— Никакого оружия, — резко отмахнулся я. — Я тут только разведчик — и пулемёты мне не нужны. Это понятно?

Здоровяк-техник вытащил из кармана сигару под стать фигуре. Сунул её в зубы, но только пожевал — прикуривать не стал.

— А мне про тебя говорили, — несколько невнятно произнёс он, — что ты — военный летун в прошлом.

— Вот именно что в прошлом, — ответил я, — и возвращаться в это прошлое не желаю.

— Ну, — спрятал сигару обратно в карман техник, — как хочешь. Уносите «машинку», — кивнул он дюжим ребятам. Те завернули пулемёт в ткань, взвалили на плечо и отправились откуда пришли. — Только, попомни моё слово, летун, зря ты это.

— Может, и зря, — философски пожал я плечами.

Здоровяк же снова повернулся к техникам, курочащим мою «Ласточку». Мне оставалось только отойти обратно, чтобы не мешать.

— Хватит у моих технарей над душой стоять, — хлопнул меня по плечу как-то незаметно подошедший Бронд. Хотя, собственно, среди грохота ангара было неудивительно. — Ты лучше выбирайся на палубу. Тебе стоит потренироваться управляться безразгонником.

— А долго учиться? — обернулся я к нему.

— Да как обычно, — усмехнулся, потерев как всегда небритый подбородок, командор, — главное садиться научиться. А в воздухе особой разницы нет.

Бронд проводил меня до лифта. Вместе мы поднялись на верхнюю палубу. Там ровными рядами стояли переделанные уже в безразгонники «Ласточки», «Стрижи» и даже несколько нейстрийских «Молний». Все они были вооружены вместо пулемётов гарпунными пушками. А вдоль бортов их красовались катушки крепкого троса. Именно с их помощью они и охотятся на вражеские корабли, словно на небесных китов.

Рядом с ними стояли воздушные мотоциклы. Я глядел на них — и поражался, насколько же сумасшедшим надо быть, чтобы подняться в воздух на этом, мягко говоря, ненадёжном аппарате. Тем более, когда ноги твои просто свисают над пустотой.

— Выбирай любой, — махнул в сторону мотоциклов Бронд. — Учиться летать на безразгонниках лучше всего именно на нём.

— Бронд, — поглядел я на него, — я что на сумасшедшего похож? Я на этом летать вряд ли смогу.

— Придётся, — равнодушно заметил командор китобоев. — Вон, тебе моя дочка и поможет.

Он махнул рукой пацанке в лётной курточке поверх тёплого комбинезона и нейстрийских ботинках. В руках она сжимала шлем. Волосы девочки были привычно растрёпаны.

— Это Силке, что ли? — удивился я. — Вот это она выросла!

С тех пор, как я видел дочку Бронда, прошло несколько лет. И малютка Силке из очаровательного ребёнка превратилась в шуструю пацанку, которая, кажется, не замирала ни на секунду.

— Привет, дядя Готлинд, — махнула мне рукой с зажатым в ней шлемом Силке. — Папа тебя учиться летать на безразгонниках взял? Ты только мой не бери! — Она указала на выкрашенный бежевым мотоцикл с намалёванной на борту кровожадной ухмылкой.

— И тебе привет, — усмехнулся я. — Мне как-то страшновато садиться на это чудо.

За разговором мы подошли к мотоциклам. Я похлопал один из них по борту. Вблизи они внушали не больше доверия, чем издали.

— А ты для начала над палубой полетай, дядя Готлинд, — сказала Силке, — тогда если и грохнешься, не разобьёшься сильно. Все с этого начинают.

— Вот ты за ним и пригляди, дочь, — нашёл на кого переложить ответственность за меня Бронд. Он растрепал ей волосы — и без того растрёпанные. Девочка даже не попыталась привести их порядок.

Бронд же отправился обратно к лифту. У командора и без меня хватало дел.

«Пилигрим» уже отчалил из порта. Он медленно и плавно набирал высоту. За бортом его ещё можно было разглядеть уменьшающиеся дома города, на несколько послевоенных лет ставшего мне чем-то вроде дома. Мне почему-то казалось, что сюда я уже не вернусь.

— Ну что, дядя Готлинд, — дёрнула меня за полу куртки Силке, — будешь учиться летать?

— Дожил, — усмехнулся я, — пацанка меня летать учит. Время неумолимо к нам, старикам.

Преодолев какой-то просто атавистический страх перед небольшой машиной, я забрался в седло, взялся за ручки. Передо мной было всего три круглых прибора. Альтиметр, спидометр и шкала заряда. Ручки точно такие же, как на обычном мотоцикле. Над расположенными полукругом приборами находилась большая красная кнопка с недвусмысленной надписью «Старт».

— Смотри, — подошла ко мне поближе Силке. Личико пацанки в этот момент было умильно серьёзным, — с приборами, думаю, тебе всё понятно. Со стартёром — тоже. Так? — Я кивнул. — С ручками — всё проще простого. Левая — мотор. Правая — высота. На себя — увеличиваешь обороты и, соответственно, поднимаешься выше. Отпускаешь — ну, думаю, понятно.

— Вполне, — кивнул я. — А педали?

— Это для гарпунов. Левого и правого. Один раз нажимаешь — выпускаешь его. Второй раз — отстреливаешь трос, если надо.

Я трижды глубоко вздохнул, прежде чем нажать на «Старт». Мотоцикл задрожал — и медленно поднялся в воздух.

— Теперь медленно, — лицо Силке стало сосредоточенным, — правую ручку поворачивай на себя.

Я так и сделал. Мотоцикл поднялся ещё немного выше. Докручивать ручку до упора я не рискнул.

— Левую так же осторожно на себя.

Последовав команде дочери командора, я ощутил, как мотоцикл медленно подался вперёд. Ощущение было такое, будто я сижу в кабине аэроплана, который каким-то чудом удалось остановить в небе.

— Руль влево, — скомандовала Силке.

Мотоцикл завалился на борт, но послушно развернулся. А стоило мне вернуть руль в исходное положение, мотоцикл выровнялся и снова летел вперёд.

— На скорости заваливает сильнее, — рассказывала Силке, пока я экспериментировал с ненадёжным воздушным средством передвижения. — Так что осторожней надо быть. Я, конечно, обожаю, когда меня переворачивает, особенно если без привязи. Только ты папе не говори!

Я подмигнул пацанке. Силке была вся в своего отца. Иногда мне казалось, что не дружить с головой, это у них семейное.

— Так вот, тебе этого пока лучше не делать. Даже с ремнём. В управлении мотоциклом на самом деле главное — это держать равновесие. Весом тела можно помогать машине делать фигуры в воздухе. Или наоборот, не дать ей свалиться в штопор. Я думаю, в этом главное отличие полёта на мотоцикле от полёта на аэроплане.

Во время этих рассуждений личико Силке стало ещё более умильным. Я бы, наверное, рассмеялся в голос, если бы не был так занят управлением совершенно незнакомой мне машиной.

Девочка ещё что-то говорила. Объясняла тонкости полёта на мотоцикле по небу. Я пропускал их мимо ушей. Гонять на мотоциклах я не собирался. Меня сейчас больше интересовало, как приземляться на этой чёртовой штуке.

Оказалось, проще простого. Заводишь на место посадки — и до конца подаёшь вперёд левую ручку. При этом отпускаешь правую, чтобы заглушить двигатель. Тогда мотоцикл опускается вертикально. Как только он упирается шасси в палубу, не отпуская левой ручки, нажимаешь снова на «Старт». Это отключает антиграв.

Вот только я совсем не был уверен, что сажать аэропланы так же просто.

Глава 3

Александер поправил свой шлем. Снял и снова надел очки. Убрал их на лоб. Он явно нервничал. Как и всегда перед делом. Хотя до настоящего дела было ещё далеко. Сегодня нам только предстояло отправиться к частной флотилии Чёрного Буковски.

— Я ведь и сам не часто на безразгонниках летаю, — сказал мне Александер. — С тех пор, как моего «Адлера» переделали, я на нём в небо поднимался всего-то трижды. Даже к китобоям перелёт короткий был. С борта «Вулкана» на борт «Пилигрима» — всего-то метров триста, не больше.

— Сегодня нам лететь намного больше, — усмехнулся я. — Ничего, прорвёмся. В конце концов, помнишь, как мы ещё в лётном училище вспоминали о довоенных перелётах. И мечтали, что после войны обязательно примем участие в одном из них.

Я хлопнул фронтового приятеля по плечу.

Настроение с утра отчего-то было великолепное. Я уже неплохо управлялся с воздушным мотоциклом, хотя исполнять безумные кульбиты в стиле Силке не рисковал. До дочери Бронда мне было очень далеко. Как и папаша, пацанка была летуном от бога. Ещё два дня я осваивал переделанную «Ласточку». В воздухе она вела себя точно так же, как и раньше, а взлетать и садиться я научился достаточно пристойно.