Фельджандарм, не отвечая на вопрос Фролова, вдруг, как молодой горный козел, скакнул слегка в сторону, одной рукой он потянулся к кобуре с парабеллумом, а второй пытался из-за голенища правого сапога достать засапожник. Иван, словно ожидал этого движения вахмистра, за секунду до него он вытянул вперед свою правую ногу, от которую со всего размаха споткнулся фельджандарм и, перевернувшись через голову, он кувырком скатился под откос дороги. Фролов внимательно следил за тем, как падало вниз тело вахмистра, когда за его спиной гулко прогремел выстрел из еще одного парабеллума. Он невольно развернул голову на выстрел, чтобы увидеть, как появившийся из-за кустов фельджандарм со «шмайсером» в руках, носом тупо рухнул в полотно дороги. Это Анна прикончила еще одного постового жандарма! В этот момент мелкой дрожью продрожал ствол Диминого пулемета МГ34. Через мгновение Иван глазами Младшего Лукашевича увидел, как безжизненной куклой дернулся уже мертвое тело вахмистра, который его допрашивал.

После этого Фролов нагнулся и из-за голенища своего правого сапога он вытащил свой собственный засапожник. Осторожно он начал подкрадываться к кустарнику, из которого только что выскочи убитый Анной фельджандарм. Но третьего фельджандарма там уже не оказалось. Согласно правилам дорожный пост полевой жандармерии должен был состоять из трех фельджандармов! У них оставалось в запасе еще минуты две — три до момента, когда здесь могли бы появиться другие немцы. Уходить им отсюда пока было нельзя, третий фельджандарм, наверняка, видел их лица, к тому же он узнал, что они работают тройкой — мужчина, женщина и мужчина. Если сейчас они не уберут свидетеля, то в дальнейшем должны будут изменить стиль своей работы в тылах противника.

Анна первой поняла, где мог бы спрятаться фельджандарм, и пока Иван с Дмитрием прочесывал ближайший подлесок, она вторым выстрелом из своего парабеллума его прикончила. Вернувшийся к дороге, Фролов не поверил своим глазам, когда увидел, что этот фельджандарм прятался в кроне большого дуба, практически прямо над их головами. Взглядом Иван поблагодарил свою супругу, затем он оседлал своего верного коня-мотоцикл, вскоре их группа исчезла в лесу.

Примерно, через полчаса движения по дороге где-то впереди их вдруг разгорелась мощная перестрелка. Ее начали винтовочные выстрелы, затем заговорили два пулемета! Фролов все ожидал, когда же они услышат взрывы гранат, но этих взрывов так и не последовало. Тогда Иван не выдержал и сам по мысленной связи связался с Валеркой Олейниковым, который ему тут же сообщил о том, что эта перестрелка к ним не имела ни какого отношения. Что она прошла где-то в стороне от их пути их движения.

Слушая переговоры своего командира, Дима Лукашевич на всякий случай в свой пулемет тут же вставил новую ленту на двести пятьдесят патронов, а Анна поменяла магазин в своем парабеллуме. За сегодняшний день она прекрасно изучила характер и натуру своего супруга. В общем, Дима и Анна были уверены в том, что Иван немедля отправится в ту сторону, где только что закончилась перестрелка, чтобы на месте прояснить картину того, что же там происходило. Практически через десять минут они были уже на месте, увидели картину партизанской засады, в которую попал один немецкий бронеавтомобиль Sd.Kfz. 234/1. Его экипаж четыре немецких танкиста был партизанами растрелен, три члена экипажа были убиты сразу, их трупы валялись прямо у колес бронеавтомобиля. Четвертый член экипаж уже раненым вернулся в десантный отсек бронеавтомобили, из бортового пулемета он до последней минуты своей жизни отстреливался от партизан.

Партизанам так и не удалось захватить эту боевую машину! После десятиминутной перестрелки они забрали тела своих убитых и раненых бойцов, ушли на свою партизанскую базу.

Фролов только одному ему известным методом сумел вскрыть это немецкий бронеавтомобиль. Последнего убитого партизанами немца он вытащил наружу, чтобы затем самому полезть в моторное отделение бронеавтомобиля, проверить, в каком состоянии он сейчас находится. Как показал осмотр, и двигатель, и вооружение бронеавтомобиля, 20 мм автоматическая пушка, и бортовой пулемет МГ34, и его боекомплект: — все они были в полном порядке! На этом бронеавтомобиле можно было хоть сейчас идти в бой. Иван настороженно посмотрел на Диму Лукашевича и на Анну, он хотел им рассказать о том, что такую грозную боевую машину нельзя просто так оставлять бесхозной в лесу! Заметив улыбку, которую оба его боевых товарища пытались от него же спрятать, Фролов догадался насколько он по-детски, по-ребячески он сейчас себя ведет!

— Ну, так вы, как я понял из ваших улыбок, согласны с моим мнением, что этот немецкий бронеавтомобиль нельзя бесхозным оставлять в лесу. Мы его обязательно заберем вместе с собой, доставим до расположения отряда капитана Головина, а там уж все вместе решим, как им распорядиться?!

Дима сел за руль мотоцикла и на невысокой скорости поехал по на правлению расположения отряда капитана Головина. Фролов же вместе со своей Анной залез в отсек механика-водителя бронеавтомобиля. Он сам сел на место его помощника, а Анну усадил механиком-водителем, подробно объясняя, как заводится двигатель этого бронеавтомобили и как он управляется. Анна оказалась способным учеником, через пару минут она уже рулила этой грозной боевой машиной. Сначала машина шла на невысокой скорости, но вскоре девушка водитель не отставала от мотоцикла Дмитрия.

Николай Иванович даже вышел во двор, чтобы полюбоваться внешними обводами и внутренним устройством этого немецкого бронеавтомобиля. Он даже посидел в креслице командира экипажа этой машины, который одновременно выполнял обязанности наводчика 20 мм автоматического орудия. Но Иван Фролом явственно ощущал, что Головина что-то сильно беспокоит.

Уже стоя вместе с Головиным у борта бронеавтомобиля, прикуривая папиросу, Иван поинтересовался у Головина:

— Что тебя так тревожит, Иваныч?! Насколько я понимаю, что у тебя все в порядке, все готово к отражению вражеских атак?!

— Понимаешь, Иван, я места себе не нахожу, когда вспоминаю майора Борисова?! Он часа три тому назад со своим отрядом должен был у нас появиться! А его все нет и нет! Несколько раз я попытался его сам вызывать, а он даже не отвечает на мои вызовы!

— Я с тобой согласен в одном, Иваныч, нам здорово не повезло в том, что нам повстречался такой эгоистичный, честолюбивый и себе на уме командир батальона, как майор Борисов. Что вместе с ним мы вынуждены воевать с немцами! Но, ведь, ты, Иваныч, был командиром роты этого батальона и, наверняка, еще во время своей службы не раз сталкивался с проявлением с его стороны этого непонятного никому честолюбия, ослиного упорства? Так, почему, ни ты, никто другой из командиров этого батальона мне ни единым словом об этом не упомянул! Итак, я, почувствовав, что в этом майоре иногда проявлялись, начинали звучать непонятные мне ноты, не сделал его командиров всего батальона!

— Ну, во-первых, Иван, ты не совсем прав, мы тебя предупреждали и говорили тебе, что этот майор совершенно новый для нас человека. Получилось, что наш командир батальон был убит, из всего батальона он был единственным, кто погиб в ту бомбежку. Как старшего по званию, командир нашей дивизии, майора Борисова и назначил командиром инженерного батальона. И тут же по его приказу мы покидаем расположение дивизии и идем, куда наши глаза глядят. Никто даже сейчас не знает о том, был у Борисова на то приказ высшего командира, или же так он поступил по собственному решению?! Если бы не встреча с тобой, то существует вероятность того, что и сегодня мы бы продолжали бы свое движение в неизвестность! Слава богу, ты, Иван, остановил и поставил перед нами точную задачу.

— Спасибо, Иваныч, за разъяснение ситуации, постараюсь и дальше с ней разобрать.

Иван по мысленному каналу связался с Димой, поинтересовался у парнишки:

— Дима, когда ты последний раз разговаривал с отцом?

— Только что!

— Что он тебе говорил о том, где они сейчас находятся?