Транспортировка внезапно завершилась в маленькой комнатушке с одной-единственной негорящей «лампочкой Ильича», повисшей на паре оголенных проводов. Через горизонтальные узкие окна без стекол, расположившиеся под потолком, проникали багряные лучи заходящего солнца. Они свежей кровью стекали по стене, превращая и так неуютное помещение в камеру пыток. Сгрузив свою ношу, мужики размяли плечи и прикрыли массивную металлическую дверь.

Лера, глотая слезы, следила за их действиями. Её посадили против солнца, и оно теперь немилосердно разъедало глаза, не позволяя подробнее изучить комнату.

— Думаешь, расколется? — с сомнением спросил плечистый наголо бритый великан у своего товарища, изучающего небольшой хищный пистолет.

— Не знаю, это же Аргос, хотя все зависит от того, как его Сивый пытать будет, — со знанием дела ответил второй, более молодой и хлипкий на вид.

— Ого, Мих, а это чё за волына у тебя такая моднёвая? — наконец обратив внимание на манипуляции приятеля, спросил великан.

— А это у Аргоса было. Клёвая тема, легкий, удобный, со встроенным глушителем. Захапал, пока Сивый не видел, — довольно оскалившись, сообщил Мих. — Слушай, Берл, постой на стрёме, я пока девку потискаю, потом махнемся.

Великан понимающе ухмыльнулся и, достав сигарету, вышел в коридор.

— Если Сивый пойдет, свистну, — пообещал он, закрывая за собой дверь.

Оставшийся в комнате мужик подошел вплотную к Лере, приподняв её лицо за подбородок.

— Что, малыш, по-хорошему сладим? — певуче спросил он. — Что за скорбное личико? Давай не ломайся, я знаю, что в Аргосовом приюте лучшие шлюшки.

Мужчина с силой надавил пальцами на челюсть, заставляя Лерин рот непроизвольно открыться. Оставшись весьма довольным, он рывком расстегнул ремень и потянулся к ширинке.

Лера готова была на все что угодно, лишь бы этот пропахший пивом и сигаретами недочеловек оставил её в покое. Но никто не спешил предлагать ей свою помощь. Мысли метались растревоженными птицами, сердце колотилось так, словно хотело подальше сбежать из тела. Даже в кабинете у Олега она не испытывала такого отвращения и ужаса. Стоило только подумать о том, что ей сейчас придется делать, к горлу тут же подступала тошнота.

— Несговорчивая, но это даже возбуждает! — мужик, доставший из штанов что-то, в Лерином представлении больше всего похожее на таранное устройство, одобрительно хмыкнул. — Ну же, открывай ротик.

Пошлепав девушку крепким членом по щеке, он снова надавил ей на челюсти, заставляя шире открыть рот. Вторая рука грубо держала за волосы, не позволяя крутить головой. Короткие пряди выскальзывали из пальцев, ужасно раздражая мужчину. Лера отстраненно вспоминала о том, как её некогда длинную косу накручивал на руку приёмный отец, заставляя делать то же самое.

Задыхаясь от чужой плоти, перекрывающей кислород, захлебываясь слезами, катящимися по лицу, девушка пыталась справиться с тошнотой и хоть как-то отвоевать глоточек воздуха. Но насильника её состояние не волновало. Отстранившись от поникшей девушки, он с похотливым интересом окинул взглядом её фигурку.

— Пожалуй, я тебя выдеру. Больно уж хороша, — рванув на Лере рубашку, сказал он.

Пуговицы брызнули во все стороны, пугливо раскатившись по углам. Грубые руки содрали лифчик, обнажив грудь. Возбуждаясь все больше и больше, мужчина попытался сладить и с джинсами, но снять их с Леры, прикрученной к стулу, оказалось проблематично. Грязно выругавшись, насильник, достав из-за голенища нож, разрезал веревки и сдернул впавшую в апатию девушку на пол.

Лере было абсолютно безразлично, что с ней делают. Она снова чувствовала себя слабой и беззащитной одиннадцатилетней девочкой, с которой можно безнаказанно вытворять что угодно. Увидев полное отсутствие какой бы то ни было реакции на свои действия, Мих отвесил девушке ощутимую пощечину, желая привести её в чувства.

— Давай ноги раздвигай! — глумливо бросил он, стянув, наконец, Лерины брюки.

Удар перевернул все с ног на голову. Лера сморгнула, вспомнив, что ей уже не одиннадцать, и что с одним ублюдком она вполне может совладать. Сбросив с себя не ожидавшего такой прыти мужика, девушка со всей силы ударила ему кулаком в лицо.

Не почувствовав никакого сопротивления Лера вскочила на ноги пнув валяющееся тело под ребра. Еще и еще раз. Перед глазами стояла кровавая пелена. Образ самого первого «папочки», похотливых парней из приюта, всех тех, кто унижал её или пробовал унижать.

Рука сама сомкнулась на рукоятке ножа, валяющегося под ножкой стула, рядом с разрезанными веревками. Не задумываясь, девушка воткнула острие в грудь лежащего без движения насильника. Нож противно скрипнул по кости и обломался, засев лезвием где-то между ребер мужчины. На черной футболке начал набухать кровавый след, тонкие струйки сбежали на пол, зловеще блестя в последних солнечных лучах.

Лера медленно отложила бесполезную рукоятку и выпрямилась. С её правой руки капала чужая, такая яркая кровь, а на браслете-шокере, так и не снятом бандитами, горела крошечная красная лампочка.

«Убила», — забилась мысль в прояснившемся сознании.

На карнизе

Лера ошарашенно смотрела, как кровь, словно живая, вырывается из груди толчками и шустрыми змейками стекает на пол. Слишком много крови…

Глухой удар в дверь заставил девушку очнуться от завораживающе страшного зрелища и сжаться в комок.

— Мих, шустрее! Схожу отлить и сброшу тебя с этой крошки.

Не надо быть ясновидящей, чтобы понять: если великан сейчас войдет в помещение, Леру в лучшем случае убьют на месте.

Девушка в отчаянии заметалась по комнате, но Берл, похоже, слишком спешил в туалет, чтобы заглядывать к другу. Поняв, что мгновенное обнаружение ей не грозит, Лера дрожащими руками нацепила одежду и наспех обыскала мертвое тело, от одного прикосновения к которому её начинало знобить.

Легко узнаваемый «Макаров» в кобуре подмышкой, какие-то ключи, сигареты и та самая «трофейная волына», принадлежащая Вениамину.

Снимать кобуру было некогда, поэтому девушка просто выдернула из неё «Макаров», засунув его под ремень джинсов, как это частенько делают в боевиках. Сжав второй пистолет вспотевшей ладошкой, Лера, дрожа всем телом, выглянула за дверь.

Наверху на лестнице по-прежнему болтали о чем-то автоматчики. Внизу тоже слышалось какое-то копошение.

«Я хочу жить!», — в голове вертелось одно единственное желание. Не страх, не паника, а ощущение падения в бездонную пропасть, когда сердце сначала бьется как сумасшедшее, а потом пропускает удары, когда ноги не держат, словно ватные, а в ушах шумит кровь.

Аккуратно затворив дверь, Лера обшарила её в поисках задвижки. Нащупав с внутренней стороны щеколду, девушка повернула её под омерзительный, оглушающий скрип. Солнце больше не давало света, оно сбежало на запад и спряталось там, натянув одеяло горизонта до самой макушки. Его последние багровые лучи мазнули по потрескавшейся стене и рассеялись в ночной полутьме. Вместе с ночью пришел и весенний холод. Но девушка его совсем не ощущала, спина намокла от пота, а адреналин прояснил разум.

Из комнаты следовало немедленно уходить, но путь через дверь был заказан. Рассчитывать на крепость щеколды тоже не стоило. Дюжие мужики вынесут и железную дверь, был бы стимул. Оставался только один выход. Пристроив за ремень и второй пистолет, Лера подтащила металлическое кресло к окну. Потолок оказался настолько высок, что даже стоя на стуле она не дотягивалась до духового окна. Справившись с нервной дрожью, беглянка подпрыгнула и, ухватившись за подоконник, попыталась подтянуть тело вверх.

Пальцы не слушались и скользили от пота и чужой липкой крови. Прочно уцепиться было не за что, подходящая опора отсутствовала. Безрезультатно попробовав несколько раз, девушка вытерла руки о штаны и перевернула стул спинкой к стене. Собрав в кулак всю волю к жизни, она снова подпрыгнула и, оттолкнувшись от железной спинки, протиснулась в окошко.