

— Уехала, — спокойно, ничуть не смутившись, ответила Алина. — И знаете, что я вам скажу? Жизнь прекрасна, а на улице самая замечательная весна, которую я когда-либо видела.

Мужчина только усмехнулся, прижавшись спиной к холодной стене:

— Знаю, я это знаю.

Девушка серьезно кивнула и тепло улыбнулась.

— Тогда, может, позавтракаем?

Завтрак

Бетонная стена приятно холодила затылок. Прохлада проникала через модные эко-обои, через взмокшую от пота рубашку, пронзала кожу, добираясь до костей.

Наверное, всем было бы лучше, если бы яркая девушка с пронзительным взглядом собрала вещи и тихо покинула дом. Но она продолжала стоять, ожидая ответа на повисший в воздухе вопрос.

— Сваришь кофе? — устало спросил Олег, усилием воли отлепляя себя от стены.

Алина заметно оживилась и огорошила мужчину, предложив сразу несколько вариантов:

— Латте, эспрессо, гляссе, мокко? Могу с цедрой и пряностями. Еще есть один замечательный рецепт турецкого кофе.

Олег удивленно вскинул бровь, но выяснять, откуда девчонке из приюта известно столько способов приготовления кофе, не стал. Какая, в сущности, разница?

— На твой вкус, — безразлично ответил он, направляясь к лестнице.

Почему-то именно сегодня Олегу казалось, что солнце светит по-особенному ярко, а воздух необыкновенно чист и приятен. Это ли должен чувствовать человек, задумавший добровольно расстаться с жизнью? Или, может, такие решения стоит принимать в хмурые, дождливые дни, когда небо затянуто свинцовыми облаками, а сама природа облачена в траур?

Лирическая сторона вопроса волновала мужчину меньше всего. Он не ждал, что кто-то будет безутешно рыдать над его мертвым телом, не хотел кому-то что-то доказать. Он просто устал бороться. Сначала с постоянной болью, ставшей неотъемлемой частью его жизни, потом с волнами сумасшествия, накрывающими с головой.

Ноги утопали в мягком ворсе ковровой дорожки, постеленной на лестнице. Олег помнил, как выбирал этот ковер. Тогда он мечтал сделать дом живым и уютным. Покупал картины, вазы, цветы. Нанял ландшафтного дизайнера, который за один сезон и круглую сумму денег оформил сад.

Мужчина с щемящей болью вспоминал это время. Тогда звериные инстинкты еще не начали проявлять себя, а он, молодой и глупый, не мог нарадоваться на возможности здорового тела. Ходил в спортзал, бассейн, ездил верхом, фехтовал, занимался борьбой, страйкболом и бегом. Он хотел успеть все, что было для него недоступно долгие годы.

Алина неслышно спускалась следом. Она не задавала вопросов, чего внутренне очень опасался Олег. Просто шла, скользя изящной рукой по полированным перилам.

«Странная», — с непонятным раздражением подумал мужчина. В своей жизни он сталкивался с разными женщинами. Для большинства не имело значения, здоров он или болен, главное роскошный особняк и внушительный капитал. Были дамы — коллеги по работе. Вдумчивые, взрослые, в какой-то мере даже солидные. Такие жалели, и эта материнская жалость заставляла чувствовать себя убогим и немощным. Еще была Лера. Беззащитная и трогательная. С таким упоением и восторгом слушавшая книги перед сном и радующаяся любому проявлению внимания. Но именно, что была.

На кухне по-прежнему царил беспорядок. Грязная посуда и сок, облюбованный налетевшими из открытого окна мухами. Алина, так и не проронив ни слова, взялась за уборку.

Через четверть часа перед Олегом стояла кружка ароматного кофе, яичница с беконом и рукколой и фруктовый салат.

Закончив с готовкой, девушка со своей тарелкой села у окна. Ела она тоже молча, за все время только пожелав Олегу приятного аппетита.

Чем дольше она молчала, тем сильнее Олегу хотелось говорить. Он никогда раньше не замечал за собой такого. Всегда справлялся с проблемами сам, не посвящая в них окружающих. Мужчина справедливо считал, что всем глубоко наплевать на чужие беды, а тех, кому не наплевать, надо беречь и щадить, не мучая своей болью.

В конце концов гнетущая тишина с хрустом переломила тонкий мостик его самообладания. Жгучая потребность пообщаться хоть с кем-нибудь, развеять беспросветное одиночество победила голос разума.

— Почему ты не уехала с Лерой? — допив кофе, как бы невзначай спросил Олег.

— Она не звала меня с собой, — прямо и просто ответила девушка. — Но я могу уехать немедленно. Мне неловко стеснять вас.

— Понятно, — медленно проговорил Олег. Он не хотел быть покинутым последней живой душой, оставшейся в доме. И пусть это эгоистично и неправильно, мужчина сейчас был готов на многое, чтобы загадочная Лерина подруга и дальше уберегала его от задуманного поступка своим ненавязчивым присутствием. Теперь следовало придумать причину, чтобы девушка осталась. Любую, пусть даже невнятную и глупую. И, кажется, он знал, что следует сказать:

— Ты меня ничем не стесняешь. Оставайся. И Лере будет не скучно, когда она вернется.

Алина некоторое время молчала, убирая посуду в мойку. Потом, разрывая затянувшуюся паузу, она безразлично пожала плечами и произнесла:

— Это не имеет смысла. Она не вернется.

Внутри Олега все перевернулось. Ниточка, сдерживающая его безумие, натянулась и затрещала. Что значит — не вернется? Зверь, так удачно заточенный в клетку, с воем вырвался наружу.

Мужчина вскочил, с грохотом опрокинув стул. Все его тело звенело от первозданной животной силы, требующей крушить, ломать и уничтожать.

— Почему ты это говоришь? Кто позволил тебе такое говорить? — задыхаясь, прохрипел Олег.

Он уже преодолел разделяющее их с Алиной расстояние и был готов вцепиться пальцами в белое податливое горло, чтобы раз и навсегда заставить её замолчать.

Но в глазах жертвы не было страха. Только смертельная усталость, так хорошо знакомая мужчине.

— Если любишь, отпусти, — тихо сказала девушка, делая шаг навстречу Олегу. Её руки обхватили его за талию, обнимая. Узкая ладошка погладила по голове, даря мгновенное успокоение.

Жест, лишенный похоти и желания, без страха или подвоха. Именно так приручают диких зверей.

Головоломки

Жар близкого тела, биение сердца, горячее дыхание, щекочущее шею, спокойствие и защищенность. Оказывается это до слез, до сумасшествия приятно — просто сидеть на коленях у любимого человека, прижиматься к нему спиной, каждой клеточкой кожи впитывать его запах, его тепло.

Лера смотрела на догорающие свечи и вспоминала все то, что произошло с ней за годы приютской жизни. Теперь, отринув обиды и избавившись от предвзятого отношения к Вениамину, она понимала, что все светлые и радостные моменты были так или иначе связаны с директором.

Он оберегал её всю жизнь, и это было странно. Девушка вспоминала, как лет десять назад, после того, как она пошла в первый класс, Вениамин, еще не будучи директором, подарил ей замечательный набор тетрадок с картинками и цветные карандаши. Какое она тогда испытала счастье! Жаль, что продлилось оно недолго. Красивые тетрадки с гладкими глянцевыми обложками отняли ребята постарше. Она не побежала жаловаться — никогда этого не делала.